Девочка Давида

— Ты мое тело еще не разглядела? Я весь как один сплошной шов. А этот хоть о тебе напоминать будет, так что давай, двигай пальцами скорее.

Я сцепил челюсти, приготовился.

В ответ на грубость Жасмин начала действовать быстрее. И больнее. Я впился взглядом в стол, измазанный в крови.

Другая бы на ее месте в истерике билась.

Например, Диана.

— Она тоже была из Новосибирска, — выпалил, почувствовав первый шов. Лишь бы не отключиться здесь и сейчас.

— Кто? Ты ее любил? — глаза Жасмин пытливо впились в мое лицо.

— Тебе разрешали задавать вопросы?

Грубо.

Жестко.

Зато без лишних вопросов.

— Я закончила, — прошелестела Жасмин через десять долбаных минут.

— Не закончила.

Я достал из кармана ампулу и шприц в упаковке.

— Вколи вот это, и спать пойдем.

— Это сильный препарат, — недовольно поджимает губы, изучив название, — могут начаться галлюцинации. Я знаю, я медик.

Я посмотрел на нее в упор.

И больше слов не потребовалось — Жасмин послушно набрала в шприц лекарство и сделала, как я сказал.

— Идем. Я устал.

— Мы будем спать вместе? — ее голос дрогнул.

Я забрел в одну из спален, где была двуспальная кровать. Выбросил окровавленную рубашку на пол и оглядел чистый бинт на плече. Ювелирная работа. Грех не иметь такую девочку рядом с собой.

Я тяжело опустился на кровать и хлопнул пятерней рядом с собой.

— Снимай платье и ложись. И советую тебе проделать манипуляции именно в таком порядке. Хочу тебя голую. Рядом с собой.

Слова дались мне тяжело.

Вытягиваю из-за пояса пистолет, бросаю на тумбу. Лекарство начинало действовать. Надо уснуть, пока не вернулась боль.

Жасмин затравленно глянула на тумбу. Аргумент принят.

В добровольно-принудительном порядке она стянула платье и тут же забралась под одеяло. На самый край легла, будто я не достану.

А я взял и достал. Здоровой рукой схватил ее за талию и притянул к себе. Жасмин охнула от рывка, а я с наслаждением уткнулся в ее волосы. Она мной пропахла, и это был охренительно приятный запах.

— Не трону, спи. Сегодня не трону.

Жасмин напряглась, но промолчала. И покорно к моей груди прильнула.

Теплая. Нежная. Без нее бы не уснул. Валялся бы в тишине, пялился бы в одну точку, но не уснул.

Мое обезболивающее. Моя Жасмин.

Я провалился в сон моментально.

А ночью проснулся от криков. Душу раздирающих криков. Жасмин плакала во сне и надсадно звала на помощь.

Я рывком схватил пистолет. Сонными глазами уставился во тьму и рефлекторно загородил собой Жасмин.

Рефлекс защищать кого-то — это нечто новое. Ранее неведомое мне.

Дома кто-то был, подумал я, услышав ее истошные крики сквозь сон.

Но во тьме зияла пустота. В квартире было тихо, если не учитывать вопли Жасмин. Она никак не успокаивалась. Ей снился сон.

— Твою мать, этого еще мне не хватало, — чертыхнулся сквозь зубы.

Я включил ночник.

Женское тело металось на постели подобно раненому зверю.

Бледное лицо Жасмин было влажным. Губы ее искусаны — не мной. Голос уже хрипел, скоро просядет вовсе.

Пора было тормозить. Так дело не пойдет.

Я перехватил тонкое запястье и насильно перевернул девчонку на спину. Позже понял, что это было зря — от моей хватки она закричала еще сильнее.

Зато распахнула глаза. Проснулась.

— Не ори! — велел я.

Но Жасмин будто не слышала меня. Глазами здесь, разумом — не со мной. Кричала без перебоя, хоть пощечину влепляй.

Пришлось рывком закрыть ей рот. Пусть грубо, зато действенно. Не хватало мне соседей, что сбегутся на ее ор, и последующих нарядов по мою душу.

Девчонка продолжала метаться по постели.

В темноте ее глаза нашли меня, и я подумал: все, сейчас успокоится.

Но эта ночь, как и сама Жасмин, была полна сюрпризов.

Я получил удар в живот.

Нехилый такой, блд, удар.

Я согнулся пополам. Здоровый крепкий мужик — согнулся. Пополам.

