Страница 10 из 10
— Они уже давно спят, Егор, не переживай, — врет мама вполне уверенным голосом, у меня даже глаза округляются от удивления, — просто мы все так вымотались за весь день, что решили оставить их у себя.
Она еще какое-то время слушает его, потом спокойно прощается. А я поднимаю на нее свой несмелый взгляд.
— Он заедет за вами завтра утром, — сообщает мне с улыбкой, — ох, уж эти мужчины, ни дня не могут обойтись сами.
Алены посылает мне подбадривающую улыбку и сжимает мою руку под столом в знак поддержки, а я уже чувствую, что завтрашний день легким для меня точно не будет.
***
Когда утром сижу на кухне и спокойно кормлю Даню кашей, нашу умиротворенную тишину разрывает дверной звонок, слишком громкий и слишком требовательный. Я ощутимо вздрагиваю, потому что знаю, что это Егор.
Все остальные еще спят, только мы с сыном оказались ранними пташками, поэтому вытаскиваю Даню из детского кресла и сажу в манеж с игрушками, а сама иду открывать двери, пока Егор всех не перебудил.
Он врывается в комнату, как ураган и внимательно смотрит на меня безумными глазами. Можно подумать я тут оргии устраиваю.
— Завтракать будешь? Может кофе? — спокойно спрашиваю, решаю не подливать масла в огонь.
— Нет, — отвечает напряженно, — где Даня?
— В манеже играет, — показываю рукой в ту сторону, где мой сын увлечен новым паровозиком.
— Собирайся, поехали домой, — твердо заявляет.
— Я еще не докормила завтраком Даню, — пытаюсь переубедить его.
— Ничего, у нас дома поест, — пожимает плечами и упрямо поджимает губы.
— Егор, еще все спят, я не могу так уехать, надо хотя бы попрощаться с мамой, — уговариваю его, но он уже никакого внимания на меня не обращает, потому что заметил на полке большой конверт с фотографиями, которые мы вчера привезли из аквапарка.
Он берет его, вертит несколько раз в руке, словно решая, смотреть или нет, а потом открывает и вытаскивает всю стопку фотографий. Я почему-то сразу вся подбираюсь и сжимаюсь, хотя чего мне бояться, сама не понимаю, там же только дети. Я в купальнике нигде не отсвечивала, из кадра все время уходила, потому что, сейчас, когда моя грудь увеличилась и заметно выпирает из всей моей одежды, стараюсь не фотографироваться.
Вижу, что Егор замирает на месте и его спина резко напрягается. Подхожу ближе и заглядываю через плечо, чтобы понять, что же его так озадачило.
Он держит в руках фотографию, где я стою рядом с Пашей. Я не видела, что нас в этот момент фотографировали. У меня на руках Алиса, у Паши Андрей. Мы стоим совсем близко и смеемся, глядя в глаза друг другу, потому что Алиса протянула ручки к Андрею и пытается его посильнее обнять. Алена в это время уходила в туалет, а с Даней играла моя мама, потому что она редко его видит и очень по нему скучает. Поэтому за Алисой осталась присматривать я.
Клянусь, вчера мне казалось, что все это было достаточно невинно и даже мило, но сегодня на фотографии это выглядело очень двусмысленно. Уже знаю, что сейчас последует взрыв, поэтому крепко зажмуриваю глаза и отхожу в сторону, подальше от Егора.
Он резко разворачивается и буквально придавливает меня своим злым взглядом. Подходит ко мне вплотную и сжимает талию руками.
— Ну, ты и дрянь, — летит в мой адрес, — видимо, жизнь тебя ничему не учит.
Не вижу смысла оправдываться и что-то ему объяснять, он мне не поверит никогда в жизни.
В этот момент от скандала меня спасает то, что Даня начинает плакать. В последнее время он всегда так реагирует, когда ко мне кто-то подходит и особенно остро, когда на меня повышают голос, даже чуть-чуть. Я срываюсь с места и беру сына на руки. Глажу его и шепчу успокаивающие слова.
— Жду в машине, — твердо заявляет Егор и движется к выходу.
Потом вдруг останавливается и снова поворачивается ко мне.
— Попрощайся с матерью, — добавляет стальным голосом, — мы сегодня же вылетаем домой. И поторапливайся, у тебя не больше двадцати минут.
