Страница 2 из 11
Но Дон ничего не просил никогда. Никто из нас не просил, если честно… Братья по крови с императором, мы и нрава были одинакового, не зря же так подобрались хорошо, обтесались друг о друга…
Дон был одним из нас. Пока не пропал бесследно, оставив после себя море вопросов и сомнений…
И вот теперь эта старуха так легко упоминает его имя!
— Вот как? — скалюсь я, надеясь, что глаза не блестят слишком алчно, — а почему сам Сордо не пришел? Я бы с ними поговорил… Немного…
— Он мертв, — сухо сообщает старуха, поджимает морщинистые губы, и от меня не укрывается эта внезапная дрожь. Она к нему определенно относилась не равнодушно. Не знаю, со знаком плюс или минус, но явно не равно.
— Как он умер? — вырывается у меня вопрос. Умер, все-таки…
— Во сне, — коротко отвечает старуха, а девочка издает какой-то непонятный звук, то ли удивления, то ли раздражения.
Я мысленно отмечаю это для себя.
Во сне… Ну конечно… Рубака Дон во сне умер… Очень смешно. Обхохочешься…
— И что же говорил про меня Дон? — решаю я уточнить.
— Говорил, что вы можете… Можете кое-что найти. Кое-кого.
— Все, что угодно можете найти здесь, в столице, — вмешивается девочка, повышая голос.
А я смотрю теперь только на нее.
Внимательно смотрю, изучающе, отдавая себе отчет полностью в том, насколько бесцеремонен мой взгляд.
Девочка прикусывает пухлую губку и краснеет. Мило так, нежно… Интересно.
Ощущаю, как внутри приподнимает пушистые уши волк. Ему определенно нравится смущение этой самочки. Вкусное смущение.
— Могу, — ласково улыбаюсь ей. Только ей. Подмигиваю. — Но все имеет свою цену…
— У нас есть деньги, — фыркает презрительно девочка, и в этом фырке, а еще в надменном повороте головы и холодном взгляде сходу читается потомственная аристократка, в сотом поколении. Такие рядом с дворовыми псами даже стоять брезгуют…
Да и я обычно таких… обхожу.
Но вот сейчас…
Показательно не замечаю ни взглядов, ни жестов, радостно изображаю полного дебила, прохожусь по ней похотливым взглядом.
— Мне не нужны деньги, леди, — говорю я, — вам разве Дон не рассказывал ничего обо мне?
— Прекратите, — скрипит раздраженно старуха, — это глупо.
— Глупо — это когда две женщины переодеваются в мужскую одежду и приходят в самое паршивое место во всем нижнем городе, — грубо отбриваю я ее, — еще глупее, когда эти женщины решают, какой ценой будут платить за услуги такого, как я.
Страуха открывает рот, чтоб сказать явно что-то неприятное, но девочка ее перебивает:
— Подожди, Мэсси, — смотрит на меня в упор, и холодный взгляд ее заставил бы ежиться кого послабее духом. Да уж, не только аристократка, а еще и ведьма, похоже… Но мне ее чары — смешная детская игрушка. Меня ничем не проймешь. Потому просто поощрительно скалюсь, показывая, что внимательно слушаю, — что вы хотите?
— Я хочу аристократку в постель, — усмехаюсь я. — Тебя, милая.
Это я добавляю на всякий случай, чтоб не было путаницы. А то кто этих аристократок знает, решат, что мне любая подходит… А мне не любая. Переборчивый я. Иногда.
Девочка бледнеет, спрашивает с надеждой:
— Шутите?
— Да ни в жизнь! — смеюсь уже откровенно я, — всегда мечтал вот такую девочку по кровати повалять. Соглашайся. Найду все, что захочешь!
И подмигиваю. Как можно пошлее.
Это переполняет чащу терпения старухи, она резко вскакивает и, шипя раздраженно:
— Уходим, Лари, — рывком поднимает свою подопечную со стула.
Та встает, молча, темнея надменно взглядом и натягивая пониже капюшон длинного плаща.
Я торможу, легко ловя за руку:
— Если передумаешь, милашка, спросишь обо мне у трактирщика.
Она резко выдергивает ладонь и торопливо идет следом за старухой.