— Ах ты… — прохрипел через силу.

Не теряя позиции, я рывком переместил руку на ее горло. Самая комфортная зона для того, чтобы обездвижить.

На ее тонкой шейке быстро билась жилка. Я надавил на нее. Чтобы заглушить ее крики, пришлось действовать грубо.

Жасмин сразу притихла. Пришла в себя и поняла размах своих выкрутасов. Пока я пытался справиться с болью в солнечном сплетении, наступила блаженная тишина.

Пиздец. Какая-то девчонка уделала.

Но сил у нее все равно мало — меня скинуть до сих пор не может. Трепыхается, стонет, но подо мной. Ни хрена у тебя не получится, Жасмин. Я уже готов к любой твоей выходке.

— Ты охренела, девочка? — процедил я.

Разом схватил ее запястья и резко задрал их над головой. Жасмин вскрикнула.

Ноги ее безвольные тоже коленом развел. Удар больше не собирался получать.

Обездвижил. До крайности.

До неприличного положения. Плоть к плоти, от одежды я мысленно нас уже избавил.

В глазах затуманилось на миг. Пока не увидел ее мокрое лицо.

— Пришла в себя? — выдавил мрачно.

Жасмин молчала.

Хорошо, что вместе с ее руками и волосы к подушке прижал, чтобы взгляд отвести не смела.

Она и не отводила. Лежала подо мной и больше не рыпалась.

— Что с тобой, твою мать?

Молчим.

Глаза в глаза пялимся. В ее бездне уже давно минусовая температура. Рот в рот дыханием друг друга убиваем.

Опустил взгляд ниже. А вот губы у нее наверняка горячие. И сладкие.

Жасмин дышала тяжело, и это было красиво. Грудь подо мной вздымалась прекрасно.

В паху моментально стало напряженно.

Что снилось? Не скажет. Партизанка.

Склоняюсь ниже, не сводя взгляда с ее губ. Жасмин глазами противится, телом в статую давно превратилась.

— Раз говорить не хочешь, будешь целовать, — заключил мрачно.

Но Жасмин будто не здесь. Проживает где-то жизнь, что ей снилась. Но не здесь.

Даже не дергается, когда я толкаюсь меж ее бедер, показывая, как сильно я хочу ее.

Бешено.

До одури.

И плевать я хотел на ее состояние — она добровольно ко мне пришла. Я предупреждал.

— Ты можешь рассказать мне, — даю ей последний шанс, — что снилось? Или кто?

Не рассказывает. Молчит горделиво.

Я рывком врываюсь в ее рот.

О ране я вспоминаю в последнюю очередь. Когда она начинает кровоточить, а от сладких губ уже не оторваться.

Хватаю Жас за подбородок, на свой риск выпуская одну руку.

Врываюсь в ее рот глубже, сильнее.

Приди в себя, девочка.

Я хочу тебя.

— Мм… — простонала слабо.

Подала признаки жизни.

Наконец.

Сильнее раздвигаю коленом ее ноги.

Я давно готов. И плевать хотел на рану. Я скорее сдохну от того, что ее сейчас не возьму. Если не овладею телом той, что так глубоко засела в голове.

А если сбежать вздумает?

А она ведь такая интересная. Нетронутая, недоступная.

Если сделать своей, не сбежит. Мне все равно, на сколько ночей Рустам прислал ее.

Надо будет, пожизненно буду трахать ее одну.

— Ну все, — прошелестел я, — ночь предстоит бессонная.

Втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы.

Тяжелый воздух. Сплошной сгусток напряжения и предстоящего наслаждения.

В глазах давно рябит серый туман. Это мое безумие и наваждение.

— Грех мой, почему ты такая красивая?

Молчит.

Пытаюсь поймать ее взгляд.

Вытираю влагу с ее щек.

Жасмин не сопротивляется моим ласкам, позволяет трогать себя. Телом здесь, душой — далеко.

— Что тебе снилось?

— Ты, — шепчет тихо-тихо.

Интересно. Хочу узнать больше, но она закрывается. Дальше прознать не дает.

Под тихий писк я раздеваю ее. Белье здесь явно лишнее.

Оголив молочного цвета кожу, я накрыл ее податливое тело собой и впился в ее губы.

Член в напряжении дернулся. Я пристроился между разведенных бедер и стиснул от жажды челюсти. Жасмин что-то прошептала и размякла.

Блд, это какой-то дурман.