Финиш

– Это все мне?!

Через несколько минут пакеты валяются на полу его спальни, а я пытаюсь нанести ему на кожу розовый лосьон, пока Доминик въезжает новыми машинками мне в бедро. Набив живот, думаю о женщине, которая мне помогла, и жалею, что не поблагодарил ее как следует. Справившись с Домиником и намазав его лосьоном, тащу брата в постель и переношу свой небольшой телевизор в его комнату. Дом уже почти засыпает, когда окно внезапно распахивается и появляются растрепанные светлые волосы. Шон поднимает голову и улыбается, увидев, что мы расположились на кровати Доминика. Он залезает через окно, одетый в свою любимую футболку с Бэтменом и джинсы. После лазанья по деревьям его одежда покрыта грязью.

– Вы не идете в школу? – спрашивает он.

– Нет. Доминик заболел.

– Не похож он на больного. – Шон смотрит на нас и чешет руки, и в тот миг я подмечаю на его руках, лице и шее пузырьки. Открываю было рот, когда Дом вскакивает с кровати и показывает на него пальцем.

– Шон! Переносчик инфекции – это ты!

– Сэр? – доносится до меня незнакомый голос. – У вас семь пакетов. – Звук пробивающегося товара медленно возвращает в реальность, и я забираю у протягивающей руку женщины сдачу и чек. С ноющим ощущением в груди беру пакеты за ручки и выхожу из магазина к «Камаро» Дома.

Глава 4

Безучастно глядя через большое окно на парковку, отметаю мысль, что ищу хоть какой-то намек на «Камаро» и его появление. Бросив еще один взгляд на часы, сержусь, что лгу самой себе. Он подвез меня три часа назад. Я знаю, что он не передумал и вернется.

Он вернулся ради меня.

Он бросил свою жизнь ради меня.

Он снова убил ради меня.

– Да где ты сегодня витаешь, женщина? – спрашивает Марисса, подкравшись ко мне за стойкой.

– Просто… отвлеклась. – Понимаю, что, наверное, нужно предупредить ее, что или, вернее, кто к нам скоро нагрянет, но понятия не имею, замышляет ли Тобиас вторгнуться в мое рабочее пространство, как вторгся в мой дом и новую жизнь. Понятия не имею, замышляет ли он оставаться здесь инкогнито, как делал это в прошлом. Пока остается только гадать – особенно мне.

Марисса, пожалуй, единственная, кого могу считать здесь подругой, и я немало рассказала ей про Тобиаса, так что она понимает, почему я не интересуюсь мужчинами. Подробностями не делюсь, поскольку верить сейчас во что-то слишком поспешно. Тобиас может пропасть без вести так же быстро, как и появился.

Но в это я не верю вопреки стремлению придерживаться скептицизма.

Меня бесит, что я по большей части верю ему, верю в искренность его слов и поступков. Но если поверю ему, если приму его обещания близко к сердцу, останусь ли навеки в дурочках?

Пока так и есть. И не могу позволить ему это сделать. Он должен снова завоевать мое доверие независимо от чувств, которые к нему испытываю.

– Отвлеклась? Это точно! Ты уже десять минут натираешь держатель для салфеток.

– Что? Ох. – Осматриваю кафе, в котором царит тишина после утренней суеты. – Я тебе нужна?

– Нет, просто беспокоюсь. Ты ведешь себя странно после вчерашнего обращения президента. Хочешь, обсудим?

– Нет, все хорошо, честное слово. – Поворачиваюсь к ней и заставляю себя улыбнуться, а Марисса приподнимает бровь.

– Мы были не разлей вода с тех пор, как ты меня наняла. Думаешь, я не вижу, когда ты обманываешь?

– Ты права, извини. Кое-что случилось, и, если честно, пытаюсь привести мысли в порядок. Потом все объясню.

– Да, объяснишь, но это обождет, потому что он вернулся. – Она заговорщицки подмигивает.

– Что? – Опешив, оглядываюсь и, проследив за ее взглядом, вижу, как заходит мистер Красавчик. Через мгновение понимаю, что Марисса говорила о нем, и испытываю облегчение, которое быстро сменяется тревогой.

– Весь твой, подруга. И, если тебе интересно, сообщаю: не такие уж и вкусные у нас омлеты.

