Жена (не) подарок

Надо мной навис Артур. Бледный, небритый, измученный, с красными глазами.

— Пи-и-ить, — жалобно простонала я, еле шевеля губами.

«Что с мужем?» — подумала и тут же вспомнила, что случилось. Дернулась и поморщилась — неловкое движение отозвалось болью во всем теле.

— Где сын? — надрывно прошептала, заглянув в глаза Артуру.

— Тш-ш... Все хорошо, я недавно от него. Он ждет, когда мамочка оправится.

Плечи мигом расслабились. Сынок... живой. Все в порядке.

— А Ремезов?

— Ремезова тоже поймали. Он сознался во всем, что сделал. В том числе и в своей анонимке, и в отфотошопленных фото. Его посадят до конца жизни. Давай об этом позже.

Артур протянул мне стакан с водой, придержал голову, помогая сделать глоток.

— Только немного.

Куда там. Глоток оказался слишком большим, и я надсадно закашлялась. Тело тут же пронзила острая боль, и я откинулась на подушки, чтобы стало легче.

— Я не уйду, Мила, — вдруг схватил меня за руку муж, — можешь даже не просить. И можешь не верить, но я люблю тебя, очень люблю. Прости, что все так вышло, обещал защитить и не смог. Дай мне, пожалуйста, еще один шанс!

Я молча захлопала ресницами. О чем он? Он ведь спас меня и сына от Ремезова.

— Я больше не хочу тебя обманывать. Кое в чем Олег не соврал. Да, изначально все было ради «А-групп». Прости меня за это, — с жаром продолжил Артур, честно глядя мне в глаза. —  Поверь, все изменилось очень быстро, гораздо быстрее, чем я того хотел. Да и разве можно тебя не полюбить, Мила? Я вот не устоял.

Артур слабо улыбнулся и поцеловал мою руку.

— Прости, что не сказал раньше, как сильно тебя люблю. Ты лучшее, что было в моей жизни. Я не знаю как, но в тебе сочетается все то, о чем только может мечтать мужчина: чуткость и интуиция, шарм и доброта, обаяние и искренность, красота, нежность и ранимость. Поверь, я могу продолжать этот список и дальше. Не представляю, как жил без тебя раньше и не устаю благодарить Бога за то, что столкнул нас тогда в клубе.

Я мысленно закатила глаза. Да уж, встреча вышла что надо.

— Теперь я знаю, как выглядит мое персональное счастье. Какой у него цвет глаз и запах. Оно распирает изнутри и делает жизнь яркой и наполненной. Я люблю тебя так, как никогда никого не любил. А та сцена с Яной... ничего не было, я клянусь, сразу ее выгнал. Могу доказать — есть аудио и видеозапись нашей встречи в кабинете. Можешь злиться, кричать, орать на меня, но я не уйду, так и знай.

Артур взъерошил волосы и замер, глядя, как по моим щекам потекли слезы.

— Прости меня, любимая! Я готов каждый день доказывать свою любовь и просить прощения. Только не бросай...

А я смотрела на его усталое лицо и плакала. От облегчения, счастья, любви и понимания того, что теперь все и правда будет хорошо. Разве я могла его не простить? Заглянула внутрь в поисках обиды или крох недоверия, и не нашла их.

«Благодарю!» — отправила во вселенную искреннее спасибо за еще один шанс.

Шанс на любовь.

Муж сканировал меня взглядом, пытаясь понять, о чем мои слезы. Боюсь, милый, тут даже я бы не рассказала в двух словах.

А потом он отвернулся, будто в ожидании приговора.

Только через минуту рискнул снова посмотреть на меня, когда я сжала его руку.

— Что? Слишком поздно, да? — грустно улыбнулся он.

— Самое время. Я тоже тебя люблю. Очень.

Эпилог

Четыре года спустя

— Ну, вот и все. Готово, малыш.

Я присела на корточки, чтобы поправить Гере галстук-бабочку, одернула его пиджак и легонько взъерошила волосы.

— Я не малыс, — обиженно засопел сын, сверкнув карими глазами.

— Как скажешь, — рассмеялась я, крепко обняла его, а потом выпрямилась. — Мой мужчина.

— Дя-а-а, — гордо выпятил грудь Гера. — Муссина. Плямо как папа.

— Кто тут меня упоминал?

