Буду твоим первым

— Адель! Просыпайся. Подними голову, попей немного.

Я обернулась на него… почему так темно? Почему он в чёрном, испачканный грязью, и взгляд как у безумца… И никакой яхты нет.

Это был просто сон. Жаль...

— А я уже пила, — вяло улыбнулась я, облизав пересохшие губы. — С лопуха.

— С лопуха? — ошарашенно переспросил он, и прежде окутанный тревогой взгляд стал таким щемяще-тёплым.

— Да. Как в кино. Только названия я не помню. Что-то про необитаемый остров с Питером Хоффманом. Или не с ним…

— Чёртова мажорка, ты меня так напугала, — прошептал он и неожиданно притянул меня к себе. Обнял, прижимаясь своей колючей щекой к моей горячей. — Никогда так не делай, слышишь? Не смей меня так больше пугать!

— Я рада, что ты не умер, — воюя с тяжёлыми веками, я снова улыбнулась и провела грязной ладонью по иголкам его мокрых волос. — Как ты выбрался? Я же тебя закрыла.

— Всё потом, у тебя сильный жар. Тебе нужно срочно принять лекарство, — он вытащил меня из-под ели и как ребёнка понёс на руках, аккуратно огибая разлапистые ветки.

В коконе из его крепких рук было так уютно. Надёжно. И больше не страшно.

Я закрыла глаза и снова провалилась в лихорадочный сон.

Часть 17

Когда я открыла глаза, я уже не была в лесу – лежала в своей кровати, бережно укрытая одеялом. Хотя в "своей" – сказано громко, я по-прежнему находилась вдали от дома.

И снова я здесь. Замкнутый круг какой-то.

Почему он не отвёз меня домой? Он же видел моё состояние. А если бы я умерла? Ну вдруг?!

То есть какая-то дурацкая идея-фикс дороже, чем человеческая жизнь?!

Это эгоистично!

Я испытывала смешанные чувства, не понимая, что перевешивает больше – благодарность за спасение или злость. Когда он нёс меня на руках из леса, я была уверена, что он передаст меня папе. Уверена! Но нет. Свои интересы он всё-таки снова поставил выше.

Чувствовала я себя уже довольно сносно, что было странно после такой однозначно высокой температуры… А потом повернула голову и увидела на стуле блистер с какими-то таблетками и пустую кружку.

Всё ясно, он накачал меня какими-то колёсами, поэтому меня отпустило. Возможно, антибиотик. У него же были какие-то таблетки в сумке.

Сумка... Пистолет. Он же у меня!

Я сбросила одеяло и попыталась резко встать, за что тут же поплатилась головокружением. Выждав с минуту, уже более аккуратно поднялась с кровати, отметив, что на мне уже не было ни грязных джинсов, ни обуви, ни носков, только нижнее белье и удлинённая футболка оверсайз. Выходит, он меня переодел? Чу́дно. Но в данный момент было не до стеснений – я подошла к висящему на спинке стула худи. Там, в большом кармане по центру, был спрятан пистолет… и он до сих пор лежал на месте. Я просто глазам не могла поверить!

Неужели он не обыскал мои карманы? Или он просто не знал, что его пистолет исчез?

За спиной скрипнула дверь, и я резко обернулась, вытянув руки с оружием, предусмотрительно положив палец на спусковой крючок.

Найк стоял у двери, удерживая в руках тарелку с чем-то непонятным, и испуганным совсем не выглядел.

— Вижу, тебе уже лучше, — оценив мой вид, довольно резюмировал он и, войдя в комнату, поставил тарелку на стул. — Я рад, что ты отошла. Боялся, что температура так быстро не спадёт.

— Почему ты не отвёз меня домой? А если бы мне действительно стало хуже?

— Не стало бы, у меня хорошие лекарства. Не волнуйся, не твой отец их производит.

— Это всё из-за тебя! Из-за тебя я здесь! Из-за тебя заболела и чуть не умерла от переохлаждения.

— На дворе июль, мажорка, — мягко улыбнулся он, — какое, к чёрту, переохлаждение? Иди поешь. Честное слово, впервые в жизни варил суп.

— Какой ещё, нафиг, суп! — я разозлилась ещё сильнее, поняв, что он совсем не воспринимает меня всерьёз. — У меня пистолет, ты что, не видишь? Я сейчас тебя грохну и убегу!

