Страница 38 из 40
Только сейчас осознала насколько сильно я соскучилась по парням. По пошлым шуточкам Глеба, по тихому голосу Тоши и его игре на гитаре, по хмурому и с виду недружелюбному Ромке, по вечно улыбчивому Саше. По запаху этого помещения. Спрятала лицо в плече Глеба и крепко обняла, чувствуя такой знакомый и, как оказалось, родной запах парня.
— Ну, не реви, — сипло сказал парень. — Это мы реветь должны. Уехала, никому ничего не сказав, — укоризненно.
— Мне нужно было, Глеб, — пробормотала в его плечо.
— По заднице тебе нужно было надавать, — проворчал недовольно. — Хоть раз бы позвонила или написала. Обиделась на Царя, а виноваты все.
— Прости, — покаянно прошептала.
— Чего уж там, — вздохнул друг в мою макушку.
Наобнимавшись с парнями и рассказав, где была и чем занималась, пошла наверх, чтобы переодеться и впервые за год поковыряться в машине.
Я так и не осмелилась спросить, почему Игната нет. Открывала рот, набирала воздуха и выдыхала. Решила, что дождусь его. Он обязательно придёт, чтобы закрыть мастерскую.
Когда переоделась и вышла из комнаты, я застыла, жадно шаря глазами по любимому лицу. По плечам, которые стали шире. Боже! Как же сильно я скучала!
Но мой взгляд переместился на двух девушек, которые слишком близко прижимались к нему. Одной, видимо, Игнату уже мало. Одна из них голову вскинула и поймала мой взгляд. Я поджала губы и скрылась в комнате для отдыха.
Страдает? Скучает? Места себе не находит? Ложь! Он выглядит довольным донельзя!
Мне захотелось исчезнуть. Оказаться как можно дальше. Только бы вновь не видеть Игната с другими. Только бы не чувствовать этой боли.
Вылезла через окно по старому дереву, оцарапав руки и порвав штаны под коленкой. Но поймал он меня слишком быстро. И снова я пытаюсь его уколоть. Хочу сорвать с него эту маску спокойствия и невозмутимости.
Я, чёрт возьми, хочу, чтобы ОН мне показал, как тосковал. И он доказывает. Каждым словом, каждым прикосновением, своим поведением.
Я подумать не могла, что мне придётся выпрашивать близость. Мне она была необходима. Я хотела почувствовать Игната в себе. Почувствовать с ним единение. Почувствовать, что мы с ним одно целое.
И всё оказывается в сотни раз слаще, острее, чем я помнила. Но… напор и решительность в голосе и взгляде Игната меня пугают. Разве не должна я радоваться тому, что Игнат хочет от меня детей? Тому, что он намеренно занимался со мной любовью без защиты? Но меня это напугало. Вдруг это всё временно? Вдруг Игнат так сейчас заинтересован, потому что я от него сбежала? Что если я сдамся, а он потеряет интерес?
Миллионы сомнений в голове. Бесконечное количество, которые заставляют вновь и вновь говорить глупости, из-за которых любимое лицо искажается от боли.
Боже, ну, почему же я такая дура? Почему я делаю и говорю то, о чём потом жалею? Почему включаю мозги тогда, когда уже поздно?
Я хватаю телефон и набираю номер Игната, который отвечает после первого гудка:
— Да.
— Игнат, — выдыхаю в трубку, вытирая влажные ладошки о домашние штаны.
— Снежинка, — голос становится тёплым, ласкает меня, как весеннее солнышко, — ты позвонила мне.
С неверием и с надеждой, от которой в горле появляется ком.
— Прости, Игнат. Не нужно никаких таблеток. Я была неправа. Во многом была не права. И… Нет у меня никого там. И никогда не было. Есть только ты. Всегда был только ты. Я хочу, чтобы ты знал.
— Ты плачешь? — напряжённо.
— Нет. Я больше не плачу. Даже если и плачу, это уже не имеет значения, Игнат. Прости меня, Игнаша.
— Глупая, — его голос настолько нежен и мягок, что даже нельзя обидеться, — я не умею на тебя обижаться. Не умею злиться. Я слишком сильно тебя люблю, малышка. Безумно сильно. И намерен говорить тебе об этом постоянно, чтобы ты не надумывала ничего лишнего.
Я ненавижу себя за слабость, но я вновь начинаю плакать. Но уже от счастья. Слёзы не позволяют мне выдавить из себя ни единого слова. Только сдавленные всхлипы вырываются.
