Жена (не) подарок

А со спасением компании... Признаюсь ей честно: поначалу так и было, но изменилось очень быстро. Буду убеждать, пока не поверит. Хоть сутки напролет. Из больницы в следующий раз выйду, только помирившись с женой. Если надо, буду просить прощения и заглаживать вину каждый день. Докажу, что люблю.

Вот только Милы в палате не оказалось.

Кровать будто бы смята, а тумбочка на колесиках отодвинута в сторону так, словно об нее споткнулись. И охранника за дверью нет.

Черт, черт, черт! Лоб покрылся холодной испариной, а в кровь выплеснулась лошадиная доза адреналина.

Я вылетел в коридор и не мешкая помчался к стойке регистратуры, на ходу доставая телефон.

Мила не могла уйти сама, потому что была слишком слаба. Значит, оставался один вариант: Ремезов.

Глава 61

— Вставай! — Знакомый голос ворвался в мое сознание, выводя из дремоты.

В следующую секунду бедро пронзила боль, и я распахнула глаза.

Надо мной склонился какой-то мужчина — именно он с силой вцепился пальцами в ногу.

Я непонимающе на него уставилась. Медицинская шапочка, кустистые брови, не менее кустистые усы и борода. Пронзительно черные глаза и массивный нос.

Я не видела его раньше. Тогда откуда знала этот голос? Он принадлежал...

Нет, нет, только не это!

«Пусть это мне просто почудилось!» — взмолилась я про себя и громко сглотнула.

В следующий миг мои глаза расширились от ужаса, когда визитер ухмыльнулся:

— Я ведь говорил, мы еще увидимся.

Не показалось. Ремезов в гриме.

Сердце забилось пойманной в клетку птицей. Тук-тук. Тук-тук.

— А-а-а! — попыталась закричать я, но Олег мигом накрыл мой рот и нос ладонью, перекрывая доступ к кислороду. Крылья пойманной птички поникли.

— Заткнись, — злобно выплюнул он и подождал, пока перестану дергаться. — Ну, не будешь больше орать?

Я еле нашла в себе силы слабо мотнуть головой и судорожно схватила воздух ртом, когда он убрал свою лапищу. Голова закружилась, словно я только что прокатилась на американских горках.

Вопрос — как Ремезов прошел мимо охраны — быстро потонул в охватившей меня панике.

Что ему надо?

Ответ на последний вопрос прозвучал ровно через секунду.

— Наконец-то все будет как прежде, — с блестящими глазами возвестил бывший муж. — Ты вернешься ко мне.

— Не трогай меня, — взвизгнула я, однако из моего горла, которое будто сдавило проволокой, раздалось лишь хриплое сипение.

— Мила, твой ребенок у меня. И если ты не пойдешь со мной добровольно, то...

Олег поднял руки и сделал вид, будто с силой сжимает пальцы, душа воображаемого человека. Маленького человека. Моего малыша!

Я в полном шоке смотрела в покрасневшее лицо бывшего мужа. Он ничуть не шутил. Более того — если бы маленькая шейка младенца и правда в тот момент была бы в его руках, задушил бы, не колеблясь.

— Какое же ты чудовище! Не трогай его! — с отчаянием замотала головой я и обреченно прошептала: — Я пойду с тобой.

Ремезов удовлетворенно кивнул и помог пересесть в коляску, которая стояла у двери. Какой предусмотрительный. Он дернул меня, поторапливая и сетуя на мою нерасторопность. Жаловаться на то, что каждый шаг отдавался немыслимой болью, я не видела смысла.

— Сейчас мы поедем в укромное место, где ты переоденешься, чтобы я мог вывезти тебя из здания.

— А потом?

— А потом, любимая моя, мы уедем далеко-далеко, туда, где этот придурок Арчин нас никогда не найдет. Будешь хорошо себя вести, мои люди передадут ему младенца после того, как мы скроемся. В ином случае...

— Я поняла! — выкрикнула я, лишь бы он не продолжал.

Мне казалось, мы мучительно долго ехали по бесконечным коридорам огромного здания.

Мимо проходили врачи и медсестры, и никто, абсолютно никто не обращал внимания на врача, спокойно катившего куда-то пациентку.

Живот начал ныть. Не просто ныть. Его скручивало, от приступов боли на лбу выступил холодный пот, и я вцепилась в подлокотники кресла.

