Страница 36 из 141
– Ведешь себя не лучше ребенка. Если ты так не хотел работать, какого хера согласился на эту практику?
– Ты думаешь, меня кто-то спросил? Отправили, забросили в этот сраный гадюшник, и я еще тут прислуживать какому-то должен!
“Гадюшник”? Для нас уже один из самых дорогих курортов Швейцарии стал “гадюшником”! Я думал, большего удивления уже быть не может, но мой сын – просто кладезь невежества – выдает:
– Тебе не стыдно?
– Мне? – я аж опешил от такой наглости.
– Тебе. Твой сын тут каким-то толстосумам улыбается, не по статусу мне это, ясно?!
– Ах, не по статусу? – взлетают мои брови на лоб, а челюсти сжимаются так сильно, что я слышу их скрип в своих ушах. Не по статусу ему!
Делаю стремительный шаг и, пока сыночек не отскочил от меня как от огня, дернувшись в сторону, хватаю его за ухо, как в далеком-далеком детстве делал мой батя, ставя на место зарвавшегося отпрыска. Подтягиваю к себе и наслаждаюсь недовольным змеиным шипением, заглядывая в мечущие в меня молнии глаза.
Нет, я его прихлопну. Ни разу в жизни я на сына руки не поднял. И видимо,очень зря! Клянусь, я человек очень терпеливый. Я могу очень долго проглатывать выверты и чужие закидоны, но любому терпению, даже ангельскому, приходит конец. Как там у Гоголя? Я его породил, я его и убью, гаденыш статусный!
– Слушай меня внимательно, Тимур Дамирович, – рычу сквозь стиснутые зубы на красного от злости сына.
Унизительно, твою мать. Это очень унизительно, когда в двадцать лет твой отец тебе “навешивает” звездюлей. Но по-другому не доходит и не дойдет.
– Отпусти!
– Игры в песочнице с лопатками закончились! Это твоя работа, понял меня? Статус, деньги, связи, власть у меня, а не у тебя! Ты и сотой доли всего этого не имеешь. А знаешь все это откуда? Не из воздуха материализовалась, петух ты этакий! Я пахал, как проклятый, все свои сорок лет, чтобы у тебя, дерьмо такое, все было! А ты вместо помощи и уважения в очередной раз задницей повернулся и проблемы устраиваешь!
– Пусти меня, бать! – рычит Тим, только рядом со мной это выглядит прискорбно и жалко.
Ухо отпускаю, но тут же пошатнувшегося отпрыска хватаю за отворот куртки.
– Значит так. Эта поездка от и до оплачена универом. Назови я тебе цифры, боюсь, глаза на лоб вылезут. И если ты умудришься отсюда вылететь, то все до последней, сука, копейки ты вернешь сам. Ясно выражаюсь? – встряхиваю парня за шкирку.
– Пусти меня!
– Я спрашиваю, мы друг друга поняли?
– Поняли! – орет в ответ Тим, дуя щеки и отшатывается, стоит мне только разжать пальцы на его куртке.
– Скажи спасибо, что пропесочку ты получил не прилюдно.
– Спасибо!
– А сейчас пулей на стойку и чтобы ни писка, ни звука, ни косого взгляда в сторону гостей.
Распыхтелся, разбубнился, но вылетел из своей комнаты, как пробка из шампанского. Помчался так, что только пятки сверкали. Гаденыш. Надеюсь, проникнется с первого раза и до показательной порки у нас таки не дойдет, иначе я его “статус” с землей сравняю.
Выхожу из общежития, а изнутри до сих пор всего колотит от злости. Мои нервы тоже не стальные, и рано или поздно у всех и вся наступает предел. Я не представляю, как можно это молодое упрямство переломить в нем. Вполне осознаю, что в свое время мы с Олей и правда, сами упустили сына. Но твою мать!
Отхожу в место для курения и достаю сигарету, с наслаждением затягиваясь и выпуская сизый дымок в безоблачное небо. Раз, два, и буря внутри слегка утихает.
О возвращении прямо сейчас в шале даже речи быть не может. Если снежинка испугалась спокойного и на удивление дружелюбного меня, то увидь она Дамира Таировича в бешенстве, просто рассыплется от страха, и потом ни под каким предлогом ее не затащишь в дом.
Кстати, о ней-то я так спросить у Тима и не успел. Может, оно и к лучшему. Из пьяного лепета девчонки, который она выдавала вчера, я плохо понял, что случилось, но явно между ними что-то произошло. И если я полезу к Тимуру с такими вопросами, будет выглядеть подозрительно, а вот снежинку разговорить при определенном запасе терпения и времени, думаю, вполне смогу. Поэтому пусть сынок остается в сладком неведении касаемо “практики”, Евы и прочих прелестей.
На глаза попадается вывеска ресторана, и желудок услужливо напоминает, что я сегодня еще не ел, а последний полноценный прием пищи был сутки назад и еще в России. А пока завтракаю, неожиданно посещает мысль: а успела ли позавтракать Ева и во сколько вообще она сегодня ушла или, правильней сказать, сбежала?
Проклятье, Абашев, что вообще с тобой происходит? Не все ли тебе равно?
Да, выходит, что нет.
Я не удержался и взял еды на вынос. Готовили здесь отменно, а судя по хрупкости девчонки, она и так ест как цыпленок, а если еще и приемы пищи пропускать будет, то ее вообще к чертям сдует горным ветром.
До шале шел, сам себе удивляясь. Забота и опека мне точно были не свойственны, но факт есть факт. Я иду с пакетом еды из ресторана кормить пугливую девчонку, которая шарахается от меня как от огня. Может, хоть этот жест заставит ее взглянуть на меня по-другому?
Но уже через пять минут стало понятно, что нет. Убегала она от меня так же стремительно, как Тим.
Да уж, засунь свое благородство и заботу, Абашев, куда подальше.