Из грязи и золота

Из грязи и золота

Пролог. Дотянуться до воды

…сжигаем мосты, по которым сюда мчимся, не имея других

доказательств своего движения, кроме воспоминаний о запахе дыма и

предположения, что он вызывал слезы.

Том Стоппард

Дождь шел над Средним Валейном третий день.

Живая вода дорвалась до сухой земли под защитными экранами. Будила спящие семена, отмывала зелень листьев до синтетически-зеленого оттенка, затекала в швы и стыки плиток мостовой.

Текла по ветвям деревьев в старом парке, падала на красные цветы на поляне. Разбивалась о четыре пустых стула, расставленных вокруг пустого стола в центре поляны. Только статуэтка-танцовщица, намертво сжав белоснежной фарфоровой рукой золотую юбку, безуспешно тянула вторую к небу — над ней темнела столешница. Ни капли не упало на блестящую глазурь.

Джейкоб Ниссон на статуэтку не смотрел. Он искал в серой завесе дождя алое пятно похожего на китель пальто своей спутницы, которая представилась Марш Арто.

Джей нервничал. Он начал нервничать, когда они только зашли в парк — смотреть, как Марш ищет подходящий транслятор, то пропадая, то появляясь в самых неожиданных местах в обрывках мутного голубого сияния, было неприятно. Джей предпочел бы работать с ее хозяином — настоящим человеком, а не паршивым секретарем, которому не поставили нужных ограничений, но хозяин, какой-то Рихард Гершелл из Среднего Эддаберга, разговаривать с ним не захотел. Только посоветовал Джею держаться от Марш подальше, а потом грязно выругался и оборвал сеанс. Джей хотел отправить репорт за оскорбление, но система его почему-то не пропустила.

Все это выглядело донельзя скверно. Все говорило о том, что не нужно приходить в парк. Не нужно было отправлять деньги посреднику, не нужно было тащиться через весь город за паршивой голограммой, которая норовила остановиться под каждой камерой — якобы искала общественные трансляторы, чтобы он мог ее видеть. А транслятором в браслете Джея паршивка пользоваться отказалась — и это тоже выглядело скверно, донельзя скверно.

Джей знал сказку о девочке в красном плаще и сером волке в глухом лесу. Он знал, что не должен бояться, знал у кого здесь красный плащ, а у кого — острые зубы и официальное разрешение на самооборону третьей степени, которое чаще называли лицензией на убийство.

Но что он может против сетевого помощника, даже с лицензией?

А что может сетевой помощник? У Марш Арто не было рук, зубов, лицензий — только сгенерированное сетью призрачное тело, только ухмыляющийся рот и злые красные глаза. Джей убеждал себя, что бояться нечего.

Выходило плохо.

— Чего стоишь? — раздался хриплый голос у него за спиной.

Словно из-под земли. Из какого-нибудь дрянного, залитого водой динамика. У сетевого помощника по имени Марш Арто был на удивление мерзкий голос.

— Куда идти-то? — спросил он, чувствуя себя полным идиотом.

Где-то здесь была карта с данными — Марш ему показала. Дала прикоснуться, проверить подлинность, рассмотреть коды электронных подписей и официальных пломб на документах. И Джей признавал, что пошел бы за этими данными куда угодно и за кем угодно.

— К статуэтке. Карта под подкладкой подставки.

Марш выросла прямо перед ним. Сквозь ее лицо просвечивало темное дерево, печально качающее мокрыми ветвями.

Браслет Джея вдруг ожил — замигал, захрипел, и в следующую секунду из динамиков полилась скрипичная увертюра.

— «Ольтора», — довольно объяснила Марш. Она не двигалась и не переставала ухмыляться. — Лежье, композитор из Эддаберга.

— Из Старшего? — зачем-то спросил Джей. Он не хотел разбираться, с какой это стати его браслет слушается Марш — ему будет что ей сказать, надо только забрать карту.

— Из Единого. Настоящего, — улыбнулась она. И отошла в сторону.

Нужно было взять статуэтку и уйти. Там пароли к базам с аккаунтами тех, кто торгует с Высшими Городами. Там адреса людей, которые знают, как связаться с теми, кто знает выходы к Старшему Эддабергу, Верхнему Валейну и всем этим Старшим, Верхним и Высоким — закрытым городам Высшего сегмента. Их контенту, наркотикам. Технологиям. Рецептурам. К их власти.