— Завтра познакомлю тебя со своими сёстрами — Леной и Лялей. Они сегодня со мной в мастерскую пришли, но ты сбежала. Сможешь поехать со мной в загородный дом на сутки?
— Только с тобой? — сиплю.
— С сёстрами и ещё парой человек.
— Я всё самое важное пропустила, — шепчу разочарованно. — Ты всё же познакомился с ними.
— Скажу больше, — слышу улыбку в голосе Игната, — моя мама помирилась с отцом сегодня днём.
— Обалдеть, — слёзы даже высыхают от удивления. — А ты как? Ты рад этому?
— Да. Мама счастлива. Я познакомился с сёстрами. Моя семья стала больше. Ты вернулась, — тихо, едва слышно. — Я счастлив.
Я улыбаюсь и чувствую, как грудь переполняет счастье и безграничная радость. И мерещится, что это необъятное счастье просто вытесняет печаль, обиду и застарелую боль. Будто мыльная пена смывает грязь. На душе впервые становится легко.
Я услышала самые важные, самые значимые слова. Я поверила. И я отпустила все обиды.
Я не хочу говорить о своей любви по телефону. Я хочу видеть любимые карие глаза, когда буду их произносить. Хочу чувствовать любимый запах и иметь возможность поцеловать губы моего любимого.
Завтра я скажу обо всём. Завтра я скажу, что никуда не уеду. Завтра сообщу о том, что переведусь обратно.
Глава 23
Снежана
Проснулась я от звонка в дверь. Одним глазом посмотрела на экран телефона. Часы показывают десять. Подскочила с кровати и пулей метнулась в коридор, зная, что приехал Игнат.
— Игнат, я проспа… — я не смогла договорить. Слова застряли в горле, когда я увидела любимого, который одной рукой держал мягкую игрушку белого цвета, а второй сжимал небольшой горшочек с кактусом, с красивым розовым цветком.
— Мне кажется всегда, что больше любить тебя невозможно, маленькая, но я каждый раз ошибаюсь, — тихо говорит Игнат, шагая в квартиру. — Я влюбляюсь всё больше и больше.
Подарки оказываются на комоде, а Игнат костяшками пальцев проводит по щеке. Я смущаюсь и пытаюсь опустить голову, вспомнив, что я заспанная и ещё не чистила зубы. На что слышу над головой тихий смех, после чего губы парня прижимаются к моему лбу.
— Поторопись, малышка, Ляля в машине ждёт.
— Ой, прости, Игнаша, я проспала. Не услышала будильник.
— Одевайся, я тебе бутерброд сделаю, — снова целует в лоб. — И забери моего сородича, — смеётся тихо и протягивает барашка.
— Ничего ты не баран, — пытаюсь заворчать, но у меня плохо выходит, потому что губы расплываются в счастливейшей улыбке.
— Ах, да, — хлопнул себя ладонью по лбу, — я ведь осёл.
— Нет, — я привстала на носочки и поцеловала обожаемую ямочку на его подбородке, — ты самый чудесный парень из всех, кого я когда-то знала.
Игнат застывает, а в комнату сбегаю, чтобы надеть приготовленные со вчерашнего вечера вещи. После в ванную шмыгнула, где быстро привела себя в порядок.
— Я готова, — выхожу на кухню и вижу, как любимый на стол ставит термос.
— Отлично, — улыбается, а после за руку хватает и на себя тянет. — Теперь я могу поцеловать свою любимую девочку? — шёпотом опаляет губы.
— Ты просто обязан, — кокетливо улыбаюсь и хлопаю глазами.
Игнат тихо смеётся, а после голову склоняет низко и поцелуем впивается в мои губы, языком врываясь в рот. Ладошки оказываются на его затылке, а икры аж сводит, когда я привстаю на носочки, чтобы быть ещё ближе.
— Я бы с радостью утащил тебя в твою комнату, малышка, но Ляля ждёт в машине, — разорвав поцелуй и прижавшись лбом к моему, шепнул Игнат. — Нужно идти.
Явно нехотя отстраняется, берёт со стола термос и бутерброды, завёрнутые в фольгу, и идёт в коридор, а я семеню следом.
В машине знакомлюсь с его сестрой, но не могу сосредоточиться на разговоре, потому что всё моё внимание сосредотачивается на Игнате. Взглядом я скольжу по его профилю, по рукам на руле. А в голове вспыхивают картинки того, что эти руки вытворяли вчера. Становится жарко, и я делаю огромный глоток чая из термоса.