Страница 63 из 63
— Что с ней? — голос Дарена прозвучал из-за пределов темноты, едва различимый, словно далёкое эхо.
Рогнеда позвала Есению снова, но безрезультатно. Золото сознания другого существа, к которому она так привыкла, общаясь с птицами, не было.
«Ты свободна! Слышишь? Вернись!» — Рогнеда кричала. Она не хотела сдаваться, она не хотела верить, что сознание Есении покинуло тело со смертью матери. Ведь это ещё хуже смерти. И в этом только её — Рогнеды — вина.
«Есения, чертовка! Вылезай!»
В темноте вспыхнуло несколько золотых искр и тут же погасли. Или Рогнеде это лишь показалось?
Нет, она определённо видела. Слабые, тусклые, всего одно мгновение, но они всё же были.
Резерв иссяк, и Рогнеду вышвырнуло из сознания Есении. Чародейка тяжело осела на пол у кровати и закрыла лицо ладонями. Руки Дарена тут же закутали её в объятия.
— Она проснётся? — тихо спросил он.
— Не знаю, — эхом отозвалась Рогнеда, прячась у него на груди. — Не знаю… Если бы я не…
— Это не твоя вина. — Лёгкий, поцелуй в макушку, и Рогнеда задрожала. Ей так этого хотелось, чтобы кто-то сказал, что она не виновата, чтобы он сказал. Жаль только сама она не могла сказать того же.
— Её сознание ещё живо, — слабым голосом сказала она. — Похоже, уснуло вместе с ней. Я не знаю, способа её разбудить. Может быть, она проснётся завтра, через десять лет или… или никогда.
— Это не твоя вина, — повторил Дарен, обнимая её крепче и покачивая, словно маленькую.
— Я обещала тебе не убивать, но всё равно убила. Я защищалась, я…
— Тебе не нужно ничего объяснять. Я всё равно люблю тебя.
«Я всё равно люблю тебя».
Рогнеда заплакала.
Она не знала сколько они просидели так, у постели спящей Есении. Рогнеда не хотела знать. Она вбирала в себя тепло Дарена, столько сколько могла вместить, сохранить, спрятать в себе, чтобы обращаться в минуты, когда будет тяжело. Она любила его. Действительно любила, и поэтому не могла поступить иначе.
Отстранившись, Рогнеда коснулась поцелуем губ Дарена и поднялась на ноги.
— Куда ты? — царевич поднялся следом.
— Ухожу. Не хочу больше тут оставаться. Ни в царском тереме, ни в Даргороде. Хочу уехать как можно дальше.
Дарен кивнул.
— Я соберу вещи.
— Я пойду одна.
Дарен замер.
— Если ты думаешь, что после случившегося я… — начал было он.
— Я знаю, что ты всё ещё меня любишь, — Рогнеда улыбнулась. — И я тебя тоже люблю. Ну, вот, я это сказала. Люблю тебя. Люблю. Я люблю тебя.
— Но тогда почему? — Дарен коснулся её руки, и Рогнеда, не в силах сопротивляться чувствам, прильнула к нему всем телом и уткнулась носом в шею.
— Потому что твоё место здесь, а моё… Моё я ещё не нашла. И я должна сделать это сама.
Его тёплые губы коснулись макушки, и по спине Рогнеды пробежали мурашки. Она почти была готова остаться. Почти.
Впрочем, она могла бы задержаться. Всего на пару часов.
Они покинули дворец до окончания праздника и до того, как кто-то обнаружил мёртвое тело у подножия башни.
Пустой дом на окраине Даргорода встретил их тишиной, стал ночным убежищем и последним пристанищем их любви.
А когда за окнами забрезжил рассвет, Рогнеда запустила пальцы в волосы и вытянула гребень. Он был ещё тёплый, будто живой. Она вложила украшение в такую же тёплую руку Дарена.
— Пусть он станет моим обещанием, — прошептала она. — Что когда-нибудь, я обязательно вернусь к тебе. Знаю, моим обещаниям сложно верить, но это я обязательно сдержу.
Рогнеда поцеловала Дарена нежно и искренне, со всей своей живой, новой любовью, которую отыскала в себе и которая теперь придавала ей сил.
— Присмотри за Есенией, — сказала она уже у ворот. — Для меня уже слишком поздно быть доброй, но у неё ещё может быть шанс. И ты можешь помочь ей не упустить его. Она заслужила. Обещаешь?
— Обещаю, — Дарен снова поцеловал её. И целовал ещё и ещё, не в силах оторваться и попрощаться, и Рогнеда тоже с трудом находила в себе эти силы, но знала, что должна уехать. Уехать далеко-далеко, чтобы отыскать давным-давно потерянную дорогу к самой себе.
Поцеловав Дарена в последний раз, она взобралась в седло.
— Куда ты поедешь? — спросил Дарен, отпуская её руку.
— На восток, — улыбнулась Рогнеда и тронула поводья.
И когда она покинула городские стены, то наконец увидела, как вдалеке, над лесом восходит первое зимнее солнце.