Страница 65 из 68
Следующие минуты в моей голове превратились в какую-то мутную кашу.
Азаров остался разбираться с тем мужиком из подсобки, а я бросился вслед за эскулапами, ведь главное — моя Мила — была у них.
Жену быстро уложили на каталку и тотчас повезли в операционную.
Звук колес каталки отдавался оглушающим грохотом в ушах, а перед глазами стояло ее обескровленное лицо и дрожащие веки.
— Вам дальше нельзя, — остановил меня врач и окинул сочувственным взглядом, — мы сделаем все возможное.
Слишком сочувственный взгляд... Мне точно не показалось.
А затем двери в святая святых хирургов, операционную, захлопнулись, отрезав меня от любимой.
Я замер, вцепившись пальцами в волосы.
«Живи, любимая моя, только живи!»
«Не сдавайся!»
«Прости меня».
«Люблю. Как же сильно я тебя люблю...»
Не знаю, зачем мысленно с ней разговаривал и сколько так простоял, пока мне на плечо не легла рука. Руслан.
— Артур, Ремезов в кабинете, который нам любезно предоставил директор клиники. Буду допрашивать, пока его не забрали. Пойдем. Ты тут все равно ничем не поможешь.
О как. Ремезова поймали?
«Я его убью», — мрачно сжал челюсти я и двинулся вслед за Русланом.
— Где охранник Милы? — спросил у друга, пока шли в нужный кабинет. С ним мне тоже хотелось поговорить. Узнать, как он допустил, что мою жену увели у него из-под носа.
— В реанимации, Артур. Мы нашли его в туалете в нескольких метрах от палаты Милы. Ремезов или его люди вкатили ему лошадиную дозу снотворного. Состояние тяжелое, но должен выкарабкаться.
Так вот почему его не было на посту.
— Мне одному кажется, что Олег провернул это все не один?
— Тебе не кажется, — хмыкнул Руслан и махнул рукой вправо, — нам сюда. Пора узнать, как он это все провернул.
Друг открыл дверь, возле которой стояли его люди, и впустил меня.
Я шагнул внутрь, сжав кулаки, однако Ремезова не увидел.
Вместо этого приметил того самого мужика, который находился рядом с Милой, когда ее нашел. Он сидел на диване, глядя в одну точку.
— Где Ремезов? — прищурился я.
Руки так и чесались пересчитать ему ребра.
— Так вот же он, — усмехнулся друг и кивнул на бородача: — Актер погорелого театра. Хороший грим?
Олег услышал свою фамилию, повернулся к нам, кинул на меня весьма осмысленный взгляд и пробормотал:
— Она умерла, да?
Я вздрогнул. Типун ему на язык!
Ремезов по своему расценил мое молчание.
— Я же говорил, ей нельзя беременеть. Ты убил мою любовь! — заорал он, вскочил с места и пулей бросился ко мне, занося кулак в ударе.
Я оказался проворнее — отскочил в сторону и повалил его на пол.
Сел сверху, ударил по лицу и снова занес руку, но Руслан начал меня оттаскивать.
Зачем? Этот урод чуть не угробил мою жену.
— Не мешай, — гаркнул я.
— Стой, Артур!
В конце концов другу все же удалось меня оттащить.
— Вставай, урод! — выплюнул я Олегу в рожу. Честное слово, не будь там Азарова, точно бы не остановился. — Что же это за любовь такая, а? С издевательствами, преследованием и запугиванием?!
Ремезов уставился на меня как на умалишенного.
— Ты дебил или правда не понимаешь? Я ее защищал! — оскорбился Ремезов, поднимаясь и вытирая уголок губ рукавом.
— От чего? Единственный, от кого ее надо было защищать, это ты, — скрипнул я зубами.
— Ни хрена ты в этой жизни не понимаешь, Арчин. Ни хрена. Иногда человека первым делом надо защитить от него самого. Потому что он не знает правды!
Он точно псих. Какой правды?
— Окей. Допустим, защищал. А изменял что, тоже любя и защищая? — хмыкнул я.
— Именно. Арчин, ты вроде мужик. Должен понимать и разделять любовь и секс. Некоторые мои желания были не достойны моей богини. Я не мог ее ими оскорблять. Для этого есть... кхм... более подходящие кандидатуры.
— Охренительная любовь, — с отвращением поджал губы я.
Всегда считал, что гулять не возбраняется, но уж если выбрал среди остальных одну, будь добр, уважай свой выбор.
— Да что б ты понимал! — язвительно скривился Ремезов.