— Ну давай, опыт уже имеется. Беги, — кивнул себе за спину, а потом перевёл взгляд на тарелку: — Сейчас остынет.

Я втянула носом воздух – пахло какой-то рыбой, вроде бы ничего, но какая может быть еда?!

— Вези. Меня. К отцу! — грозно прошипела я, тряхнув для верности рукой с пистолетом. — Не выводи меня, я очень нервная и стреляю метко, поверь.

— Прекрати уже, — по-отечески пожурил меня он. — Пока ещё не время.

— Я считаю до трёх.

— Адель…

— Один.

— Это не смешно.

— Два.

— Ладно, я пойду, подожду, пока перебесишься, — он смело повернулся ко мне спиной, что разозлило меня ещё больше. Он же вообще ни во что меня не ставит, даже с ТТ в руках!

— Три!

Я подняла руку с пистолетом к потолку и нажала на курок… Но ничего не произошло. Только холостой щелчок. Нажала ещё раз – то же самое.

Найк обернулся. В его взгляде не было испуга, только что-то похожее на... разочарование? Удивление? Словно он не ожидал, что я на такое способна.

— Я вытащил из него патроны.

— Давно?

— Сразу, как только узнал, что ты рылась в моей сумке.

— То есть… То есть когда я украла его, он уже был с пустым магазином?

— Именно так, — холодно кивнул он и скрылся за дверью. — Ешь.

Съела я всё, до последней капли.

Это оказался суп из консервов и картошки, и если с первым всё было понятно – этого добра было полно, то где он взял второе, я не имела ни малейшего представления. Может, отыскал где-то заброшенный огород?

Мне было приятно, что он обо мне позаботился, но снова это двоякое чувство – я же здесь из-за него. Всё это – из-за него!

Но всё равно я была рада, что он жив, и меня очень интересовало, как же он выбрался из подвала.

Когда я вышла из комнаты, держа в руках пустую тарелку, то его нигде не было видно. Смотреть на дверь я даже не стала – она явно заперта, а вот окно, на подоконник которого я когда-то спрятала кочергу, было грубо заколочено какой-то фанерой.

— Пришлось выбить стекло, — услышала я за спиной его голос и обернулась: Найк сидел на кухне, аккуратно обматывая запястье куском бинта.

Рядом на полу валялся кусок марли с засохшими тёмными пятнами…

— Ты же дверь за собой на ключ закрыла.

— А решётки?

— Пришлось сломать.

Я перевела взгляд на пол: коврик аккуратно лежал на прежнем месте.

— А….

— И эту дверь пришлось ломать тоже. К счастью, петли здесь совсем никуда не годятся.

Он говорил об этом так спокойно, без упрёка, что мне сразу стало стыдно. За то, что я сделала. Другой бы на его месте бросил подыхать засранку, которая пыталась его угробить, а он…

А хотя я же нужная для него приманка, совсем забыла.

Я вошла на кухню и, не спрашивая, перехватив из его руки кусок бинта, продолжила перевязывать его рану. Она была небольшая, но довольно глубокая.

— Это ты о стекло?

— Да, нелепо вышло, — махнул свободной ладонью, а потом взял кружку с чаем. — Хочешь чай? Жаль, лимона нет.

Не знаю, что творилось со мной, по логике вещей виноват только он, но виноватой себя чувствовала почему-то я. Что бы там ни происходило, он всегда ко мне добр, даже порой незаслуженно, а я…

— Прости меня, — прошептала, опустив глаза. — Я сначала тебя закрыла и только потом подумала, что ты мог и не выбраться.

— Я бы выбрался. Потому что мне нужно было найти тебя.

— Из-за того, что я твоя заложница?

Всё-таки рискнула взглянуть на него снова, испытав при этом сильную неловкость.

— Из-за того, что ты могла погибнуть там, дурочка, — и улыбнулся.

А я улыбнулась ему в ответ.

Перевязав его рану и выбросив бинты, мы выпили вместе чаю, посидели в тишине. Я хотела спросить, когда же он всё-таки соизволит отправить меня домой, но почему-то не спросила. Я вообще ничего не говорила, как и он, каждый думал о чём-то своём, но мне отчего-то было уютно сидеть вот так, рядом с ним, наблюдая за тем, как на мир опускаются очередные сумерки.