Страница 50 из 83
[Тава: Я всё понял.]
Тавагото уже слабо понимал, что происходило. Если алкоголь и зимний мороз ещё кое-как сгладили всю ту боль, что витала в его голове, то теперь всё отогрелось и зажглось с новой силой.
[Ейне: Это просто отлично… К слову, что с тобой, тебя избили?]
[Тава: …Типо того…]
[Ейне: Кто это был?!]
Поведение зверолюда неожиданно стало каким-то резким.
[Тава: Человек… Он отобрал у меня шубу.]
[Ейне: Ты запомнил его лицо? Я найду его, и мы вместе с Моно отъе…]
[Тава: Я убил его…]
[Ейне: …]
[Тава: …]
[Ейне: …]
[Тава: …]
[Ейне: Ты… Ты просто… Молодец.]
Неожиданно заулыбавшись, Ейне приблизился к находящемуся чуть ли не при смерти Тавагото и крепко его обнял, похлопав по плечу.
[Тава: …]
Аптапаро не понимал причину такого поведения.
[Тава: …]
Хотя он, в принципе, практически ничего не понимал, так что это было и не удивительно.
[Тава: …]
***
[Тава: …]
Темновато-серым пятном, будто не вытертой грязью, солнце близилось к горизонту. Мутновато-туманные тучи пеленой прозрачных ковров перетаскивали свои обмороженные зимним ветром ноги, медленно, но уверенно вертясь сплошной пеленой вокруг всего земного шара.
[Тава: …]
С улиц повылезали люди: рабочий день закончился, и огоньки торговых лампад снова загорелись, обрызгав снег приятным пламенно-яичным светом.
[Тава: …]
Побитый, израненный, измученный, измождённый, потерянный и практически ничего не понимающий плёлся в гостиницу аптапаро.
Прохожие подозрительно оглядывались в его сторону, думая, что это очередной наркоман, подравшийся за дозу или бывалый алкаш, плетущийся за очередной бутылкой, купленной на последние деньги, полученные с милостыни.
[Тава: …]
Но все они были не правы.
[Тава: …]
Единственное, что держало зверолюда на ногах, была не тяга к алкоголю или наркотикам.
[Тава: …]
Его питала только чёрная беспросветная ненависть.
[Тава: …]
23. Страх быть собой
[Сергей: …]
Как ни прискорбно об этом говорить, но Сергей выжил. Всё-таки, хоть Кайки по абсолютно непонятным причинам и был каким-то убермощным, убить такое создание до сих пор было абсолютно невозможно.
Немного повалявшись развалившимися кишками по земле, он чудесным образом собрался воедино.
[Сергей: …]
Он был подавлен: никто и никогда его не побеждал, а тут… У него даже украли лошадь и оставили с носом… И без конечностей…
[Сергей: …]
Переминая голым стопами по снегу, император медленно двигался в сторону путевого пункта. Он всё ещё мерцал неясным чёрным огнём где-то там вдалеке.
Вся одежда юноши была изодрана в кровавые лохмотья.
[Сергей: Точно… Мне же надо найти новую одежду…]
Два матово-чёрных ока обернулись назад, будто выискивая что-то в пелене морозной мглы.
[Сергей: У меня…]
[Сергей: …Нет одежды…]
Воздух забился ужасом и отчаянием, в то время, как рыжеволосое чучело, мелькнув по сторонам парой мёртвых червоточин, уродливо сгорбилось, спрятав голову в коленях.
[Сергей: Что… Что происходит… Я ничего не понимаю… Это не новый мир… Это… Это провалы в памяти… Наверно, это провалы в памяти… Но… Что я делаю посреди этой пустоши?… Почему моя одежда изорвана… И… И в крови… Я с кем-то дрался… Я снова кого-то убил?…]
По обмороженным щекам императора покатились слёзы.
[Сергей: Кровь… Как же я ненавижу кровь… Что в России, что здесь… С самого первого дня… Каждый раз, как я видел кровь, мне было так больно, так страшно… Хахаха…]
Встревоженный своими мыслями, своими собственными рассуждениями, он побежал.