Одетый с иголочки, явно чтобы произвести впечатление, он садится на стул и обращает внимание на меня. Я же беру кофейник, выдергиваю из-под стойки оказавшуюся под рукой кружку, переворачиваю ее и наливаю кофе, избегая его любопытного взгляда.

– Доброе утро. Омлет по-ковбойски[15], без перца и сыра, верно?

– Меня чаще зовут Грегом, – отпускает он шутку. – Но да, пожалуйста.

Улыбаюсь ему в ответ, пробиваю чек и удираю на кухню, пресекая на корню любую возможность завязать разговор. За сегодня я и без того уже насыпала в солонку сахар, разбила три тарелки и в спешке врезалась в дверь своего кабинета.

Мерзавец.

Из-за нехватки сна усталость меня все же одолела – в основном потому, что я поедала глазами гребаного французского Адониса, который ночью в одних черных боксерах оккупировал половину моей двуспальной кровати. Он – опасное искушение, его профиль и мускулистое телосложение даже в полутьме могут вскружить голову. У него такая же потрясающая конституция, как и в те времена, когда мы были вместе. И сейчас, возможно, даже лучше. Его невероятная наружность, как всегда, сбивает с толку, предвещая сменить возмущение желанием. Пробудившись от сна, вынудившего изнывать от желания, я первым же делом испытала порыв притянуть Тобиаса в объятия и никогда не отпускать. О, как же я хотела к нему прикоснуться. Так сильно, что пришлось вылезти из своей же кровати и сбежать от него. От его пряно-цитрусового аромата. От близости, которая могла бы даровать утешение.

Потому что черта с два я облегчу ему задачу.

Тобиас хочет второй шанс, но у него была возможность вернуться ко мне не один год. В Трипл-Фоллс он отвергал меня при каждом удобном случае, требовал его отпустить. Намеренно выгнал меня из своего кабинета и своей жизни.

И он прав. Какими бы обоснованными ни были у него причины так поступить, сейчас для меня это лишь оправдания.

Я достойна большего.

Каким бы ослепительно красивым ни был Тобиас, я не отступлю от желаемого. И неважно, сколько раз на протяжении этих лет снилось, как он возвращается ко мне и говорит те слова, что я от него услышала. Из головы не выходит сказанное им вчера.

«Я не мог отвести взгляд».

Независимо от того, как много значат эти слова, я уже не подросток и не двадцатилетняя девушка, которой впервые доставил умопомрачительный оргазм красивый сладкоречивый мужчина. Я уже через это проходила, и доказательством служат залитая слезами подушка да запятнанная кровью одежда.

– Сесилия, – кричит повар из окошка кухни в стальной раме, и я подскакиваю на месте.

Недовольно смотрю на него, и он кривится.

– Извини, ты не слышала. Заказ готов.

– Остынь. – Марисса берет тарелку с линии раздачи и идет к Грегу. Поставив перед ним заказ, с любопытством поглядывает на меня, и Грег тоже. Недовольная таким пристальным вниманием, стараюсь больше не смотреть на парковку и ухожу на перерыв через двойные двери на кухне в свой кабинет, впервые за несколько месяцев желая выкурить косячок.

Через несколько минут, когда я сижу за столом, в кабинет влетает Марисса, и неподдельное удивление на ее лице дает понять, что так легко я не отделаюсь. Марисса, запыхавшись, обводит кабинет взволнованным взглядом и бросается к своей сумочке.

– Боже правый, – произносит она, стоя на пороге, и намазывает губы помадой недельного количества. – Молю, скажи, что мужчина, который только что вышел из твоего «Камаро», – твой сводный брат. – Питая отвращение к накатившему облегчению, отодвигаю стул. Меня снова охватывает решимость, когда Марисса смотрит на меня вытаращенными глазами, в которых видна надежда, а Тревис что-то неразборчиво бурчит у нее за спиной.

– Все сложно.

– Мне это ни о чем не говорит. – Она не отстает от меня ни на шаг, когда я расправляю плечи и выхожу из кабинета.

Глава 5

15

Омлет со сладким зеленым перцем, ветчиной и луком, подаваемый на куске белого хлеба или тосте.