Клуб непокорных. Первая боль

Марьяна Иванова

Клуб непокорных. Первая боль

Пролог. Дороже луны

Лесная тропинка изранила босые ноги. Из рассечённой брови бежала кровь, попадая в глаз и мешая обзору. Из-за долгого бега во рту разливался металлический привкус крови. Но девочка не думала останавливаться. Зверь прячется в ночи. И он догонит их. Он догонит их и утащит в вонючую нору со стенами с облезлой краской, с тяжёлой дверью, поеденной коррозией, с выцветшими плакатами. И с полкой уродливых кукол в пыльных платьях. У кукол нет глаз – зверь не хочет, чтобы они смотрели. У кукол нет ног – зверь не хочет, чтобы они сбежали. У кукол закрашены рты – зверь не хочет, чтобы они улыбались. На полке есть свободное место. Как раз для двух детей. Девочки, лет девяти. И мальчика, чуть младше. Поэтому девочка не смеет остановиться. Зверь идёт по следу.

– Я не могу больше! – сквозь слёзы шепеляво кричит мальчик. Сестра не реагирует, она держит его за руку и не перестаёт тянуть за собой. – Я хочу домой! К маме!

Сестра мечется между тропами. Всё как в сказках: одна тропа приведет к погибели, другая выведет к дому. В ночной тиши еле различим гул машин – где-то проходит дорога. Значит, у них есть шанс. Братик тянет руку, постоянно спотыкается и плачет. Он задерживает их.

– Мне страшно! – в захлёб кричит мальчик.

Сестра наконец останавливается. Эти слова привели её в чувства. Девочка садится перед братиком на коленки и обхватывает его лицо израненными ладошками. Черты его лица еле различимы в этой густой тьме. Но она отчётливо видит огромные перепуганные глаза брата, чувствует бешенное сердцебиение его сердечка.

– Мне тоже страшно, дружок. Очень-очень, – она плачет, шмыгает носом. – Но мы должны быть храбрыми. Без тебя я не справлюсь. Ты мне поможешь?

Мальчик решительно кивает, сестра чувствует его слезы на пальцах. Она легонько щепает его за щёчки и прижимает к себе.

– Я обещаю, что мы вернёмся домой. К маме и папе. Они ищут нас, вот увидишь! И в выходные мы все вместе пойдём есть мороженое.

– Шоколадное?

– И с вафельной крошкой.

– И Марту возьмём? Кошки тоже любят мороженое.

– Возьмем, Диди, – сквозь слёзы улыбается сестра. – Но для начала нам нужно добраться до трассы.

– Я стараюсь, как могу, – братик склоняет голову.

– Знаю, дружок. – Девочка закусывает щёку, выдерживает паузу. Она всё ещё не уверена, хороший ли это план. Её сомнения дорого стоят – ведь на счету каждая секунда. – Ты очень устал и напуган, я вижу. Поэтому мне нужно, чтобы ты хорошо спрятался и отдохнул. Если услышишь его, ты должен задержать дыхание и не издавать ни звука, пока он не пройдёт мимо. Справишься?

– Задержать дыхание, как летом на речке?

– Да, ты тогда победил меня, помнишь?

Мальчик живо кивнул, но потом снова поник.

– Ты хочешь оставить меня одного?

– Нет! – резко вставила сестра. – Мне нужно лишь как можно скорее найти трассу и позвать на помощь. Одна я это сделаю быстрее. А потом вернусь за тобой.

– Ты меня не бросишь?

– Ни за что, – шепчет девочка, сдерживая дрожь. – Ты дороже мне всего на свете.

– Дороже звёзд, солнца и луны? – чуть лукаво улыбается мальчик. Это их с сестрой тайная клятва.

Девочка молча и серьёзно кивает. Потом озирается, высматривая подходящие кусты, за руку подводит к ним брата.

– Сиди тихо-тихо, – шепчет она, потому что ей кажется, что где-то неподалёку уже слышны шаги их преследователя.

Брат закрывает ладошками рот и храбро смотрит на сестру. Шаги уже намного ближе. Сестра поднимает ветку и бросает её в сторону, чтобы пустить зверя на ложный след. Потом несколько секунд сосредоточено запоминает местность, где оставляет брата.

– Я вернусь за тобой.

– Я буду ждать.

И девочка, развернувшись лицом к голодному лесу, побежала в сторону дороги. Ей хотелось думать, что она приняла верное решение. Что оно не будет преследовать её всю жизнь.

