Экомонстр

А уж печальная судьба театра и живописи в контексте всех описанных процессов, думаю, тебе очевидна.

– Ваш оркестр тоже распустили? – спросил Тайлер. – И что же Вы тогда делали?

– Да, нас всех уволили. Я умел только играть, поэтому выбор у меня был невелик: либо умирать с голоду, либо соглашаться на любое предложение. Я пошел на завод, рабочим, и, конечно, не голодал, но и счастлив больше никогда не был. А играл только для себя, дома…

А в целом о трансформации человеческого творчества можно сказать так: оно стало нерентабельным. И скончалось тихо, спокойно и мирно. Не было никаких костров для сожжения книг, о которых фантазировали писатели-футуристы 20 века. Не было никаких насильственных запретов. Просто экосистемам стало невыгодно оплачивать труд авторов, актеров, исполнителей. Ведь благодаря искусственному интеллекту доход можно получать от суррогатов – и с нулевыми затратами. Достаточно оформить пользователю платную подписку, а бесплатных платформ давно не осталось. Легкая прибыль – это первая причина смерти искусства и литературы.

А вторая причина – склонность человеческого мозга к минимизации расхода энергии. Мозг среднестатистического обывателя не любит размышлять о смысле, вникать в скрытые идеи и создавать образы. И в былые времена зрителю или слушателю приходилось работать над собой, чтобы понять глубокий фильм, мудрую книгу, многомерную красоту симфонии – и таким образом получить подлинное наслаждение от произведения. Сейчас экосистемы освободили людей от этого. К радости подавляющего большинства, синтетическое «искусство» стало лишь легким, бездумным развлечением. Никаких усилий для его потребления не требуется.

Ненужное – всегда отмирает. Ведь даже и в школе вам уже не преподается ни литература, ни музыка, верно?

– Да, – подтвердил Тайлер. – Таких предметов у нас нет. Есть математика, физика, химия, биология. А еще – основы юриспруденции и экономики. Истории очень мало, и в основном она – про политические события, войны…

– Вот-вот, – кивнул Фрэнк. – Только то, что практично. А искусство? Оно – лишь эмоции… Эмоции же интересуют экосистемы исключительно с точки зрения денег – сколько за них можно выжать с клиента. В идеале – эмоции самые простые, потому что развивать потребителя тоже невыгодно… А от немудреных фильмов и незатейливых песенок упростились и сами люди. Многогранные чувства, переживания, осмысления теперь можно найти разве что в старых бумажных книгах…

Тайлер понимал, о чем говорил Фрэнк: этих старых бумажных книг к тому времени он успел прочесть уже немало. Брал у мистера Фоултона по одной, а дома погружался в их невероятные миры всецело, забывая обо всем на свете. И буквально растворялся в водовороте многообразных, причудливых, запутанных страстей, захлестывавшем и героев, и его самого…

А еще он вместе со своим учителем слушал старую классическую музыку. У Фрэнка сохранился допотопный, древний потрепанный аппарат для проигрывания доисторических же носителей записей – дисков. Своими сухими длинными пальцами старик осторожно извлекал из футляра тонкую блестящую пластину, вставлял в прорезь прибора – и звучание настоящих инструментов, сделанных когда-то из металла и дерева, заполняло комнату. Заполняло магией и красотой…

Но самым любимым занятием Тайлера было, конечно, обучение игре на валторне. Начав с азов нотной грамоты, через два года он исполнял уже сложнейшие пьесы и соло…

Валторна практически стала его продолжением. Теперь он знал, что ее «голос» может быть разным. Не только звонким и светлым, как радость, но и напористым и резким, хриплым, как гнев; мягким, певучим и бархатным, как печаль; туманным, как смутная, безотчетная тоска – но всегда – сочным, сильным, благородным. Звук словно открывал в окружающем пространстве другое измерение – в котором все вокруг было лучше, чище, прекраснее – и это ощущение пленяло и очаровывало, захватывало и не отпускало. Валторна разделяла с Тайлером все его чувства и переживания: она утешала, она вдохновляла…

Словом, вскоре он отчетливо осознавал, что жить без валторны, наверное, больше не сможет никогда. И однажды, закончив играть очередное произведение, вдруг заметил на глазах у своего учителя слезы…

– Тайлер, – растроганно произнес Фрэнк. – Это великолепно. Ты сам-то хоть понимаешь, что рожден для валторны?

