Скажи

Им, к его удивлению, оказалась Гейден.

Когда Диана юркнула к Паше, место между ними освободилось, и она, наверное, неосознанно придвинулась ближе и сейчас тоже наблюдала за своими влюблёнными друзьями, вот только ирония в её взгляде не читалась. Даже самая лёгкая.

Глубокое голубое море было наполнено дикой нежностью и теплотой. Складывалось ощущение, что она шла и безмерно радовалась за этих двоих. Розовые губы тронула тень улыбки, а в глазах горела яркая, живая мечтательность.

Действительно шла и улыбалась, совершенно искренне, словно маленький ребёнок. Заставляя улыбаться уже самого Егора.

Он понял: ему нравилось смотреть на неё. На её сверкающие умиротворённые глаза, на мягко растянутые губы. Кажется, она освещала всю школу подобно маленькому солнцу.

Да что там, школу? Весь этот мрачный город целиком.

И, кажется, даже весны было не нужно.

Они разошлись ещё у ворот в школу. Паша с Дианой направились в противоположную сторону, сославшись на то, что планировали доехать до торгового центра и побродить там, чтобы найти какую-то важную вещь, но Егор так и не понял, какую, потому что товарищи не стали вдаваться в такие подробности. Просто попрощались: Диана обняла Марину, пообещав ещё обязательно написать ей ближе к вечеру, подмигнула Егору и накинула сумку на сгиб локтя, наблюдая за тем, как её молодой человек сначала также приобнимает Гейден, а затем жмёт Рембезу руку.

И они расходятся.

Слух ещё несколько мгновений вылавливал звонкий голос Лисовской, которая тут же завела разговор о чём-то с Киричуком, но вскоре он утонул в гуле других голосов, и Егор перестал вслушиваться. Просто шагал рядом с Гейден, время от времени бросая на неё быстрые взгляды, практически украдкой.

Девушка шла молча, но молчание не тяготило ни её, ни его. Мечтательно разглядывала многоэтажки, кряду выстроившиеся по обеим сторонам от дороги, желтеющие деревья, листья на которых уже начали опадать, устилая тротуары ярким ковром. Трава ещё зеленела местами, и эти островки невольно возвращали мыслями в лето, не давая полностью погрузиться в эту осеннюю меланхолию. Кусочки голубого неба, затерявшиеся в рваных растянутых облаках, и солнце, проглядывающееся сквозь этот белый туман над головами. Ещё вроде грело, но уже совсем не так, совсем иначе, и это ощущалось.

Зато глаза резало – будь здоров, поэтому моментами приходилось щуриться от прямых солнечных лучей, но настроение было приподнятым, и мысли о неудачной контрольной вымело из головы уже окончательно. Егор тоже неспешно вышагивал рядом с Гейден, наслаждаясь приятной погодой, лёгкостью в голове и этой тишиной между ними, нарушаемой лишь гулом проезжающих машин, разговорами случайных прохожих и шелестом листвы на высаженных вдоль аллеи, по которой они как раз шли, деревьях.

До дома оставалось всего ничего, когда Марина прервала эту идиллию, начиная разговор. Тонкий голос мягко просочился в сознание, и Егор снова бросил в её сторону быстрый взгляд.

– Так спокойно.

– Точно, – ответил он и сунул руки в карманы брюк, мимоходом потягиваясь, вытягивая спину. – А ещё спокойнее будет, когда я, наконец, окажусь в своей кровати и уже не вылезу из неё сегодня.

– Такая ничтожная контрольная выжала из тебя все соки? Бедный, – усмехнулась она, по-прежнему глядя куда-то перед собой. Егор ощутил, как этот сарказм впивается в его мозг крохотными острыми иголочками. Глубоко вздохнул, взглянув на Марину. Голубые радужки отражали прохладную издёвку. Ту, что была в её голосе.

– Нет, маленькая зазнайка, я просто уже распланировал своё времяпрепровождение на сегодня, – сладким голосом протянул он, отводя взгляд. Краем глаза замечая возмущение на лице девушки, резко повернувшей голову в его сторону. Это принесло почти что физическое удовольствие, которое, он почувствовал, разлилось под кожей размеренными горячими волнами.

Марина громко фыркнула и снова отвернулась.

– Есть более приятные занятия, чем целый день пролежать на диване, знаешь ли, – отчеканила она, вздёргивая подбородок.

