Его (с)нежная девочка

Глава 21. Ева

Дамир ушел, а я, заканчивая уборку, все еще переваривала брошенную им фразу: “Время покажет”. И это туманное заявление мне совершенно не нравилось! Какое время? Когда настанет то самое “время”? Каких масштабов проблему я себе нажила? Да и вообще, елка по факту нужна не мне, а ему. Поэтому сомневаюсь, что после моего чистосердечного и искреннего желания помочь я что-то вообще должна ему буду. Так-то!

С этими мыслями я расставляю весь свой инвентарь по местам и располагаюсь в гостиной на полу, усаживаясь на мягкий и пушистый ковер из искусственного меха. Подтягиваю к себе тот самый ящик игрушек и коробку гирлянд, которая нашлась там же, в подсобке. Открываю и с восторгом маленького ребенка рассматриваю свои находки. Ощущение, будто я нашла давно потерянный клад. Все-таки удивительно, как руководство базы отдыха предусмотрительно по отношению к своим клиентам.

Перетирая шарики, которые здесь на любой вкус и цвет, от пыли, совсем теряюсь во времени. Прихожу в себя только, когда за спиной открывается дверь. Подскакиваю, оборачиваюсь и… в дом входит сначала ель: невероятно красивая, пушистая, высокая и – м-м-м – какая ароматная! А потом уже в дверном проеме появляется красный с мороза мужчина, внося в дом с собой и холодный уличный воздух, который покалыванием пробегает по моим голым рукам и ногам, отчего меня пробирает озноб, и я ежусь, переступая с ноги на ногу, обхватывая себя руками. Бр-р-р!

– Елку заказывали? – улыбается Дамир, укладывая пушистую красавицу на пол и стряхивая с себя снег.

– Угу... заказывали, – киваю, как дурочка, растерянно пялясь на дерево.

– Ну, так что, куда будем ставить? – скидывает куртку Дамир, проходя в гостиную, тут же заполняя помещение своим эксклюзивным запахом мужчины, от которого становится еще волнительней. – Руководи, снежинка, раз уж ты эту рождественскую суету заварила.

– И ничего я не заваривала, – хмурю я брови, но похоже, рядом с этим мужчиной начинаю по-настоящему притормаживать, потому что не знаю, что сказать, а стою и пялюсь на его темные, слегка влажноватые волосы, на которых таят одинокие снежинки, превращаясь в капельки, которые просто невыносимо хочется смахнуть! А потом мои бесстыжие, живущие своей собственной от мозга жизнью, глаза едут ниже по мощной шее, где бьется венка, широким плечам и по-настоящему сильным рукам, которые, кажется, десять таких елок смогли бы поднять и пять Евангелин в придачу, и утыкаются в грудь, обтянутую футболкой. Мама дорогая, какие там мышцы! А как она красиво и завораживающе вздымается, когда мужчина делает вдох. У-ф-ф, и как теперь его голого в своей голове развидеть, а? И почему, черт возьми, я не помню нашу ночь? А так хотелось бы… Тим ведь даже и рядом не то, что не стоит… не проползает!

Пауза затягивается, а пялюсь я на Дамира настолько бессовестно и откровенно, что, как следствие, оказываюсь пойманной на разглядывании.

– Снежинка, ты выбираешь, куда поставить елку или меня? – слышу низкий грудной смешок и вздрагиваю, поднимая взгляд глаза в глаза. – Боюсь, на мне все эти замечательные шарики и гирлянды будут смотреться слишком броско. Да и вряд ли у меня хватит терпения стоять сутками, оно у меня не настолько отменное, – мужчина шутит, но при этом смотрит на меня таким взглядом, что я чувствую себя трусливым кроликом, которого гипнотизирует удав. Еще немного, один бросок, и это изящное животное меня… точно съест.

Боже, мысли-то какие, Ева!

– Так! – тряхнула головой, отгоняя странное наваждение, да и ощущения такие же странные, вызывающие легкий трепет во всем теле. – Елка… куда мы поставим елку? Ой, то есть не мы, а вы… ты… черт, – бубню себе под нос и оборачиваюсь, оглядывая гостиную. – Вон туда, думаю, – указываю рукой в сторону дальнего угла гостиной, с одной стороны шикарное окно с зимним пейзажем, а с другой уютный старинный камин. – Еще я нашла носки, их мы развешаем на камин.