Я машинально отмечаю, что походка их выдает с головой, смотрю по посетителям трактира, вдруг кто тоже наблюдательный. Но все в порядке, никому дела нет до двух темных фигур, обряженных в одинаковые плащи пилигримов.
Они выходят прочь, а я подношу к носу пальцы той руки, которой касался только что нежной кожи девочки.
Втягиваю аромат…
Вкусно…
Сегодня я узнаю, где они остановились и кто они. Завтра буду владеть полной информацией про их дела здесь, в столице. И потом…
Потом мы будем разговаривать.
Уже по-другому.
Хотя… Эта милая шалость мне тоже понравилась. Девочка пахла свежестью, теплом и обещанием. Хорошая самочка…
В конце концов, у Волка тоже может быть свой интерес в этом деле…Мои хорошие, вот и новая история! Понятно уже, за кого проголосовало большинство читателей в вк? Конечно, за Волка императора! И вот честно, я этого не ожидала и планировала эту историю чуть позже, потому что она нереально горячая конечно, но Волк у нас - редкостный засранец... Но вы сами захотели) Теперь не жалуемся) Все предупреждения выставлены, аннотация прочитана и воспринята всерьез, я надеюсь, и потому никаких возмущений, что Волк - плохой мальчик, не принимается. Волк у нас - не просто плохой мальчик, а ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК. Не повезло аристократочке, короче))))) Очень надеюсь на вашу поддержку и любовь! Ну, а те, кто присоединился только что, могут, если интересно, глянуть первую книгу цикла ЗОЛОТО ДЛЯ ДРАКОНА, там у нас властный дракон, названный брат Волка. Книги читаются отдельно, конечно же, так что, если не желаете, то можно и не заглядывать) Но от души рекомендую)))) Там на редкость горячий дракон))))
Глава 1
Глава 1
— На колени, — приказываю сухо, Рути с готовностью падает передо мной на пол, протягивает руки к ремню штанов, и я благосклонно позволяю раздеть себя. А затем вообще сажусь на кровать и маню женщину ближе.
Она послушно ползет на коленях, мурлычет, разглядывая моего готового к сражению бойца, обхватывает его опытными губами.
А я прикрываю глаза, улетая.
Кладу руку на затылок, стискиваю пальцы, направляя, задавая нужный ритм.
И представляя на месте подавальщицы ту аристократочку, что сегодня с негодующим фырканием отвергла мое щедрое, пусть и шутливое предложение.
Она бы как, интересно, брала?
С отвращением? С холодностью и выражением муки на лице? Или…
Я сильнее нажимаю на затылок, заставляя взять глубже, Рути задыхается и давится, но мне плевать. Это не ее я сейчас держу. Это я аристократочку обламываю. Убираю холодность и надменность с красивого личика.
Уверен, после ночи со мной она бы никогда не смогла так смотреть, как сегодня вечером.
С удивлением осознаю, что раздражен. И даже, можно сказать, взбешен.
Рути колотит по запястью, опомнившись, отпускаю.
Откатывается, задыхаясь и кашляя.
— Ты что? Ты меня убить хочешь своим змеем?
Так…
Надо исправлять ситуацию, а то так немудрено вообще ничего не получить.
— Прости, милая, — улыбаюсь я, подтягивая женщину к себе ближе и мягко, успокаивающе поглаживая, — просто ты очень хороша в этом деле… Я не сдержался… Хочешь колечко?
— Да… — надув губы, отвечает она, уже успокаиваясь и опять опускаясь на колени, — золотое…
— Да, милая, да… — я рассеянно киваю, подталкивая ее ближе к себе, — золотое… Возьми его…
Ощущаю, как влажные губы обхватывают, и в голове тут же картинка: аристократка Лари на коленях. И ее пухлые свежие губы, красные и натруженные… Слезы на нежных щеках… Ох… Хорошо…
Утром, морщась от легкой боли в башке, мимолетно удивляюсь вчерашнему помутнению.
Вот на кой мне, спрашивается, аристократка? Никогда их не не хотел, не гнался.
При дворе моего названного брата, императора Ежи, их огромное количество. И многие готовы на все, чтоб заманить императорского Волка в свои покои.
И Волк, когда был помоложе и поглупей, еще в самом начале правления Ежи, с охотой заманивался.
Ох, сколько я этих покоев повидал! Сколько аристократок разной степени свежести перещупал! Было время, да…