Страница 2 из 56
Внутри — выжженная пустыня.
И хоть я не слышала смеха мужа и Маши, когда они сидели в машине, сейчас он отдается в ушах будто вживую.
Внезапно перед глазами все белеет и плывет. Я чувствую, что ноги перестают меня держать, подгибаются. Еле доползаю до ближайшей лавочки, оседаю и, стараясь вдыхать воздух полной грудью, прикрываю глаза.
И сразу перед внутренним взором эти двое.
За что, а? За что они со мной так?
Меньше всего мне сейчас хочется ехать домой, где все буквально пропитано Игорем и воспоминаниями. Но надо — дочь ждет.
Идти на остановку? Ну нет, хватит с меня на сегодня троллейбусов.
Я достаю телефон и вызываю такси. Ждать долго не приходится, уже через пять минут машина останавливается у злосчастного магазина.
Перед тем как сесть в такси, смотрю на вывеску с названием магазина и горько усмехаюсь. «Лилия». Символ чистоты и невинности. Вот вам и невинность, вот вам и чистота…
На улице темнеет, и я вижу свое бледное лицо в отражении бокового тонированного стекла.
Снова и снова задаюсь одним вопросом: что не так? Что, черт возьми, Игорю было не так? Чего ему не хватало?
Как можно нежно, любя, чуть ли не с придыханием смотреть в глаза одной, ласково поглаживая щеку, а потом делать ровно то же самое с другой? И не просто с другой — с сестрой!
«Мы всегда будем вместе, всегда друг за дружку», — вспоминаю я обещание, которым мы обменялись с Машей давным-давно.
О-о-о…
Подбородок дрожит, и по щекам снова текут слезы.
Как она могла? Как они могли?
Такси лениво плетется в пробке, а я шаг за шагом вспоминаю все годы брака.
Что я упустила? Когда все изменилось? Напрягаю память, но ничего, решительно ничего не всплывает.
Игорь так же добр, участлив, заботлив и внимателен, как и в самом начале. На работе не задерживается, не считая командировок в последние полгода.
Говорят, что многие мужчины начинают тщательнее за собой ухаживать, когда заводят любовниц. Так не было и этого.
И в постели у нас все отлично. И с качеством, и с количеством. Подарки дарит постоянно, цветы. Как и раньше. И в любви признается. И телефон не прячет. И в гости ходим, и к себе зовем. И гуляем часто.
Ну ничего не изменилось, ничего!
«Как долго они вместе?» — терзает воспаленное сознание болючий вопрос.
С тех пор, как начались его командировки? Или раньше?
Как, ну как я теперь буду смотреть ему в глаза? Как мне с ним в постель ложиться? Пытаюсь представить эту картину, и к горлу подступает тошнота. Кристально ясно понимаю: не смогу. Даже о поцелуях с Игорем думать противно.
А ведь он знает мою позицию по отношению к изменам, мы говорили с ним об этом до брака.
«Катюш, ты чего? Ты у меня одна-единственная! Разве может быть кто-то лучше тебя? Я с тобой на всю жизнь».
Шесть лет — вот и вся жизнь. Даже до шести не дотянули…
Меня бросает в дрожь, и я зябко передергиваю плечами.
А что, неплохо Игорь устроился. Я блондинка, Маша тоже. Даже девица из троллейбуса и та блондинка. Обронила одна из нас волос в машине, так и не прикопаешься.
Меня догоняет запоздалый вопрос: с той блондинкой он... тоже? Нет, вряд ли, только если раздвоился. Или если свидание у парка длилось минут пять, не больше.
А затем резкой вспышкой в памяти всплывает улыбка сестры и ее вопрос: «Кать, а какой ты краской пользуешься? Мне так нравится, тоже хочу такой цвет».
И я, конечно, делюсь названием и номером. Совпадение? Теперь я в этом сомневаюсь.
Еще какое-то время воспоминания терзают мою душу, а затем голова отключается, они тускнеют и уплывают.
— Девушка. Девушка-а-а, — возвращает меня в настоящее таксист. — Приехали. Дом.
Он указывает пальцем на подъезд.
Дом? Нет. Это больше не дом. По крайней мере не мой дом.
Перед тем как зайти в подъезд, я достаю из сумки пудру с зеркальцем и прохожусь пуховкой по лицу. Ни к чему Сашуле видеть заплаканную маму. Она у меня девочка чувствительная, сразу подключится, будет переживать.
