Страница 108 из 141
“Также среди погибших числится небезызвестная в туристической сфере молодая семейная пара Шевченко.
Успешный предприниматель Сергей Шевченко, бизнесмен в третьем поколении, и его молодая супруга Ольга – владельцы знаменитой сети отелей. Новый и особенно прибыльный пятизвездочный проект был открыт ими пару лет назад и в городе Сочи, куда пара и прилетала с рабочим визитом.
Напомним, что у Ольги и Сергея осталась четырехгодовалая дочь, и с кем останется ребенок после трагедии, пока неизвестно”.
От прочитанного по коже прошелся озноб. Меня передернуло.
Значит, все это правда. Сомнений больше быть не может. Сергеевна я. Еще и Шевченко. Алексея нет, и не было никогда. Бабушка просто-напросто подменила мои документы, чтобы потенциальной “второй стороне” было до меня совсем не добраться. Город, отчество, фамилию, месяц, и день рождения – все чужое, все было не мое.
– Шевченко Евангелина Сергеевна… – шепчу, “пробуя” новое имя на вкус. Меня начало трясти изнутри, как в каком-то припадке сумасшествия. Руки ослабли, и газетный лист выпал.
Страшно. Жить столько лет в такой глобальной лжи. Очень страшно. За что она так со мной? Почему она так со мной?
– Я думаю, тебе надо еще раз попробовать переговорить с бабушкой, – нахмурившись, говорит Злата. – Это неправильно – скрывать от тебя правду. Тем более такую! Твой отец был далеко не простым человеком, судя по этой вырезке. И “в третьем поколении”, значит, скорее всего, у тебя должны быть еще родные. Может, бабушка и дедушка с той стороны, Ев.
– Согласна. Попробую, – вздыхаю, потирая лицо ладонями.
– Надо уходить отсюда, а то вдруг Алевтина Петровна вернется, – замечает робко Златка.
– Угу.
Собираю два свидетельства о рождении, фотографию родителей и вырезку со статьей из газеты, складывая осторожной стопочкой.
– Это я, пожалуй, заберу. А все остальное уберем и положим, как было. Думаю, она и не полезет сразу проверять.
Так и поступаем.
А потом, чтобы хоть как-то отвлечь себя, берусь за приготовление пирожков. И время быстрее пойдет, и руки заняты будут, пока я окончательно не расклеилась. Все слишком сильно и быстро поменялось. Жизнь вильнула в такую сторону, что я и предположить не могла. А на фоне вскрывшегося прошлого я еще сижу дома и жду у моря погоды. Отчаянно жду, что вот-вот позвонят в телефон или дверь, и там я увижу Дамира.
Не знаю, почему, но мне кажется, что он единственный маяк в этой непроглядной тьме, которая вокруг меня сгущается. Мне больно и страшно. А с ним я всегда чувствовала себя защищенной и смелой.
Вот и сейчас я хочу к нему. Хочу спрятаться в его руках от всех этих проблем. Хочу снова почувствовать почву под ногами.
Пока я возилась с мукой и тестом, Злата что-то делала на своем ноутбуке. В кухне то и дело стоял цокот ноготков по клавиатуре и задумчивое златкино “хм-м-м”.
– Фамилия довольно распространенная, – выводит из мыслей голос подруги, – без знания каких-либо фактов из жизни или хотя бы имен родственников найти информацию сложно, но попробовать-то можно.
– Нужно, – соглашаюсь я. – Еще поищи информацию на Абашева старшего, – прошу подругу. – Вдруг можно достать его номер или номер его офиса… хоть что-то! – смотрю взглядом, полным мольбы, на Злату, но тут слышится, как открывается входная дверь. Подруга моментально закрывает свою технику.
– Я поищу, – говорит шепотом. – Обязательно отыщу что-нибудь, что поможет тебе связаться с ним. Не нервничай ты так, прорвемся, – хлопает меня по плечу и приобнимает.
Нет, я правда не знаю, что бы я без нее делала. Уже раскисла бы давно, как квашня.
После мы пьем чай, и я провожаю Злату.
Подруга приободряюще улыбается, показывая жестом, что “держит за меня кулачки” и обещает прийти утром.
