Страница 66 из 78
- Как ты?
Компания начинает отсчет:
- Один, два, три…
- Всё хорошо.
- Пять, шесть…
- Желание загадала?
Качаю головой.
- Девять, десять.
- Еще есть время.
У меня одно желание, чтобы мой малыш родился здоровым. Именно об этом я думаю, когда раздается мелодичный колокольный перезвон.
Все начинают кричать, поздравляя друг друга. Вокруг суета, хаос, веселье, все радуются, хохочут, кто-то басом поет гимн.
Мне хочется уйти. Тихонько собраться, доползти до своей конуры, свернуться калачиком и умереть.
Максим осторожно сзади обнимает меня за талию, которой почти уже нет.
- Если хочешь, я отвезу тебя.
- Нет, спасибо. Я и так тебе испортила праздник.
- Ты ничего не можешь испортить.
- Да? Тогда пойдем за стол, буду тебя кормить.
Он усмехается. Но покорно идет со мной.
А я и правда уговариваю себя хоть немного ожить – не пугать остальных. Ем, пью сок и минералку. Даже участвую в каких-то играх.
А в сердце словно торчит стрела отравленная и точит.
Не имела я права говорить это Алексею.
И вообще… мне же Пушинка позвонила! Моя малышка, моя девочка! Только ради неё я должна вернуться! Даже если я не нужна буду ему, я буду нужна ей.
Принимаю решение – закончатся концерты, возьму отпуск за свой счет и поеду к ним.
Первое число как в тумане. Второго мне хочется еще раз позвонить, но мне становится страшно. Страшно услышать от Алексея что я ему больше не нужна, раз уж я выбрала другого, то мне нужно остаться с ним.
Еще страшнее услышать от Полинки, что я больше не её мама, что она меня не ждет. Что я предала её.
Заставляю себя пока закрыть эту дверь. Неделя концертов. Даже меньше. В Рождество, седьмого числа мы играем и дальше – свобода.
Всего несколько дней.
Я не чувствую усталости, хотя Максим очень переживает из-за того, что происходит со мной. Он считывает мое состояние как сканер. Понимает, что за внешним спокойствием – буря в душе.
Он слышит, как я играю – ему этого достаточно. Все чувства сублимируются в мелодии, ей я отдаю всю боль, страсть, обиду, ревность, горе, любовь. Каждый раз в финале – катарсис. Эмоции, которыми я переполнена превращаются в музыку, благодаря которой я дышу.
Седьмого числа у нас два концерта. Первый в два часа дня, второй как обычно в семь.
Дневной проходит спокойно, зрители, как всегда, в восторге. Я снова выхожу за кулисы с охапкой букетов.
Максим предлагает пообедать вместе, хочет обсудить перспективы сотрудничества. Он больше не говорит мне о любви. Тогда в Новогоднюю ночь он, кажется, все понял.
Мы вместе выходим из концертного зала, идем к ресторану. На самом деле я планировала ненадолго заехать домой, отдохнуть, но понимаю – не стоит. Лучше быть эти несколько часов в тонусе.
Максим предлагает и дальше работать вместе. Уйти из музыкальной школы, заниматься только концертами, репетициями.
- Макс, ты же понимаешь – ребенок. Какие мне концерты? Еще месяц и декрет, а потом…
- На что ты будешь жить потом? Ведь ты не надумала вернуться к отцу ребенка? Или я чего-то не знаю? – он горько усмехается.
- Это я чего-то не знаю. – улыбаюсь в ответ. – Правда, не вру. Не знаю, не понимаю. Запуталась. Я… я хочу завтра поехать к ним. Уже билет взяла.
- Не звонила?
Качаю головой. Нет. Звонить побоялась, а вот поехать – не боюсь. Мне так проще.
- Все-таки, подумай. Насчет работы в моем коллективе. Это перспективы. Сейчас классика становится все популярнее. Плюс огромный интерес к музыке кино. Да и… рок-музыканты некоторые интересовались, можно ли с нами выступать и записываться. Мне даже… - он смущенно хмыкает, качая головой, - даже предлагали снять клип с твоим участием.
- С моим? – я честно потрясена. Не ожидала. – Почему я?
- Потому что. Ты… ты, наверное, сама не отдаешь отчета тому КАК ты сейчас играешь, да? Твоя душа в музыке. Это видно. И нашим нынешним успехом мы обязаны не Феликсу, хотя ему тоже. Но в большей степени тебе. Зрители пришли посмотреть на тебя.