Лифт везет меня вверх, и с каждой секундой сердце сжимается все сильнее.
Когда захожу домой, сразу слышу топот детских ножек.
— Мама, мамочка, ты почему так долго? — надувает губки дочка. — Я соскучилась.
— Я тоже, моя роднулечка.
Снимаю куртку, присаживаюсь на корточки и обнимаю дочь.
— Беги, Сашуль, я сейчас помою руки и приду. Вы ужинали?
Она кивает и вприпрыжку скачет в комнату. Беззаботно так, легко…
— Пришла наконец, — вплывает в прихожую свекровь, мерит меня недовольным взглядом, но сразу осекается, хмурится. — Что с тобой?
— Устала, работы было много, — выдаю первое, что приходит в голову.
Говорить, что ее идеальный сын ни разу не идеальный, вообще не стоит. Не те у нас отношения.
— Ой, чего там уставать? — хмыкает Инга Робертовна. — Знай себе рисуй на компьютере закорючки да углы, делов-то.
Ну да, ну да, дизайнер только этим и занимается.
Я снимаю ботинки и понимаю, что, вообще-то, и не соврала: я очень, просто дико устала. Опустошена.
Следующие слова вылетают из меня сами собой:
— Инга Робертовна, у меня к вам просьба. Пожалуйста, заберите Сашу с ночевкой. Я редко прошу, но сегодня очень нужно.
Та поджимает губы, бурчит что-то себе под нос, окидывает сомневающимся взглядом, однако в итоге выдает:
— Ладно.
— Спасибо!
Я захожу в зал, где Саша собирает лего, сидя на диване. Подсаживаюсь к ней, объясняю, что маме надо поработать, и поэтому она будет ночевать у бабушки.
Слава богу, долго ее уговаривать не приходится. Собираю ее вещи, рюкзак в садик и через пятнадцать минут закрываю за ними входную дверь. И охаю. Совсем забыла про поделку на завтра. Ладно, что уж теперь.
Я плетусь на кухню, щелкаю чайник и достаю банку с кофе.
Меня ждет одно очень важное дело. И я не лягу спать, пока его не закончу.
Глава 3. Давай разнообразим отношения
Катя
Я отхлебываю кофе и едва заметно морщусь — остыл, пока я бесцельно пялилась в окно, обнимая себя за плечи.
Голова гудит, мысли в хаотичном порядке долбят уставший мозг, отчаяние подкрадывается все ближе и стальным обручем сковывает горло.
Что делать? Как говорить с Игорем? Что он ответит?
Сразу сознается или будет отрицать до последнего, скажет, что я дурочка, ошиблась, видела не его, что он бы никогда и ни за что так со мной не поступил, и так далее и тому подобное?
Теперь очень жалею, что не догадалась снять их на телефон. Было бы доказательство, а так — мое слово против его.
Он — дизайн-директор в крупной компании. И как директор весьма красноречив и отлично владеет навыками убеждения.
А я, в отличие от него, всего лишь скромный дизайнер, работаю на полставки. И то пришлось долго уговаривать Игоря.
«Деньги есть на все, зачем тебе работать, Катюш?»
В общем, он хотел, чтобы я сидела дома с Сашей. Я и сидела первые четыре года, а потом взвыла в четырех стенах.
Тем более что моя работа не сказывается на наших отношениях. Я люблю свое дело, черпаю оттуда энергию.
Да и вообще, до сегодняшнего вечера я была самой счастливой на свете: любящий и горячо любимый муж, дочка — мамина и папина радость, творческая работа. Чего еще желать?
Счастье, оказывается, хрупкая субстанция. Как хрустальная ваза. Разбилась — обратно не склеишь, а если и склеишь, то противные трещины уже никогда никуда не исчезнут.
Что теперь делать? Одно знаю точно: остаться с Игорем после измены я не смогу.
Может, и есть женщины, которые находят в себе силы простить и забыть, но я не из них. Это всегда будет стоять между нами, я не смогу доверять, а какие отношения без доверия?
В этот момент я твердо принимаю единственно верное на мой взгляд решение: я ухожу, мы разводимся. Вердикт однозначный и обжалованию не подлежит. Ему придется меня отпустить.
Только вот квартиру, в которой мы живем, Игорь купил до брака. Дорогущий ремонт тоже был на его деньги, значит, претендовать на это жилье я не могу.