– Понимаю, – Тайлер тяжело вздохнул. – Но теперь еще и понимаю, что это никому не нужно. Так говорит мой отец, и он, похоже, прав.

Глава 5. Призвание

Да, отец Тайлера был, похоже, прав; более того, мистера Кейна-старшего всерьез беспокоило странное увлечение сына.

Поначалу отец не обратил особого внимания на визиты Тайлера к Фрэнку и его обучение музыке, очевидно, решив, что это – детская блажь, которая скоро пройдет. Но наблюдая за тем, как сын все больше времени посвящает игре на каком-то нелепом уродливом инструменте, все чаще нервничал и хмурился.

– Из всех бесполезных занятий ты выбрал самое бесполезное! – несколько раз с нескрываемой досадой восклицал он.

Наконец терпение отца, по-видимому, лопнуло, и, незадолго до того, как Тайлеру исполнилось 16, он вызвал сына на решающий разговор.

– Тайлер, – сверкнув исподлобья мрачным взглядом, начал он. – Уверен, ты понимаешь, что пора уже определяться со своим местом в жизни. И, соответственно, определяться с колледжем… Итак, кем в будущем ты хотел бы работать? Что тебе нравится?

– Играть на валторне, – не задумываясь, мгновенно ответил Тайлер.

– Но это какой-то абсурд! – сорвался в крик отец. – Дудеть на старой облезлой трубе… Ну можно еще в детстве, от нечего делать. Но взрослый должен зарабатывать на жизнь!

– Она не облезлая, – упрямо возразил Тайлер. – Совсем не облезлая, потому что я ее берегу… И чищу аккуратно.

– Ты еще скажи, как твоя мать – что это твое призвание.

Тайлер на минуту погрузился в раздумья, вспоминая свое состояние во время игры.

– Думаю, да, – кивнул он. – Это мое призвание. Потому что, когда она звучит, я счастлив. И вообще мне очень нравится настоящая живая музыка.

Отец тяжело выдохнул и потер виски.

– Ну все, с меня хватит. Я не намерен больше слушать эту чушь. Даю тебе месяц на принятие решения. И если ты его не примешь, я сделаю это за тебя.

Мама на этот раз тоже поддержала отца.

– Тай, это, конечно, и вправду красиво, – мягко сказала она, послушав соло из симфонии Моцарта. – Но ты ведь уже достаточно большой, чтобы понимать, что в наше время за игру тебе никто не заплатит. Симфонических оркестров давно не существует… Пожалуйста, выбери какое-нибудь реальное направление. И чем скорее, тем лучше.

И в глубине души Тайлер действительно понимал – заработать любимым делом он никогда не сможет. Но до беседы с родителями внутренне словно отмахивался от этой мысли, намеренно загоняя в дальние уголки сознания. Думать ее, принимать ее совсем не хотелось – это было болезненно и мучительно.

Однако после разговора пришлось признать, что пора перестать прятать голову в песок. Ведь взрослая жизнь и впрямь неумолимо приближалась; и избежать ее он не мог никак…

Поэтому весь следующий месяц он честно пытался заинтересоваться хоть чем-нибудь другим. Но все школьные предметы казались ему одинаковыми – и невыносимо скучными. Душа отчаянно протестовала как против формул, так и против занудных юридических терминов…

Вконец измученный, через месяц он вновь предстал перед отцом.

– Ну, – угрюмо взглянул на него мистер Кейн. – Что ты решил?

– Не знаю, – Тайлер устало покачал головой. – Мне ничего не нравится.

– Ну что ж, – усмехнулся отец. – В таком случае, я, как и предупреждал, буду решать за тебя. А я считаю, что главное – это достойный уровень жизни. Финансовый и материальный, разумеется. И по моим наблюдениям, самые лучшие перспективы в этом – у сотрудников самих экосистем. Поэтому будешь изучать экономику. А работать пойдешь в «Успех». Начать можно с менеджера по продажам, а потом, надеюсь, заслужишь и повышение…