Моя (чужая) жена

Не понял. Кого же он вылечил, если Катя все равно умерла? Ладно, это узнаю у ее родителей.

— Как искал мужа? — прищуриваюсь я.

Борис прищуривается.

— Тут пришлось повозиться. Сам понимаешь, не каждый на такое согласится. Опять же, помог Валерий Родионович. Он вообще мастак по части человеческих душ. Искали в университете, где он читал лекции, по нескольким критериям: внешность, жадность до денег, предприимчивость, наличие мозгов, устойчивость психики. Чтоб родных было раз-два, и обчелся, или не было вовсе. Короче, тщательно отбирали, чтоб без ошибок. Хоть без ошибок и не обошлось. Игорь был вторым.

— Вторым? — приподнимаю бровь я. — Что с первым?

— Его пришлось убрать, — будничным тоном сообщает Борис. — Сам виноват, сначала согласился, а потом включил заднюю.

Я откидываюсь на спинку стула в полном шоке. Не верю в то, что слышу.

Выходит, своим согласием Игорь спас свою жизнь.

— Что ты на меня так смотришь? — морщится Борис. — Он слишком много знал, я не мог рисковать.

Как это возможно? Борис рассуждает так, словно не человека убил, а купил очередной особняк.

Я замолкаю на некоторое время, переваривая то, что услышал. Чувствую укол вины. Не помоги я его жене и дочери, этот человек остался бы жив. Но тогда он убил бы уже их. Выбор без выбора.

— Как ты узнал, когда и куда поедет Ольга? — спрашиваю, сцепляя руки в замок. — Подкупил водителя?

— Нет, — едко цедит Борис. — Этот идиот не захотел тебя предавать, пришлось пойти на шантаж. Стоило только выкрасть его жену, и он быстренько согласился.

— Он умер при аварии, — озвучиваю я и, опешив, пристально смотрю на бывшего друга. — Что с его женой? Ты ведь не…

— Не задавай глупых вопросов, — разводит руками Борис, — зачем мне лишние свидетели? Эти голубки отправились на небо почти одновременно. Даже не пришлось брать труп из морга, как хотел изначально. Его жена просто поразительно подошла на роль Ольги. Один рост, комплекция, возраст. Подменить тела, нацепить на труп цацки твоей жены вообще не составило проблем. Все прошло как по маслу, ты ничего не заподозрил.

Охранники переглядываются. Я их понимаю, у самого в жилах стынет кровь.

Я всякого ожидал, но того, что бывший друг пойдет на убийство, причем не одно, лишь бы мне отомстить, — нет. Он точно свихнулся. Если бы не его деньги и связи, давно лежал бы в дурке в смирительной рубашке.

Вспоминаю, каким он был, когда мы только начали общаться. Да, вспыльчивым, не любящим проигрывать, но… не убийцей.

— Вот только не надо мне этих осуждающих взглядов, — язвительно цедит Борис. — Цель превыше всего, тебе ли не знать. А сопутствующий ущерб… Ну, куда без него. Всего три человека. Разве много в масштабах вселенной?

Он ухмыляется, оголяя красные от крови зубы.

Всего три? Целых три! Как можно возложить на себя право решать, кому жить, а кому умирать?

В ушах гудят слова Бориса: «Тебе ли не знать». Не знать, вообще-то. Я в жизни никого не убивал. Да, в бизнесе приходится действовать жестко, но сравнивать убийство с поглощением компаний, например, вообще за гранью добра и зла.

Чем дольше я разговариваю с Борисом, тем отчетливее понимаю, что на свободе ему уже не бывать. Никогда.

В голове не укладывается, каким спокойным тоном он рассказывает обо всем, что натворил. Как будто ему все равно, что с ним станется. Не может ведь ему и правда быть все равно? Неужели на что-то надеется? На что?

— Женушка твоя, кстати, бойкая дамочка, — цокает Борис. — Пыталась сбежать, пришлось ее хорошенечко приложить. Она возьми да и потеряй память. Это, между прочим, сильно облегчило работу Валерия Родионовича. Пока обследовали голову, сделали анализы. Представь мое удивление, когда я узнал, что она беременна. Свезло так свезло! Считай, полная семья. Тогда и понял: Бог со мной, раз все идет даже лучше, чем я планировал.

— Бог с тобой? — взрываюсь я, вскакиваю с места, запускаю руку в волосы и начинаю расхаживать по комнате. — Ты совсем ополоумел?!

