Практика в преисподней

А я пригляделась. Действительно, иные вовсе не поддерживали чашу, а просто тянулись к ней. На их лицах древний художник очень реалистично изобразил предвкушение, желание обладать, жажду. И все же…

— А для чего нужна эта чаша?

— Такой информацией не владею, но когда-то владел — факт! — грустно вздохнул Эпифан. — Доподлинно известно лишь, что чаша сейчас пребывает в Хранилище, и доступ к ней имеют только члены магического совета.

И на том спасибо. Что ж, значит, спрошу у Элазара. Он-то должен знать наверняка.

Зазвонил местный мобильник, и я, наскоро попрощавшись с Эпишкой, помчалась его искать, пока противный звук не разбудил Юлку.

— Опаздываешь, ученица! — прозвучал голос Фонтея. Так и видела язвительную ухмылку, скривившую его губы в этот момент.

Бросила взгляд на часы, и… Пробежка! Совсем заболталась с кристаллом, о времени забыла! Одевалась быстро, по коридорам общежития и тропинке, ведущей к стадиону, неслась еще быстрее, не замечая утренней росы, что попадала с высокой травы на брючины спортивных штанов.

Ежедневные тренировки медленно, но уверенно делали свое дело. Я стала намного выносливее и уже не кряхтела от малейшей физической нагрузки.

— Десять кругов! — скомандовал чародей. Привычно потрусила, с упоением вдыхая чистый утренний воздух, наполненный ароматом листвы, полевых цветов и меда. — Быстрее, сонная муха! Темп, Ксения! Темп!

«Темп! Бе-бе-бе!» — а сам сидит на трибуне, кутаясь в теплый плащ! Не то, что бедненькая Ксюшенька в легкой футболочке! Но спорить не стала, привычно сделав рывок. Когда нагрузки перестают быть в тягость, когда начинаешь от них получать, пусть маленькое и на взгляд обычного обывателя извращенное, удовольствие, когда мысли о смерти от нехватки воздуха в груди отступают, остается время подумать и даже помечтать. Обычно, в такие моменты вспоминала Кремера, его взгляд, и на душе становилось светлее. Но не сегодня. Сегодня я раз а разом, снова и снова прокручивала в голове сон, так и не находя в нем зацепок, досадуя на себя.

— Достаточно! Три дюжины отжиманий и десять — приседаний! — последовала следующая инструкция.

Отчего-то Элазар не пользовался десятичной системой счета, а считал дюжинами, где ключевым значением являлось число двенадцать. Но за последнее время я так привыкла к его странностям, что почти не замечала мелких, акцентируя внимание только на совсем уже явных.

Когда мое дыхание сбилось, а одежда от пота промокла насквозь, мне величественно махнули рукой:

— Достаточно на сегодня! Приводи себя в порядок, встретимся в зале практик.

И Элазар развернулся, чтобы покинуть стадион.

— Стой, дед! — откладывать разговор я больше не могла, да и не хотела.

Слово «дед» действовало на Фонтея волшебным образом. Старик словно менялся, лучился весь от удовольствия, и из него можно было легко вить веревки, хотя я этим не пользовалась. Наоборот, предпочитала называть старого чародея «магистр», и лишь когда разговор заходил о чем-то личном, называла его «дед».

Элазар обернулся и дождался меня.

— Что-то случилось?

— Нет, то есть, да!

— Так нет или все же да? — Фонтей смотрел на меня внимательно, без тени своей фирменной ехидной улыбки.

— Сон мне сегодня приснился… — И я рассказала ему все.

Чародей не перебивал, а слушал, ловя каждое слово, пока я не закончила.

— А потом я проснулась. Вот.

— Откат был? — поинтересовался он.

— К-какой откат? — Пронизывающий утренний ветерок забирался под влажную футболку. Возбуждение после занятия спадало, и мне становилось все прохладнее. На плечи тут же опустился, нагретый дедом плащ.

— Магический. Дрожь, вот как сейчас, была? Жажда не мучила? И уснуть, наверное, после уже не смогла, как бы ни старалась, да?

— Да, — подтвердила я.

— Значит, тебе не сон снился.

— А что это было?

— Спонтанное астральное перемещение.

— Что??? Значит, все, что я увидела, было на самом деле? — воскликнула я. — Но, это же… Это же ужасно!