Когда дверь за ней закрывается, я иду в свою спальню и хожу из угла в угол. Не нахожу себе места, потому что я не успокоилась. И спокойной априори быть не могу. Чем дальше, тем больше на меня давит тишина и неизвестность. Я начинаю закипать, как проклятый чайник, еще немного – и из “носика” пойдет пар, а “крышечка” засвистит. Я уже готова метать молнии, орать и требовать сатисфакции.
Но не могу. Не тот характер. Не та натура. И воспитание, чтоб его, не то.
Не могу я противостоять бабушке, но мысленно настраиваюсь на серьезный разговор. Я должна знать. А она обязана мне рассказать. Внутренне для себя я уже решила: эта попытка ее разговорить будет финальной. И если она опять будет отмалчиваться, что ж… тогда мне придется разбираться во всем самой.
– Баб, – прохожу в ее комнату после того, как, еще раз посмотрев на фото родителей, решилась-таки. Была не была.
– Что такое?
– Расскажи про маму с папой! – не прошу, требую. – Кто они? Чем они занимались? Куда они в тот день летели? И почему ты так настроена против отца? – начинаю задавать вопросы, а любимая бабуля морщит нос, отворачиваясь.
– Влюбившись в него, твоя мать потеряла разум, – говорит она. – Все.
– Что все?
– Все, что тебе нужно знать. Больше мне рассказать нечего! – сказала, как отрезала. Будто эти люди были для нее так, мусор под ногами, и мне странно это слышать! Они были бизнесменами. Достойными людьми, добившимися значимых высот в своей жизни. Отели. Целая сеть – это было их достижением. Они были состоятельными людьми, по крайней мере, не бедствующими, не сидели у родителей на шее, не вели разгульный образ жизни. Их знали, их уважали. И это очень странно, что бабушка так отзывается о них.
– Кто мой отец? – повторяю еще раз, не собираясь сдаваться.
– Бездарь, – огрызнулась она.
Я замерла от прилившего возмущения, но прикусила язык.
– Бездарь, совративший мою дочь. Хулиган. Ничего из себя не представляющий человек, живущий на деньги своих родителей. Бабник и гнилой человек. Да к тому же еще и старше, чем моя Ольга, на добрый десяток лет! Спуталась же… Все. Больше я не хочу об этом говорить. Все, что тебе надо знать, – что из-за него она погибла.
“Добрый десяток лет” – забавно. Особенно если посчитать, что у нас с Дамиром разница в почти два десятка. Не знаю, почему я об этом подумала сейчас. Может, потому что уже сейчас понимала, что если останусь с ней, мужчину, которого я полюбила, я потеряю – она просто его не примет. Моя ситуация – практически зеркальное отражение маминой и папиной жизни. Смешно, как все циклично.
– Мама полюбила папу, – говорю немного погодя. – Какая разница, какой у него был достаток и возраст.
– Не за что его было любить. Он сгубил Ольгу.
– Он ведь тоже погиб, почему ты говоришь так зло?
– На него мне наплевать. Если бы не он, Оля была бы жива. И ты росла бы с матерью, – резко и дергано отирает катившуюся слезу по щеке.
– Если бы не он, меня бы не было вовсе.
– Это уже неважно, – отмахнулась от меня ба, открывая газету и показывая, что разговор закончен.
Так я постояла минут пять за ее спиной в надежде, что она еще хоть что-то скажет. Может, проснется в ней совесть или хотя бы жалость, но нет. Тишина. Будто я вообще здесь не стою.
– Это все? Больше ничего не скажешь, да?
– Больше ничего. Выкинь из головы эту дурь. У тебя сессия на носу, а ты тут о чем-то пространном беседы ведешь.
Пространном… родители – люди, которые дали мне жизнь. Пространном.
Вечером, уже поздно, после душа я забираюсь в прохладную постель. Мысленно воскрешая в голове каждый день, проведенный с Дамиром, я разбираю его на отдельные фразы. Я то и дело кручу в голове обрывки, что знаю, из истории родителей и нашу с Дамиром историю. И за отвлеченными мыслями меня вдруг осеняет. Как сказал Тим, поездка проплачена Дамом, а это значит, в институте он тоже имеет какое-то значение, или хотя бы его знают. Стало быть, найти номер мужчины я могу попробовать и там.