– Да ладно? – он нарочито удивлённо приподнял брови, снова косясь на девушку, и усмехнулся. – Хотя я и не сомневался, что ты скажешь что-то подобное. Сто процентов трудяга, которая к отдыху относится скептически.

Когда он проговаривал последнюю фразу, то наклонился к Гейден, заглядывая ей в глаза и противно ухмыляясь. Словно бы он заранее знал, что прав и она не возразит ему. Однако Марине эта позиция совсем не понравилась. Именно поэтому она нахмурилась, с вызовом подаваясь ему, вальяжно вышагивающему рядом, навстречу, едва не сталкиваясь с ним носами.

– А вот и нет!

– А вот и да.

Он усмехался прямо ей в лицо, тоже слегка приподняв подбородок. Она же сощурила от накатившей злости глаза и едва не шипела в ответ молодому человеку, которого ей опять хотелось хорошенько отмутузить. Сжать пальцы на его шее и мотылять туда-сюда, пока чёртова головёшка не отвалится к чертям собачьим.

– Нет, – протянула она. И вдруг осознала, что между их лицами всего с десяток сантиметров. Опять.

Отвела глаза, выдавая себя этим с головой, и закусила губу, отстраняясь от Егора, который ещё некоторое время шёл, наклонившись к ней, всё также нацепив на губы эту самодовольную улыбочку.

Ощутила, как вспыхнули щёки, пока они подходили к пешеходному переходу и останавливались перед самой дорогой. Тонкие пальцы обеих рук нервно сжали ручки сумки перед собой.

Оказалось, они почти дошли – оставалось пересечь эту не особо людную улочку и свернуть к неширокой тропе, что вела прямиком к дому. Марина даже не заметила этого. Сперва – за своими размышлениями, потом – за спором с Рембезом. Украдкой взглянула на него, отмечая, что он уже не пропиливает её взглядом. И слава богу. Зато ей в очередной раз выпала возможность детально рассмотреть его. От которой девушка тут же отмахнулась, упрямо отворачиваясь и сжимая губы.

Ещё ей не хватало, чтобы он опять поймал её за разглядыванием собственной персоны. Потом в жизнь не отцепится и будет подкалывать до скончания веков. Хотя ей даже смотреть не приходилось, чтобы знать: он снова выглядит безумно привлекательно.

Наверное, уголок рта приподнят в лёгкой ухмылке, карие глаза озорно поблёскивают, а правый ещё и переливается яркими янтарными бликами из-за падающих солнечных лучей, и он слегка щурится.

Наверняка так и было.

Марина тяжело вздохнула, старательно игнорируя стоящего рядом с ней парня. Пытаясь не думать, что их руки почти соприкасаются, потому что они стоят слишком близко друг к другу.

Скользнула взглядом по тянущейся ленте серого асфальта дороги, сворачивающей буквально через пару десятков метров налево, по которой катило несколько автомобилей, желающих успеть пересечь улочку до того, как на светофоре загорится красный. К послеполуденному времени воздух накалился так, что хотелось забежать в тот самый фонтан на площади и окунуться с головой. Людей, благо, сделалось намного меньше, нежели утром, особенно в этом переулке, и теперь идти по тротуару было проще: риск столкнуться или не разминуться с каким-нибудь случайным прохожим сводился к нулю.

Другая сторона улицы почти пустовала, разве что Марина невольно заметила парочку молодых людей, девушку и юношу. Гейден невольно отметила про себя, что они были приблизительно того же возраста. И ещё что между ними искрилось набирающее обороты напряжение. Намагниченные током электрические нити буквально окутывали пространство вокруг них, густеющее с каждой секундой всё сильнее.

Они спорили. Она что-то неразборчиво бормотала, а он схватил её за руку, приблизившись, кажется, слишком близко, отчего она невольно замолчала, а глаза наполнились такого размера страхом, что Марина поёжилась, хмуря брови. Чувствуя, как взгляд стекленеет, зацепившись за прикосновение тех двоих. Оно казалось слишком грубым, слишком холодным, а оттого – слишком неестественным и уродливым. Юноша, кажется, был раздражён до предела, а девушка лишь опускала взгляд, стушёвываясь всё сильнее и сильнее, пытаясь убежать от прикосновения, от его руки, пальцы которой сжимали её плечо.