Я опускаю голову, краснею. Нет, я знаю, что умею играть, делаю это хорошо, но… мне никогда не стать Мартой Агрерих, или Ван Юйцзя или Ольгой Керн. Я не посредственность, нет, я талантлива, но… Я ведь давно сама для себя решила, что для меня на первом месте именно педагогика? Да и образования, что уж душой кривить, явно не хватает.
- Ты могла бы поступить в консерваторию. – Максим словно мысли мои читает. – Не отвечай сейчас, подумай.
- Я…я, конечно, подумаю, но…
Я хотела сказать ему, что хорошо знаю историю пианиста Ван Клиберна. Он никогда не мог повторить то, что сделал на Конкурсе в Москве. Боюсь, со мной будет та же история. Я уверена, что играть мне помогает боль, боль, живущая в сердце. Сейчас у меня ничего нет кроме музыки. Но скоро появится сын. А может… может и дочь, если я вернусь к…к отцу моего ребенка… Смогу ли я повторить этот успех если буду жить вместе с детьми?
Про их отца я думать пока точно не могу.
Мы возвращаемся к зданию концертного зала. Идем довольно медленно, хотя на улице зябко, мороз не большой, но сильная влажность. Максим держит меня под руку.
Подходим к служебному входу, и я замечаю стоящую там машину. Очень знакомую.
Дверь открывается и из внедорожника выпрыгивает моя Полина!
- Мама! Мамочка! Мама!
Я в шоке, в ушах шумит и слезы мгновенно заполняют глаза.
- Пушинка, моя малышка, девочка моя! - Раскрываю руки, приседая, ловлю ее в объятия, в последний момент чуть подаваясь вперед плечами, чтобы не получить удар в живот. Сжимаю, целую в щечки, в голову, в глаза – везде, куда попадаю. – Сладкая моя, любимая, как же я скучала!
- Я тоже, мама! А Аська говор-рила, что ты меня бросила! А папа ее пр-рогнал.
Поднимаю голову и вижу его. Он стоит у машины.
- Лика, хм… я пойду, - это Максим говорит мне тихо, - через полчаса у нас сбор, постарайся успеть.
Вижу, как Алексей смотрит на него, потом делает шаг к нам.
- Здравствуй, Лика.
- Здравствуй… - я пытаюсь встать с коленок, но мне тяжело. Он протягивает руку чтобы помочь, а я инстинктивно отшатываюсь.
Мне страшно, уверена, если он до меня дотронется я просто рассыплюсь. Встаю сама, держась за Пушинку.
- Мам, а мы билеты купили на твой концер-рт.
- Да? Хорошо. Я… я могла бы вас так провести, на хорошие места.
- У нас хор-рошие. Первый ряд, да пап?
- Да… - у него хриплый голос, словно он простужен. Но я знаю, что простуда ни при чём.
Первый ряд. Значит я буду играть и все время чувствовать на себе его взгляд…
- Лика, я хотел поговорить с тобой после концерта, но…
- Это я попр-росила папу приехать раньше! Я знала, что мы тебя увидим.
Я поднимаю взгляд на Алексея и замираю, словно загипнотизированная им.
- Это он? – тихий шепот, который должна услышать только я. Он спрашивает про Максима, думает, что он мой муж.
Опускаю ресницы, качаю головой. Не могу врать. Не хочу.
- А кто?
Опять смотрю. Просто смотрю молча, глажу Пушинку по голове, прижатой к моему животу, вернее по мягкой пушистой шапочке.
- Ой, мам! Оно шевелится! Там!
Ребенок действительно шевелится. Сегодня довольно активно. Хотя обычно на концертах он ведет себя тихо.
Вижу взгляд Александровского. Такой… жадный, у него дергается кадык, и желваки играют на скулах.
- Лика, это… - он замолкает, но я знаю, о чем он хочет спросить. Его ли это ребенок.
Он сомневается? Не удивительно, я же сама сказала Инне, что замужем, а потом и ему повторила.
Низ живота неожиданно сильно тянет, едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Мне нужно сесть и успокоиться.
- Извините, мне… мне уже пора. Нужно немного порепетировать перед началом. Буду рада видеть вас в зале.
- Мам, мы потом пойдем к тебе за кулисы, да, пап?
- Если Лика разрешит. – он стоит, наклонив голову, сканируя меня.
- Мама р-разрешит. Правда, мам?