«Дороже звёзд, дороже солнца, дороже луны», – не переставая шепчет она.

Дороже звёзд…

Дороже солнца…

Дороже луны…

Глава 1.

«Стыд. Слышится слово: остыть. Потерять температуру. Молодость бесстыдна, потому что слишком высокая температура тела».

Александр Галин. «Крыша».

– У меня просто в голове не укладывается! Ты… – Таракан демонстративно и весьма наигранно схватился за голову – для директора школы Тараканов был излишне склонен к драматизированию. – Впервые за двадцать лет моей работы я сталкиваюсь с таким безобразием! Чего молчишь? Стыдно?

Марго смотрела под ноги, но не из-за стыда – она даже не вникала в суть истошного вопля директора, – девушка думала, куда бы выплюнуть давно потерявшую вкус жвачку. Вишнёвая ярко-розовая резинка теперь превратилась в бесцветную и безвкусную массу. Марго усмехнулась про себя, подумав, что люди очень похожи на жвачку: сначала они имеют крылья, стремления и мечты, а потом жизнь их пережёвывает и выплёвывает на асфальт серую массу.

– Неужели без отчисления не обойтись? – Мама Марго сильно нервничала и неосознанно заламывала себе пальцы.

– Я тут бессилен! – Тараканов отвёл глаза. Даже если бы он и мог что-то сделать, то и пальцем бы не пошевелил – это отчисление для него как пилюля от головой боли, коей и являлась для него Марго Котова. – Скажите спасибо, что побитая ею одноклассница и её родители согласились не писать заявление в обмен на отчисление!

– Позвольте поклониться за такую милость! – нарочито наиграно и зло выкрикнула Марго.

– Замолчи, хулиганка невоспитанная! – наконец не выдержал и отец.

Марго закатила глаза и всё-таки села на стул, хотя директор наказал выслушивать его причитания стоя. Какая теперь разница? Её всё равно с позором выгонят из школы, а родители сошлют в посёлок к злобной тётке. И никто из них не хочет услышать, что никого она бить не собиралась. Наоборот, это Белова со своими безвольными прихвостнями травила её. Только кому теперь это доказывать? У Марго, видите ли, скверная репутация, потому что учителя во главе с Тараканом называют способностью постоять за себя хулиганством. Мамаша Беловой в активе школы, папаша забирает дочурку на тонированном внедорожнике и «спонсирует» школу. А у Марго из ценного только розовые очки с линзами-сердечками, которые она никогда не снимает, облезлая комната, переделанная из чулана, да родители в разводе. Никому её правда не нужна. А она берёт и зачем-то за неё всегда борется. Каждый раз ей выходит это боком, каждый раз она остаётся непонятой. Набивает шишки, наживает неприятности, но всё равно не может жить по-другому. Отец говорит, что этот бунтарский дух нужно из неё ремнём изгонять, да только он не живёт с ними, а мама слишком устаёт на работе, чтобы разгребать проблемы несговорчивой дочки.

Из школы семья выходила молча. Марго чувствовала разочарование в тяжелых взглядах родителей. И ей было вдвойне обидней, что они с такой лёгкостью принимали сторону кого угодно, но только не её. Они никогда не скажут этого вслух и, может быть, даже не посмеют подумать, но Марго понимала, что в глубине души родители винят её. Это началось давно и вряд ли когда-то закончится. Ведь жизнь похожа на паззлы: сколько бы раз собранные паззлы ни разрушали, всё можно восстановить, кропотливо собирая кусочек за кусочком. Но если один элемент паззла вдруг навсегда пропадёт, сколько ни старайся – целой картинка уже не будет. Там всегда будет зиять глубокая, незаживающая дыра. В их семье не хватало одного паззла. И всё рассыпалось.

Вечер Марго провела лёжа на кровати и считая трещины на потолке. Двадцать восемь. В прошлый раз было на три меньше. В этой квартире уже лет пятнадцать не было ремонта. И едва ли в ближайшее время стоит ожидать изменений. И, наверное, дело даже не в том, что у них не было денег на ремонт – у них не было чего-то другого. Целостности.

В старой квартире всё было по-другому. Но потом всё исчезло. Всё пропало. Родители потеряли бизнес. Мама стала апатичной и замкнутой. Папа стал резким и грубым. Они решили разъехаться. Им пришлось это сделать. И пришлось продать их гнездо, их дом, то место, где они были семьёй. Теперь они были просто людьми с одинаковой фамилией и чемоданом, наполненным общей болью.