В детскую зашел Артур, в таком же костюме, как у сына, правда, побольше размером.

— Я, — подлетел к отцу Гера, дернул его за штанину, заговорщически зашептал: — Пола?

Артур хитро улыбнулся и подтвердил:

— Пора.

— Как договаливались? На лаз-два-тли? — с живой непосредственностью уточнил сын, а я прикрыла рот ладонью, сдерживая смешок.

Муж кивнул с самым серьезным видом.

— Лаз, два, тли... — радостно начал считать вслух Гера.

— Оп-ля!

И муж достал из-за спины букет пионов.

— Это тебе, — хором произнесли мои мужчины. — С первым показом!

— Спасибо, мои хорошие.

Я, как обычно, растрогалась, глядя на любимых и так похожих мальчишек.

Алька порой шутила:

— Мил, ну е-мое, ты Герку носила-носила, рожала-рожала, а он — вылитый папаша. Где справедливость?

Я лишь шутливо отмахивалась. Меня все более чем устраивало. Если Гера вырастет похожим на отца не только внешне, но и внутренне: таким же умным, хватким, при этом отзывчивым и любящим, буду только рада.

Мой малыш стремился во всем подражать любимому папочке, бегал за ним как привязанный. Папочка и не возражал, наоборот, всячески поддерживал эту инициативу.

Периодически они и вовсе устраивали «мужской день», закрывались в комнате и творили свои «мужские» дела. Какие — секрет. Мне входить туда в это время категорически запрещалось. Я не возражала. Именно о таком отце для своих детей и мечтала всю жизнь.

— Ты уже вернулась? Успела съездить? — склонил голову набок Артур.

Я коротко кивнула.

Так совпало, что сегодня — мой первый показ на московской неделе мод и... день рождения матери.

Бортникова Антонина Васильевна.

Так звали женщину, которая дала мне жизнь.

Артур рассказал о том, что сотворил Ремезов, спустя месяц после того, как я восстановилась. Я долго плакала у мужа на плече и сразу попросила отвезти на ее могилу.

Знать, что ты нужна и важна, что мать искала, хотела увидеться и всю жизнь жалела о сделанном, — больше, чем просто знание для того, кто вырос в детдоме. После этой новости давняя рана в душе затянулась.

Пусть мы не успели пообщаться вживую, я приезжала на ее могилку пообщаться и поделиться новостями и чувствовала ее ответную поддержку.

А Ремезов... Никому не пожелаю уготованной ему судьбы.

После долгого следствия, когда по заслугам получил каждый, кто ему помогал, его самого отправили в психиатрическую больницу до конца жизни.

Судя по тому, что я слышала о том, как там обращаются с людьми, ему пришлось гораздо хуже, чем обычным заключенным в тюрьме.

Впрочем, учитывая, что его посадили на сильнодействующие психотропные вещества, не факт, что он все еще находился в нашей реальности. Скорее, пребывал в собственной.

Я качнула головой, чтобы стряхнуть воспоминания.

— Ну что, поехали? — улыбнулась сыну и мужу и протянула к ним руки.

— Давайте возьмем с собой Лла, — заканючил Гера, когда спустились на первый этаж.

Кто бы мог подумать, но сын начал играть с Рра, как только научился ползать.

— Солнышко, мы не можем, — развела я руками. — Смотри, папа в костюме, ты в костюме, я в вечернем платье, а Рра... У него ведь нет наряда, его не пустят.

— Заль, — серьезно наморщил лоб сын.

— Жаль, — кивнула я. — Может, в следующий раз.

Пока ехали на показ, Артур практически не отнимал телефон от уха.

Ох уж эта работа. Однако я понимала, насколько это для него важно, и не мешала.

После того как он стал владельцем основного пакета акций пару лет назад, дел значительно прибавилось. И счастья тоже.

Ушло несколько лет на то, чтобы собрать компромат на Лисицына, что вечно ставил палки в колеса. И вуаля — старый хрыч «добровольно» продал свои акции Артуру.

Когда подъезжали к нужному зданию, я жутко разнервничалась.

Да, уже стала своей в «А-групп», да, успела посетить десятки показов, но собственный — это совсем другое.

— Все получится. — Артур, как обычно, считал мое состояние, протянул ладонь и слегка ее сжал. — Им понравится.

Хотелось бы.