Больше всего мне сейчас хочется придушить его собственными руками, и я еле сдерживаю этот порыв. С силой сжимаю челюсти и тяжело дышу, приказывая себе стоять на месте. Если убью, чем я тогда буду лучше него?

Борис наблюдает за мной с горящим взглядом, видимо, ждет, что снова нападу, даже отклоняется назад, вжимаясь в спинку стула. Но не дожидается и мрачно говорит:

— Я допустил только одну ошибку. Расслабился. Первые года четыре стабильно проверял, где ты и как ты. Затем стал проверять реже.

— Поэтому и упустил мое появление в этом городе? — понимаю я.

— Да. К тому же ты регулярно бывал на важных мероприятиях в столице.

Я мысленно киваю. Да, летал туда-сюда, потому что некоторые дела невозможно решить без моего участия.

— Как ты вообще вышел на свою жену? — бесится Борис. — Как появился в ее жизни? Ты не должен был ее видеть. Не должен был тут появляться. Не должен! Ты никогда сюда не ездил. Ты был в Москве!

Бывший друг продолжает что-то бормотать себе под нос, как одержимый

Он прав: мой приезд сюда, как и встречу с Катей, можно назвать случайностью. И задержание его шайки и его самого прошло так гладко, скорее всего, именно из-за эффекта неожиданности: Борис не знал обо мне и не ожидал, что примчусь женой.

Я изучаю лицо бывшего друга, добавляю:

— Ты допустил еще одну ошибку. Оставил моей жене прежнюю работу. Я обратился в одну фирму, чтобы заказать дизайн для нового дома, там ее и увидел.

Я намеренно опускаю деталь, что увидел ее чуть раньше.

Бывший друг вскидывает брови, затем качает головой, поджимая губы.

— Это не ошибка. Это якорь. Без него было нельзя. Так и знал, стоило выбрать другой, но врач настоял на этом.

Якорь? Делаю себе мысленную пометку: уточнить этот момент у Валерия Родионовича.

— Борис, — подхожу ближе, чтобы видеть его глаза, — зачем ты притащил ее сюда? Знал ведь, она могла не выдержать вмешательства в память. Чего ты хотел добиться? Если бы твой план сейчас не сработал, считай, все делал зазря.

Борис медленно вскидывает подбородок, пристально смотрит на меня, словно о чем-то размышляя.

— Как считаешь, пятьдесят на пятьдесят — неплохие шансы? — желчно интересуется он. Потирает горло левой рукой и поворачивается всем корпусом к стоящему позади человеку из моей охраны. — Можно мне воды?

Тот мешкает, кидая на меня вопрошающий взгляд, а потом происходит то, чего никто не предвидел.

Борис резко наклоняется, движением правой руки выхватывает пистолет из-за пояса охранника, разворачивается и наводит его на меня.

— Не ожидал? — выплевывает он с диким выражением лица.

Его намерения кристально ясны.

Не ожидал.

Все занимает несколько жалких секунд. Я даже не успеваю толком испугаться, как тело реагирует на угрозу. Бездумно бросаюсь в сторону, хотя задним умом понимаю: это никак мне не поможет. Слышу сухой лязг взводимого курка, успеваю подумать о жене. Неужели все закончится так глупо?

Раздается оглушительный звук выстрела.

Прикрываю глаза, жду боли, но ее почему-то нет. Распахиваю веки и вижу удивительную картину: оружие падает из руки Бориса. На его груди расплывается кровавое пятно.

В ушах звенит, и я перевожу взгляд в сторону двери, на второго охранника. Именно он сработал на опережение.

Под бешеный стук сердца наблюдаю, как Борис заваливается на бок, затем и вовсе падает со стула на пол грузным кулем.

— Врача, срочно! — приказываю, а сам склоняюсь над бывшим другом, который что-то пытается сказать. Он прикладывает руку к груди, поднимает ее, изумленно глядя на кровь.

— Это мог быть ты… — хрипит он. — Пятьдесят на пятьде…

Не договаривает. Его голова склоняется, а взгляд безжизненно замирает.

Замираю и я, присаживаясь и прикладывая палец к вене на шее.

Мертв.

В голове шумит так, что кажется, она вот-вот взорвется. Я сижу у тела бывшего друга еще с минуту, а затем поднимаюсь на ноги, опираюсь ладонью о стол и немигающим взглядом смотрю, как внутрь вбегает человек в белом халате. Вердикт все тот же: Борис умер.