— Ну так расскажи нам, — развел руками Руслан и дал мне знак молчать. Усадил сопротивлявшегося придурка на диван, утихомирил ударом в корпус. Лишь после этого мы устроились напротив, на стульях.
Олег замолчал, опустив голову.
— Раз ее все равно нет, уже неважно. Все неважно... — пробормотал он, снова начиная раскачиваться.
Я открыл рот, чтобы вернуть его из прострации, но Руслан приложил палец к губам, покачал головой.
Спустя какое-то время Ремезов заговорил сам.
— Отец очень любил мать, часто повторял: «Я нашел своего ангела». Даже имя, — усмехнулся он, — было подходящее. Ангелина. Но защитить ее так и не смог.
Олег бросил на меня полный ненависти взгляд, хотя я сидел молча, процедил сквозь зубы:
— Что ты вылупился на меня? Жалеешь? Не стоит. Мы жили очень счастливо, даже когда переехали в ту глухомань, Ефремкино. Отец так никогда и не рассказал зачем. Мама согласилась, потому что очень его любила. Она ни разу не пожаловалась, как ей тяжело, и вообще была самой доброй, ласковой и любящей. Этот урод угробил ее!
— Как? — подал голос Руслан. — Он же любил ее, как ты говоришь.
— Любил. На руках носил, помогал. И что? Толку с той любви, если не уберег? Когда она забеременела, говорил, что беременность протекает отлично и он справится, примет ребенка сам, врач как-никак.
И я понял, что случилось. Похоже, его мать умерла во время родов. Но где тогда брат или сестра Ремезова?
— А потом настал тот самый день, — продолжал свой рассказ Олег. — Проклятый день. Все пошло не так, как должно было, и отец позвал меня помогать. Мне тогда было всего одиннадцать.
Он запнулся. Воспоминания явно давались ему мучительно, он наморщил лоб и снова схватился за голову руками, опустил ее. Голос зазвучал приглушенно:
— Она так кричала... Боже, как она кричала... И кровь... вокруг было столько крови... Ярко-алой. Мозг тогда сверлила лишь одна мысль: нельзя, чтобы любимые проходили через такое. А потом все прекратилось — в один момент. Я сидел в углу, поджав колени к груди, и смотрел на лежавшую в кровати мать, на отца с окровавленными руками и на синего ребенка, которого он пытался спасти. И не смог.
Мы с Русланом ошеломленно переглянулись. Несмотря на все, что произошло, во мне шевельнулось нечто вроде жалости к этому психу. Через такое пройти в юном возрасте, когда психика еще не окрепла, — немудрено, что ему снесло крышу.
Внутри назойливо зажужжал вопрос: чего тогда так испугался Ремезов, когда я припугнул его? Ведь к смерти матери он не имел отношения, а отец, которого еще как-то можно было бы привлечь, и то со скрипом, тоже умер.
— Я поклялся, что когда встречу своего ангела, не совершу такой же ошибки, как отец. Защищу от всего, сделаю ее счастливой. И встретил. Свою богиню. Но тоже... не уберег.
Взгляд Олега стал безумным.
— Это все ты виноват! — опять заорал он и вскочил с места. — Ничего, ты еще поплатишься... Как и она. Никто не смеет обижать мою Милу! Мила... Мила... Мила...
Он рухнул на диван. И снова эти раскачивания взад-вперед.
— И как она поплатилась? — ровным тоном поинтересовался Руслан.
А я сидел и ничего не понимал. Кто она? О чем он вообще?
Ремезов расхохотался.
— Она решила, что может прийти к Миле после того, как бросила ее в роддоме. Та, что бросила мою богиню, не достойна жизни. Как и ты.
Я проигнорировал его выпад и ненавидящий взгляд, сконцентрировавшись на главном. Это он о матери Милы, что ли?
— Слава богу, я был дома, а Мила на учебе. Эта тварь плакала и божилась: кучу раз пожалела о том, что сделала. Уверяла, что хочет общаться с дочерью и наладить отношения.
Да, точно о ней. Значит, она все же решилась на встречу с дочерью.
— Эта паскуда могла говорить что угодно, но я-то видел, она — алчное чудовище. Сказал, что подготовлю Милу, а сам приехал к ней ночью через пару дней с литровой бутылкой водки. Думаете, она отказалась? Как бы не так. Снова рыдала у меня на плече, нажралась как свинья. Когда я выходил, закрыл форточку и открыл газ. Чтобы она больше никогда не побеспокоила мою богиню. И она не побеспокоила.