Он наконец-то уходит, а я обессиленно опускаюсь на стул вместе с Даней. Каждая встреча с ним, как соль на раны, каждый разговор, как плевок в душу. Мне после таких разговоров хочется закрыться от всего мира и от души поплакать. Но здесь я не могу себе такого позволить.
— Уезжайте? — вдруг слышу мамин голос и вздрагиваю.
Как много она успела услышать и увидеть? По выражению ее лица ничего не могу понять.
— Да, — стараюсь, чтоб мой голос звучал спокойно, — у Егора очень много дел… на фирме, — добавляю после паузы и тяжело сглатываю.
— Марин, я знаю, что он женится, — перебивает меня мама.
Я смотрю на нее растерянным взглядом и не знаю, что сказать.
— Я очень переживаю за тебя. Как ты там будешь? Совсем одна, — спрашивает таким грустным голосом, что у меня в груди все сжимается от боли.
Отчетливо замечаю в ее глазах слезы, но понимаю, что она не должна ничего знать, иначе у нее скакнет давление и никакое лечение возможно уже не поможет.
— Мам, — начинаю я с улыбкой, — такое часто бывает. Люди сходятся, расходятся, от этого никто не застрахован. Мы с Егором больше не вместе. У него другая девушка, у меня другой мужчина. Такое бывает.
Это единственное, что пришло мне на ум в данной ситуации.
— Что за мужчина? — спрашивает настороженно.
— Он хороший человек, добрый и очень обеспеченный, а самое главное он меня любит.
Господи, что я несу. Причем тут его обеспеченность вообще. Видимо, когда я волнуюсь, мой мозг и мой язык живут двумя разными жизнями и никак не связаны между собой.
Но, кажется, это действует. Мое вранье срабатывает. Мама улыбается и заметно расслабляется. Я тоже выдыхаю с облегчением.
— Приезжай в гости, и я вас обязательно познакомлю, — бью сама себе контрольный в голову.
— Хорошо, — смеется мама, — ладно, давай собирайся. Егор долго ждать не будет.
Не будет, это точно. И надеюсь, он никогда не узнает, что я тут наговорила, иначе не сносить мне головы.
Мы в этот же день вылетели домой, как и решил Егор. Не знаю, зачем он так резко рванул. Может, пора было начинать готовиться к свадьбе, может дел накопилось много, но он каким-то чудом достал билеты и велел всем собирать чемоданы.
Дома мне пришлось задвинуть свои горькие мысли подальше и проводить больше времени с сыном, потому что он отказался от груди и все время капризничал. Не знаю, в чем была причина, может в беременности, может в чем-то еще. Но он мог плакать всю ночь напролет, требуя только меня. Я с ног валилась от усталости и недосыпа, но не могла оставить его на няню. К тому же у меня начался очень сильный токсикоз, и периодически мне приходилось оставлять плачущего сына в кроватке и бежать в туалет.
Как-то раз, услышав плач сына под утро, в его детскую ворвался взбешенный Егор. Увидел, что ребенок кричит один в кроватке и взял его на руки. В это время из туалета на трясущихся ногах вышла я, лохматая, бледная и с синими кругами под глазами. Он уже было открыл рот, чтобы на меня наорать, но не успел. Меня скрутил новый приступ тошноты, и я вынуждена была бежать обратно. Когда я снова вошла в комнату у меня сильно кружилась голова. Егор почти не глядя на меня, передал ребенка няне и попросил ее выйти из комнаты.
— Что происходит, черт возьми? — начинает орать. — Почему ребенок все время плачет?
— Я заболела, и у меня пропало молоко, — вру ему, потому, что другого выхода у меня сейчас просто нет.
— Раз заболела, не нужно было высовываться из своей комнаты, ты же можешь заразить его и нас всех в том числе, — гаркает на меня.
Господи, кто бы знал, как я ненавижу его сейчас. У меня темнеет в глазах от одновременного чувства отчаяния, злости, ненависти и тошноты. Я прислоняюсь к стене и начинаю дышать глубже, но не справляюсь и без чувств валюсь на пол.
Прихожу в себя, в своей комнате на своей кровати с капельницей в руке. Возле меня сидит наша домработница Зоя, видимо, ее оставили следить за мной.
Конец ознакомительного фрагмента.
Полная версия книги есть на сайте ЛитНет.