И уже собранный компромат, чтобы те, у кого есть выходы к Высшим согласились сотрудничать с Джеем. Сколько стоит эта фарфоровая дрянь, которая никак не дотянется до дождевых капель — представить страшно!

Нужно взять статуэтку. Но почему-то Джей стоял, ежился от прикосновения к шее насквозь промокшего шарфа и таращился на Марш. Она улыбалась, прикрыв глаза, и гладила прозрачной рукой дождевые капли, пронзающие ее ладонь. Белые пальцы и алое пальто вспыхивали голубым.

Все было не так. Стол, пустые стулья, статуэтка, музыка — всего этого здесь быть не должно. Он оплатил только данные, а не проклятый перформанс.

— У меня была серебряная оса, — сообщила Марш, таким тоном будто это что-то значило.

— Что еще за… ачивка что ли? Не знаю такую, — поморщился он.

Скрипки разбила барабанная партия. Дробный, частый стук, нарушающий ритм падения дождевых капель.

И Джей вдруг понял, что ему надоело. Пусть виртуальная тварь корчит какие угодно рожи — какая ему разница?

Он подошел к столу. Нагнулся и, зачем-то зажмурившись, сжал пальцы вокруг прохладной фарфоровой талии.

Джей торопливо выпрямился, открыл глаза и огляделся. Марш по-прежнему стояла, засунув руки в карманы пальто, будто могла мерзнуть, вспыхивала голубыми искрами от дождевых капель и смотрела на него, не отрываясь.

Джей торопливо оторвал грязную бархатную подкладку от основания статуэтки. Карта была на месте — серебряная пластинка в прозрачной пластиковой скорлупе.

Он вытащил карту из подставки, сжал в кулаке. Статуэтка выскользнула, почти бесшумно упала в густую траву. Белоснежная рука танцовщицы откололась, и теперь лежала отдельно от тела, а фарфоровая ладонь наконец-то наполнилась водой. Улыбка танцовщицы, намертво закрепленная на фарфоре тонким слоем глазури показалась Джею такой же ехидной, как улыбка Марш Арто.

— Жаль, — отозвалась она на его мысли.

— Что?..

Марш больше его не интересовала. Она потеряла всякое значение. Если увяжется за ним — можно и припугнуть. Его знакомые в Младшем Эддаберге умеют не только взламывать системы рейтингов. И этот ее Леопольд Вассер, которому пришлось менять схему начисления рейтинга, теперь, конечно, должен быть без памяти счастлив, но вот будет ли он счастлив, если те, кто добавил ему рейтинг, однажды постучат в его дверь?

Да, нужно ей сказать. Пусть передаст своему хозяину, не сама же она просила о взломе.

За каким бы хреном индивидуальному помощнику о чем-то просить? Она же не чувствует ничего, а значит интересов своих у нее быть не может. Это точно хозяин ее чего-то темнит, может, надо будет с ним поговорить.

Потом, потом, совсем скоро — когда у Джея будет достаточно бабла, рейтинга и связей даже для того, чтобы башку ему проломить.

— Жаль, что в Среднем Валейне нельзя получить осу, — объяснила Марш, встретившись с ним взглядом.

И Джей хотел ей сказать — все хотел сказать. Сказать, как надоели ее выходки, что Леопольд не долго будет радоваться прибавке к рейтингу, если она и ее хозяин хоть кому-то скажут про Джея и карту, и что насрать ему на нее, ее осу и проклятую статуэтку, которая дотянулась до дождевых капель.

Хотел — но отчего-то не мог. Стоял, открывая рот, а слов не получалось, и шарф почему-то из холодного стал горячим.

Марш молча смотрела, как тянется к перерезанному горлу человек, все еще сжимающий в руках пустую карту.

Смотрела, как убийца мягко подхватывает падающее тело. Сажает его за стол.

— Статуэтку разбил, — глухо сказал человек в серебристом котелке и немаркой черной куртке. — Что еще за Лежье?

— Сказала же — композитор, — огрызнулась Марш. — Только это не Лежье. И не «Ольтора». Здесь нельзя достать эту запись, а я не помню… не помню… сгенерировала что-то нейросетью. Голову ему запрокинь.