— Это не ужасно, Ксения. Это — недопустимо чудовищно! А ну-ка за мной! — снова скомандовал Фонтей, и перед нами возникло переливающееся окно стихийного портала.

Минуя черные магические ворота, мы сразу оказались в Хранилище магов.

— Но… Разве сюда возможно попасть вот так, запросто? — почему-то шепотом спросила я.

— Деточка! — на губах Элазара играла такая знакомая, ставшая родной, ухмылка. — Для магов, разумеется, нет, но не для того, кто создал это место.

Мы шли по узкому коридору той части Хранилища, где мне еще не приходилось бывать. Никаких магов-охранников, никаких животных, лишь темное, непроницаемое стекло в тех местах, где что-то было спрятано.

— Кажется, это здесь, — почесал гладко выбритый подбородок Фонтей. От бородки он избавился практически сразу, появившись в нашем мире.

Знакомый щелчок пальцами, и стекло заискрилось, а потом вообще исчезло. Я увидела знакомый постамент и чашу на нем.

— Ох! — выдохнул Фонтей. — На месте! А я уж подумал… От сердца отлегло…

Он медленно приблизился к возвышению и наклонился, рассматривая артефакт. По мере этого, лицо старого чародея становилось все мрачнее, и мрачнее. Элазар схватил кубок и с силой швырнул его об стену. Древний артефакт со звоном покатился по мраморному полу Хранилища.

— Подделка! Жалкая подделка! — закричал он. Таким мне его еще видеть не доводилось.

— Что случилось? — тихо спросила я.

— Самое страшное, что только могло случиться в нашей ситуации! То, о чем я и помыслить не мог! — кипел Фонтей, нервно мерея комнату шагами. — Настоящий артефакт пропал. Его заменили фальшивкой. А что это значит?

— Что?

— Среди нас предатель, Ксения! Нашелся маг, который пошел на сделку с врагом! Это не поддается объяснению. Это равносильно тому, что жертва договорилась с убийцей, отрезающей от нее куски!

Честно признаться, понятно было только одно:

— Значит, «Хранитель душ» теперь у гефов? — робко поинтересовалась я.

— Не просто у гефов. Он у турронов — самых изворотливых и мерзких гефов вашей планеты!

— Нашей. — Поправила его, умышленно расставляя акценты. В конце концов, по вине охотников иные попали в наш мир. Вот пусть и исправляют то, что натворили когда-то.

— Нашей, — согласился чародей. — Идем, время не ждет! Как, говоришь, имя той девицы, которую изображал туррон?

— Тана. Тана Едемская, — ответила я, заходя вслед за Элазаром в портал.

— Ты же вроде дружишь с ее родственником? — повернулся ко мне дед уже на знакомой тропинке между общежитием и университетом.

— Да, с братом.

— Тогда беги, приведи себя в порядок, узнай у этого Едемского, где сейчас его сестра, и пулей несись ко мне. Поняла?

— Да, — кивнула я, уже разворачиваясь.

— Стой! Его тоже можешь прихватить с собой. Я сам его расспрошу.

Задавать лишних вопросов не стала. Понятно, что дорога каждая минута. Иначе, Фонтей не встревожился бы так сильно. Принимала душ в этот раз, не халтуря, ледяной. Визжала так, что даже Юлка затарабанила в дверь.

— Соколова, с тобой там все в порядке? — ах, если бы! Теперь с нами со всеми далеко не все в порядке. Но вслух крикнула:

— Да!

Жавурину ждать не стала, Едемского торопила, как могла. Ничего не понимающий Юрка хлопал на меня глазами и медлил, но стоило мне произнести заветное для него слово «Эзур Элазар», как он ускорился, и через  десять минут мы уже стояли у кабинета Кремера, где к тому времени заседал высший совет магов почти в полном составе.

Глава 2

Пока я натягивала джинсы и дежурную мантию, Элазар развел бурную деятельность. Да и кабинет Кремера преобразился, превратившись в зал для собраний. Почти всю длину занимал широкий и очень длинный стол, за которым сейчас разместились сосредоточенные, очень важные маги. Они изо всех сил пытались изобразить спокойствие, чинно беседуя меж собой, но глаза выдавали — слишком сильно им хотелось узнать, зачем так спешно Фонтей их собрал.