Я отказывалась верить, что больше никогда не увижу своего малыша. Моего Германа. Да, я хотела назвать его в честь отца Артура, правда, ему самому сказать не успела. Успею ли вообще?

Невидимые ниточки души потянулись к моему сыночку. Я видела его всего раз, но сердце уже щемило, разрывало от огромной, всеобъемлющей любви к этому маленькому чуду.

Через минуту и до того болевший живот скрутило так, что я невольно дернулась.

Судя по всему, Олег решил, что я решила сбежать. Присел передо мной на корточки и сделал вид, будто осматривает меня.

— Напоминаю, если пикнешь или попробуешь подать хоть какой-нибудь сигнал, твой ребенок, — зашипел он мне на ухо, с омерзением поморщившись на последнем слове, — не доживет до утра. Ты меня поняла?

Сердце тут же сковало огромными железными цепями, даже во рту будто бы появился привкус металла.

— Не слышу! — Бывший муж ощутимо, до пронзающей боли, сжал мое плечо своими цепкими пальцами.

— Поняла, — еле слышно пробормотала я.

Он покатил меня дальше.

Вечность. Прошла целая вечность, прежде чем Олег наконец распахнул дверь и вкатил коляску внутрь.

Из горла вырвался смешок. Кладовка. Он привез свою богиню в кладовку. Такую, как обычно показывали в фильмах. Стеллажи с моющими и чистящими средствами, швабры в ведрах, какие-то тряпки. Тут не было даже стульев.

На одной из полок лежал черный парик и какая-то тряпка в горошек. Наверное, платье.

— Кладовка? — не сдержала саркастичного возгласа я и снова поморщилась от режущей боли внизу живота.

Бывший муж развернул коляску к себе, нависнув надо мной, и прищурился.

— Не переживай, моя любовь, скоро в твоем распоряжении будет целый дом. Ты же теперь тоже понимаешь, что мы должны быть вместе?

Ремезов явно воодушевился, его глаза загорелись каким-то странным огнем. Безумным.

— Не понимаю, — медленно покачала я головой.

— Ну как же. Я должен был прилететь сюда только через неделю, но сердцем почувствовал, — поднял он указательный палец, — что не надо ждать, уже пора. Иначе пропустил бы твои роды.

Он тряхнул меня за плечи.

— Это знак! Хотя все должно было быть не так.

— А как?

— Ты должна была встретиться с информатором в кафе, а потом уйти от Арчина.

— Так это был ты? — охнула я.

«Что, если анонимка — ложь?»

— Я, — самодовольно подтвердил бывший муж. — Ты ведь не думала, что отступлюсь? Ты — моя, Мила. Запомни. Моя навсегда.

Снова этот жуткий голос. Голос одержимого человека.

— Еще и эти роды раньше срока... Видишь, как хорошо, что я приехал? Все в выигрыше. Ублюдка заберет Артур, а ты останешься со мной, и я наконец-то смогу тебя защитить!

М-да. Причинно-следственные связи? Нет, не слышали. Не заявись Олег сюда, не было бы никаких преждевременных родов. Однако спорить не стала.

— Да от чего защитить? — воскликнула вместо этого.

Олег бросил на меня странный взгляд, открыл рот, чтобы ответить, но передумал и махнул рукой.

— Давай вставай. Пора переодеваться.

Он схватил меня под локти, помогая подняться, отодвинул коляску в сторону и начал перебирать вещи на полке.

Комнатушка поплыла перед глазами, и меня повело вправо. Я сделала пару шагов назад и уперлась в стену. Слабость. Тела накрыла такая жуткая слабость, что ноги подкосились сами собой.

— Эй, ты чего? — повернулся ко мне Олег.

Взгляд его переместился куда-то ниже, и с его лица схлынула кровь.

— Только не это... — затряс он головой, в ужасе округлив глаза.

Я проследила за его взглядом. Кровь. Не темная, как обычно, а ярко-алая. Пятно все больше расплывалось на белой сорочке.

Меня снова пошатнуло. Хотела схватиться рукой за стеллаж, но промахнулась. Ноги перестали держать, и я еле успела снова прислониться к стене, чтобы сползти по ней на пол.

Перед глазами начало белеть, а к горлу подступила удушающая тошнота.

Ремезов вдруг рухнул на колени, сорвал с головы медицинскую шапочку и вцепился в волосы, застонал: