Моё сводное наваждение

— Начнем с самого очевидного. Контакт, — улыбается он, водя пальцем по тач-сенсору. — Имя и фамилия подруги?

Поиски длятся около трех часов, по окончании которых мы оба заметно устаем и зеваем, но мы ее находим. С аватарки на меня смотрит словно незнакомая девушка: у нее длинные обесцвеченные волосы, заметно увеличенные губы и ровные, явно из-под руки мастера, черные брови, но глаза... Глаза цвета жженого сахара абсолютно точно Марты. Она ужасно изменилась и, наверное, не только внешне. Интересно, осталось ли в ней хоть что-нибудь от когда-то моей лучшей подруги?

— Уверена? — переспрашивает меня Мирон и вновь зевает.

— Абсолютно, — твердо киваю я. — Это она.

— Напишем ей сейчас или оставим до завтра?

— А если она не захочет со мной общаться? — вдруг пугаюсь я, начиная жалеть о том, что мы вообще взялись за это дело.

— Значит, она дура и не стоит твоего внимания, — устало потирает глаза Мир и откидывается на спину, вытягивая ноги.

— Может, пойдешь спать? — отставляю я ноутбук на край кровати и пересаживаюсь ближе к изголовью, упираясь в него затылком и закрывая глаза. — А я пока поразмышляю над тем, как быть дальше.

— Не хочу уходить, — выдыхает Мирон и вдруг перекладывает голову мне на живот, обнимая мои бедра одной рукой.

Сонливость и усталость как рукой сняло! Сердце подскакивает к горлу и стучит там на всей возможной скорости. Я даже забываю дышать, боясь шевелиться. И тут Мир подушечками пальцев находит обнаженным участок на моей коже над резинкой шортиков и начинает поглаживать, даже не догадываясь, что это место начинает буквально гореть...

— Тебе неприятно, фенек? — обжигает его дыхание мою кожу сквозь ткань майки.

— Непривычно, — наконец, выдыхаю я.

— Тебя никто и никогда не касался, да? Вот так? — скользят его пальцы выше, затем кожу обжигает вся ладонь. О, мой пульс буквально бьется в истерике.

— Никто и никогда, — едва слышно шепчу я.

Мирон поднимается, опираясь на локоть свободной руки, и заглядывает мне в глаза:

— Позволишь?

Не представляю, на что я соглашаюсь, когда робко киваю. В душе и сознании ураган, который вознамерился смести все и вся на своем пути. Ощущения ошеломляющие. И от тепла чужой ладони на моей коже, и от заметно потемневшего взгляда Мира...

Я словно стою на краю обрыва, с которого вот-вот спрыгну в темную, пугающую своей глубиной пропасть. Что меня там ждет?

Тем временем Мирон с нажимом скользит ладонью по коже моего живота и замирает примерно на середине. Опускает глаза на свою руку, позволяя мне, наконец, прерывисто выдохнуть, потому что освободил меня от плена своего пронзительного взгляда. Ладонь медленно скользит выше, оголяя кожу, а сам Мир, шумно сглотнув, наклоняется и касается открывшегося участка губами. Горячими. Как само пламя, бушующее у меня в груди.

Я вдруг замечаю, что уже некоторое время дышу настолько часто, словно мой организм боится того, что кислород в воздухе вот-вот испарится окончательно. В ушах звенит так оглушительно, что я едва различаю звуки извне, такие, как например, шуршание покрывала под телом Мира, когда он продвигается губами по коже выше, или его участившееся почти до моей скорости дыхание...

Его пальцы под моей майкой приближаются к груди, когда я окончательно пугаюсь происходящего. Да так сильно, что моя рука сама взлетает вверх и пальцами обхватывает ладонь Мирона, останавливая ее.

— Я... не... не нужно... Пожа-луйста... — тяжело дыша, шепчу я Мирону, резко поднявшему голову. Его зрачки, затопившие буквально всю голубизну радужки, постепенно сужаются. Дыхание становится равномернее, и он выдыхает остатки лишнего воздуха одним махом, опуская голову.

— Прости, фенек...

— Все в порядке, — заверяю я, неожиданно для самой себя зарываясь пальцами свободной руки в его волосы. — Просто... для меня это... кажется... я...

— Не готова, да, — кивает Мир, вновь укладывая голову на мой живот, а ладонь устраивает на покрывале рядом. — Ты такая... Спой мне? Пожалуйста?

