Его (с)нежная девочка

Глава 43. Дамир

Еще одна бессонная ночь, когда метался из угла в угол от ожидания и предвкушения, и в итоге в аэропорт я приезжаю за час до вылета.

Держусь пока на ногах на честном слове и на кофе, которого я принял уже убойную дозу. Надежда только на то, что удастся прикрыть глаза хотя бы в самолете, когда пойму, что шасси оторвались от взлетной полосы и расстояние между мной и снежинкой стремительно сокращается.

Раньше я просто-напросто не успокоюсь.

В аэропорту меня сразу же встречает представитель частной авиакомпании, который и согласился совершить “рискованный” взлет, и провожают в vip-зал ожидания.

Аэропорт гудит от сотен голосов местных и туристов, ожидающих своего рейса, но все это уже настолько привычно и буднично, что я даже внимания не обращаю. Устраиваюсь в кафе с очередной чашкой эспрессо как раз в тот момент, как мобильный дает о себе знать.

Сначала сердце екнуло в слабой надежде, что это Ева, которой удалось-таки достать мой номер, но потом во мне заговорил реалист. Не так быстро. Не так просто.

А когда увидел имя вызывающего меня абонента… захотелось этот вызов сбросить.

– Да? Оля, у меня мало времени, я в аэропорту.

Бывшая жена, собственной персоной. Если Ольга звонит, это может означать только одно – Тимур снова влип в неприятности. Вот пятой точкой чуял, что не просто так он в тот же, что и снежинка, день смотался из Церматта. Хорошо только, что не за ней следом.

– Я много у тебя его и не займу, Абашев, – по тону слышу, женщина недовольна.

– Давай сразу по делу, что случилось на этот раз? Где Тимур?

– Дамир это уже край. Все, нам пора предпринять что-то решительней, чем работа на дорогущем курорте.

– Ты объяснишь или я должен включить свои способности телепата и прочитать твои мысли, Оль? – нет, уже не рычу. Не огрызаюсь и не выдаю резкие фразы. Устал.

– Он разнес Францу виллу.

– Францу? – морщусь, так как имя резануло слух. – Это твой новый… кхм, спонсор?

– Жених, Дамир. И это еще не все, что учудил наш сын. Он разбил его дорогущую машину и загремел на пятнадцать суток в лондонскую тюрьму. Хвала всевышнему, что у Франца есть хорошие знакомые, которые вытащили его оттуда. Иначе… Абашев, у меня просто опускаются руки, он не слышит меня! После этой твоей Швейцарии он стал совсем неконтролируемым и неуправляемым!

– Давай будем честны, таким он стал уже давно, – делаю глоток кофе, обжигаясь. Забираю пластиковый стаканчик и держу путь на выход. Судя по замаячившей девушке в форме, самолет готов к взлету и туда меня сейчас и собираются “сопроводить”.

– Да, но если до этого он жил хоть в каких-то рамках, то сейчас все. Парень пошел в разнос. Сорит деньгами, портит дорогое имущество, жизнь свою пустил по наклонной с постоянными вечеринками. У меня такое ощущение, что он испытывает наши нервы на прочность. Что это? Ну как это?

– Это наша с тобой вина, Оль, и ты это знаешь. Как воспитали, так и вырос, –  озвучиваю впервые то, что крутилось в голове после последнего разговора с сыном. Оба хороши, но, пожалуй, именно тогда я впервые услышал, насколько он внутри, в душе, на нас обижен с матерью. Откуп. Все, что мы для него делали, он воспринимал как гребаный откуп.

– И в чем же мы виноваты? В том, что обеспечивали ему комфортную жизнь?

– В том, что рос он не в семье и вообще не с нами, – чеканю, поднимаясь на борт частного авиалайнера. – Я не собираюсь сейчас пускаться в эти дебри, но вариант у меня только одни.

– И какой же?

– Я заканчиваю его спонсировать. На этом все.

Эта мысль пришла в мою голову не так давно. Буквально после вчерашнего разговора с отцом, который позвонил на досуге днем и вежливо поинтересовался, “как мои дела”. Естественно, от матери он уже узнал о Еве, и любопытствовал по большей части в этом вопросе, но слово за слово разговор зашел и про его внука. Отец у меня хоть и души не чающий в семье своей человек и Тимура, несмотря на его характер и отдаленность от бабушки с дедушкой, обожает, но вчера был категоричен. Его фраза: кто везет, на том и едут – прочно засела в голове.

– Что? Ты шутишь?! – возмущенно восклицает в трубку Ольга. – А как же его учеба? Я не потяну такие цифры, Абашев, и ты прекрасно это знаешь! Еще и квартира, машина… я и сотой доли твоих доходов не имею!

– Знаю. Но пока мы будем бегать за ним по пятам и выдавать все на блюдечке, ценить помощь и деньги он так и не научится. Ему пора взрослеть и самому к чему-то стремиться, а не ждать, пока мы его пнем в нужном направлении. Пока же он знает, что за спиной стоят отец и мать, так и будет растрачиваться на ерунду.

– Это жестоко!

– Это разумно.

– Пристегните ремни, скоро будем взлетать, – слышу вежливое от стюардессы и киваю. Скидываю куртку, усаживаясь в кожаное кресло, и выглядываю в иллюминатор на хмурое серое небо Цюриха. Похоже, регулярные рейсы не возобновят и к вечеру. Лютая в этом году зима в Швейцарии выдалась.

– Куда ты летишь?

– Возвращаюсь в столицу.

– И что мне теперь говорит Тимуру?

– Скажи, что его учеба и безбедная жизнь теперь полностью в его руках. С меня все, не получит ни копейки. Завтра же, как будет время, закрою к чертям все его счета и карты. Универ этот год я оплачу, ну, а с третьего курса… у него будет время найти работу, Оль, – заявляю решительно и отступать не собираюсь. Только так можно его чему-то научить. Жизнью. Суровой реальностью и обмельчавшим кошельком.

Ольга что-то пытается еще протестовать, но я намерен твердо стоять на своем и советую ей поступить аналогичным образом.

Нет, конечно, совсем пустить сына “по миру” я не собираюсь, но роскошная жизнь мажора для него закончилась. Я буду присматривать, благо связи, возможности и люди есть, но вот спонсировать - увольте. Только когда этот упрямый говнюк будет готов придти ко мне и поговорить адекватно, по взрослому, как двое состоявшихся и знающих, что они хотят от жизни мужчин, а не как капризная малышня, делющая “игрушку”.

Самолет начинает свое плавное движение по взлетной полосе и я быстро “свернув” разговор, отключаю мобильный и откидываю голову на подголовник, прикрывая глаза. В висках молотят барабаны, а в теле накопившаяся за последние дни усталость. Но вопреки изможденному состоянию тела, внутренне я чувствую как наступает подъем. Эмоциональный.

Я в самолете. Я лечу в столицу. Меня от моей снежинки отделяют всего жалких три часа полета. Я почти на месте и мысленно я уже мчусь к ее дому, нажимаю на дверной звонок и встречаюсь с любимым омутом удивленных серых глаз, сжимая руки на тонкой талии в кольцо и вжимая в себя хрупкую девчонку что есть сил...