– Зачем нам носки на камине?

– Это не простые носки, а специальные, традиционные рождественские. Говорят, что Санта-Клаус кладет подарок именно в носок, когда спускается по дымоходу, –  говорю со знанием дела, отодвигая из угла толстый пуфик, освобождая место для хвойной красавицы. – Здесь все так делают.

– Ну, если все так делают, то кто мы, чтобы спорить с традициями.

– А что вы разве дома никогда не вешали рождественский носок?

– Начнем с того, что у меня дома нет камина, Ева, и нет, обычно у меня нет времени на всю эту рождественскую мишуру.

– Это неправильно, так нельзя.

– Почему же?

– Духи Рождества обидятся, и год будет неудачным, – пожимаю плечами и даже представить себе не могу, как это Новый год без всей этой пестрой, яркой и милой красоты.

– Я с ними договорился, – ухмыляется мужчина, но кажется, будто в его смешке проскочила горечь.

– А вы где ее нашли? Ель такую шикарную?

– Где нашел, там уже нет, – примеряет Дамир дерево к углу, покручивая, и выдает задумчиво:

– Так дело не пойдет, подставка нужна. Иначе мы с тобой ее тут все рождество ловить будем, снежинка.

– Да-да, сейчас! Я нашла, – спохватилась я и рванула в сторону прихожей. Кажется, там я ее и оставила, выудив из шкафа в подсобке. Ага, точно. – Вот, подойдет?

– Лучше не придумаешь. А теперь стой и держи, сейчас что-нибудь придумаем.

Сказано, сделано. Пятнадцать минут мучений и стараний Дамира, и опля, пушистая, ароматная красавица установлена. Да еще и ровно, статно и так, будто в этом углу ей самое место.

– Вот это аромат, чувствуешь его? – прикрываю глаза, перебирая осторожно колючие веточки, вдыхая морозный еловый запах.

– Что дальше прикажешь делать? – пропускает мой вопрос мимо ушей мужчина, отходя чуть поодаль и останавливаясь, подпирая спиной стену.

– Так ясно же что – наряжать! Там вон сколько игрушек, хватит, чтобы и все дерево украсить и еще пару комнат.

– Ну, уж нет, это давай без меня, Ева, – поднимает руки вверх, словно и не хочет касаться гирлянд. – В крайнем случае, я могу тебе еще пару елок принести, но наряжать – уволь.

– Они не кусаются.

– Поверь, снежинка, если я начну украшать, то помимо ели, нам придется еще и украшения потом добывать. Это как пустить неуклюжего слона с кривыми конечностями в посудную лавку! Я переколочу все, даже то, что не колотится.

– Серьезно? – оборачиваюсь, складывая руки на груди и посмеиваясь. – Да в жизни не поверю, что вы настолько неуклюжий. Будем откровенны, до слона вам далеко, да и мы не в посудной лавке.

– Слишком много откровенности за двое суток знакомства, не находишь? – говорит мужчина с кривоватой ухмылкой, заставляя стушеваться. Опять. Снова, чтоб его! А потом еще с кошачьей грацией, как я и говорила, совершенно далекой от слоновьей, прячет руки в карманы джинсов, отталкивается от стены и идет ко мне, опасно сокращая расстояние.

– Нет, так дело не пойдет, – упрямо качаю головой. – Вы должны принимать в этом самое прямое участие, в конце концов, это чье шале? Это не мне тут сидеть все праздники в унылом доме, когда вокруг такой великий праздник! – снова начинаю быстро тараторить, пряча смущение за болтовней. – Елка создаст в доме уют  и добавит атмосферности. А еще кто знает, может, Санта-Клаус сжалится над вами и принесет подарок, несмотря на то, что вы вели себя просто ужасно и не хотели отмечать Рождество! – подхватываю из коробки первую попавшуюся игрушку и протягиваю Дамиру.

– А с чего ты взяла, что я себя плохо вел?

– Предположила.

– У тебя плохо с предположениями, брось это дело, оно тебе не идет, снежинка.