Неожиданно. Замираю, обдумывая обескураживающую просьбу, а Мирон вновь просит:

— Не останавливайся. Я про свою голову — чертовски приятно. Давай ту колыбельную про мамонтенка?

— Ты, правда, прослушал все-все мои песни в приложении? — не верю я.

— Все, — чувствую улыбку в его голосе. — Я реально тогда залип. Пой, фенек.

Я счастливо улыбаюсь и через мгновение начинаю петь.

Под звук собственного голоса я постепенно прихожу в норму, не переставая при этом пальцами перебирать волосы Мирона. Мою душу наполняет спокойствие, в некотором роде граничащее с удовольствием, что окончательно расслабляет недавно напряженное тело и взвинченное незнакомыми ощущениями сознание. Мне приятно и хорошо. И снова клонит в сон...

Понимаю, что Мирон уже уснул, когда песня заканчивается, а он продолжает молчать, дыша размеренно и глубоко, и, улыбнувшись самой себе, аккуратно укладываюсь удобнее, закрывая глаза, чтобы тоже вскоре уснуть.

Глава 19. Любовь

На протяжении всей оставшейся ночи я сплю беспокойно, попеременно просыпаясь от осознания, что рядом, а точнее на мне, спит Мирон. И лишь тогда, когда в комнату начинает робко пробираться предрассветный свет, у меня наконец выходит уснуть крепким сном.

Надолго ли? По ощущениям, всего на минутку. И вот меня будит чье-то осторожное прикосновение и взволнованный шепот:

— Люба? Люб, просыпайся. Мирон, ты тоже!

В ужасе распахиваю глаза и вижу встревоженное личико Никиты, который продолжает тормошить Мирона и объяснять свое появление в моей комнате:

— Тебя не было на завтраке, Люб, а когда вы с Мироном не явились и на обед, мама забеспокоилась и решила проверить сначала тебя, Люб. Я побежал вперед, а Мирон, оказывается, тут...

Я проспала завтрак и обед? С ума сойти... Но, погодите... Что? Сюда идет Галина?! Сейчас? О ужас, что она подумает, увидев здесь Мирона? Ой, мамочки!..

— Мир! — начинаю и я трясти его за плечи. — Мир! Просыпайся!

Он, недовольно простонав, наконец переворачивается на спину и чуть приоткрывает глаза:

— Чего вам надо, изверги?

— Сюда идет твоя мама! Как... как мы будем объяснять то, что ты здесь? В моей комнате?!

— Спокойно, — выдыхает он и шумно трет ладонями лицо, чтобы окончательно проснуться, затем садится и смотрит на нас с Никитой. — Ник, ты крут. Я зашел сюда вместе с тобой, помнишь?

— Да, только что, — понимающе улыбается наш брат.

— Лю, а ты допоздна смотрела сериал. Очень интересный, судя по всему. Мы с Ником тебя разбудили.

— Како...

Задать вопрос до конца я не успеваю, потому что в дверь пару раз стучат, а затем на ее пороге появляется Галина во всей своей надменной красе.

— Любочка... — произносит она с наигранной тревогой и замолкает, вонзив взгляд в Мирона. Затем быстро прощупывает им ноутбук, кровать, подушки и... меня. Надеюсь, ей от двери не видно, что я красная, как свежесваренный рак. — Эм...

— Все нормально, мам — хмыкает Мирон. — Мы с Ником не дали ей проспать весь день. Она как раз взахлеб рассказывала нам, какой жутко интересный сериал смотрела всю ночь.

— А ты...

— Спускался чего-нибудь съесть, а тут Ник идет будить нашу сестренку, вот и решил помочь.

— Да? Ты выглядишь только что проснувшимся, совсем как твоя сестренка, — не удалось ей скрыть яда в голосе на последнем слове.

Она не верит!

— Так я только что и проснулся, — усмехается Мир. — И сериал смотрел получше той чуши, что смотрела Люба.

— Не говори так, пожалуйста, — тихо прошу я, пытаясь подыграть.

— И я бы его посмотрел, после рассказа Любы! — восторженно поддерживает меня Никита.

— То есть у тебя... — заметно теряется Галина, не зная, чему верить: своему чутью или нашему вранью. — У тебя все хорошо, Люба? Ты просто засиделась допоздна перед компьютером?

— Да, но в будущем я постараюсь, чтобы это не повторилось, — опускаю я глаза.