Он не знал, куда именно, не знал зачем и почему…
[Сергей: …]
Он просто бежал.
***
[Сергей: …]
Здесь не было никого… Причём буквально — повсюду маячили горы и остервенелые заснеженные пики — ничего кроме.
[Сергей: …]
Дул просто ужасно холодный воздух, на который юноше, впрочем, было плевать…
[Сергей: …]
Знаете, возможно вы этого не заметили, или уже просто забыли, но стоит вам напомнить, что единственной чертой характера Сергея в начале всего это путешествия было… Умение скрывать эмоции.
[Сергей: …]
Наверно, довольно интересно глядеть на эти загадочные три точки и думать о том, что же за ними прячется, что пытаются скрыть этим безмолвные скобки…
[Сергей: …]
С первого же дня, с той самой кареты и громкого крика «Живите»…
[Сергей: …]
Не было ни секунды, чтобы он не боялся, не размышлял о новой смерти, не прогонял в голове всю ту боль и какое-то тупое и беспричинное отчаяние, нависающие над ним при каждом последнем вздохе.
[Сергей: …]
Да, он перестал блевать и хвататься за дрыгающую грудь после каждого возрождения, перестал говорить об ужасе своего дара, перестал бояться нового «перемещения», но… Это лишь вне этих многоточий, вне всего того, что он так тщательно скрывал.
[Сергей: …]
Сергею И было всего 17 лет, когда он попал в этом мир.
Он был тупой.
Он был слабый
Он был несчастный.
Он был никем не любимый.
Он был отчаявшийся.
И ничего за эти несколько месяцев в нём не поменялось
Менялись условия, способности, окружающие люди, времена года и способы умереть, но не сам Сергей…
Когда он болтал с Кацо, Филькой, Дыоном или Максом, он был простодушным дурачком, готовым на разные авантюры…
Когда он разговаривал с Ге’Фюстом, Верфиницием, Сюзанной, он пытался быть вежливым и учтивым, использовать больше терминов и казаться воспитанным человеком.
Когда он общался с врагами, он пытался казаться дерзким и самоуверенным, чтобы внушать свою мнимую силу…
Но каким же он был, когда молчал?
[Сергей: …]
В это тяжело поверить, потому что это было за кадром. Знаете, это прямо как, когда вы давно знаете какого-нибудь человека, а он вытворяет такое, что вы и представить не могли — вскоре выясняются какие-то черты его характера или истории из прошлого, и вы уже удивляетесь, как вы вообще могли с таким поддонком общаться.
[Сергей: …]
Тем не менее, он открылся.
Защитная скорлупа раскололась, и из неё, прямо в этот отвратительный, жестокий, тщедушный, жалкий и слабый мир выкатился неоперившийся, покрытый тонкой и мерзкой слизью Сергей.
[Сергей: …]
Да, он не загнался, не впал в депрессию — нет, не это так сильно на него повлияло.
[Сергей: …]
Когда он стал императором: не было Сюзанны, не было Фильки, не было Бернадет, не было Макса, не было Кацо, не было Дыона, не было Эгбурга…
Ему не перед кем было играть роли и навешивать маски, хоть на секунду, но забывая о том, какая участь ему была уготована.
Он не поменялся…
Он просто перестал придуриваться и стал таким, каким он был на самом деле.
[Сергей: …]
Сергей не мог жить нормально в этом мире.
Сергей не мог совершать подвиги.
Сергей не мог рационально думать.
Сергей не мог испытывать что-то кроме страха и отчаянной злобы.
Тот Сергей, которого мы знали…
Он не мог существовать без своих друзей — его тело, обвешанное ярлыками, ошмётками рассыпалось по полу, вываливая из себя голое, дрожащее тело рыжеволосого юноши.
[Сергей: …]
Кто бы мог подумать, что его маскировка когда-то раскроется…
***
[Сергей: …]
Император был где-то в горах, чуть ли не на самой вершине какого-то заснеженного пика. Видно было разве что пару камешков неподалёку — всё остальное приворошило метелью, из-за чего под ногами юноши разверзалась белая раскручивающаяся вокруг своей оси тьма.