Жена (не) подарок

— Ну прости. — Он нежно обхватил мой подборок пальцами, заставляя смотреть себе в глаза. — Просто не ожидал, что моя невеста даст фору любому шеф-повару. Все правда было очень вкусно. Спасибо! Я замешкался, потому что хотел тебе вручить кое-что, да только ты зафырчала ни с того ни с сего и умчалась.

Он чмокнул меня в щеку, а в следующий миг перед моим лицом оказался синий закрытый футляр.

— Что это?

— Открывай.

Я аккуратно взяла коробочку из его рук и, немного помедлив, открыла. И охнула.

Все обиды были тут же забыты — я смотрела на самое красивое кольцо из белого золота в своей жизни. В центре — грушевидный бриллиант. Явно не меньше карата! По бокам дорожки из бриллиантов поменьше. Господи, он за эту красотищу явно целое состояние отвалил.

Глаза снова заискрились от слез, и я мысленно цокнула: «Вот же рева-корова!»

— Нравится? — улыбнулся Артур.

— Очень! — выдохнула я.

— Только сегодня забрал из ювелирного.

Он достал кольцо из футляра и взял меня за руку. Надел его на безымянный палец и довольно кивнул.

Я же начала водить ладонью из стороны в сторону, наслаждаясь игрой камней на свету. В таком и ходить боязно, а ну как вместе с пальцем оторвут? Придется привыкать.

— Ой, ты же еще десерт не попробовал, — вдруг спохватилась я, вдоволь насмотревшись на обновку.

Артур вдруг протянул руку, расстегнув верхнюю пуговицу моей блузки, бережно подхватил меня и усадил на стол. Раздвинул ноги, встав между ними, и склонился к моему уху, продолжая расстегивать пуговицы:

— Сейчас попробую.

Глава 49

— Я ведь предупреждал... — хищно говорит Ремезов и подталкивает меня в спину.

К краю скалы. Внизу — бушующее море, а над головой — грозовая туча, которая вот-вот разразится ливнем. Шаг вперед дается с трудом.

Почему? Во-первых, мешает длинная, вымазанная в грязи ночнушка, которая облепляет ноги, а на них в придачу — тяжеленные кандалы с огромной гирей. Во-вторых, руки связаны за спиной плотной веревкой. Пытаюсь пошевелить ими, но веревка лишь глубже врезается в нежную кожу, и в итоге я болезненно морщусь.

— Остановись, прошу! — поворачиваюсь и умоляю некогда любимого мужчину. Налитой живот пульсирует — ребенок внутри будто чувствует, что происходит, и реагирует по-своему.

Я с горечью подмечаю: любые просьбы тщетны, ведь глаза Ремезова светятся безумием, в них не осталось ничего человеческого.

— Теперь тебя можно спасти только так, — разводит он руками и тянет руку, чтобы подтолкнуть в последний раз.

Небо разряжается молнией, освещая его бледное лицо с заострившимися чертами, и я с ужасом признаю: это конец.

Смотрю на его скрюченные пальцы, мотаю головой и добровольно пячусь: меньше всего мне хочется чувствовать его прикосновение. Секунда — и под ногами пустота.

Как ни странно, пока лечу вниз, только капельки слез струятся вверх, а в голове совершенно пусто, и крутится всего одно слово: «Прости».

Ровно в тот момент, когда до воды осталось совсем чуть-чуть, я проснулась.

В груди застрял судорожный вздох. По щекам текли слезы, как и во сне, и я безотчетно потянулась рукой к животу.

Все в порядке, никакого девятого месяца и в помине нет.

«Успокойся, Мила, это просто страшный сон».

Всю прошлую неделю мне снились сны с участием бывшего мужа, но этот переплюнул все предыдущие. И вроде умом понимала — это все игры подсознания, ложь, а сердце изнутри разъедала тревога.

Я медленно выдохнула, успокаивая сердцебиение, и тут заметила: Артура в кровати нет.

Часы на прикроватной тумбе беспристрастно показали полчетвертого утра. И где он может быть в такое время? Неужто уехал куда, даже не предупредив? Я потянулась к телефону, который обычно клала на эту же тумбочку, и тут же мысленно хлопнула себя ладонью по лбу: забыла его на кухне.

Делать нечего. Накинув халат, медленно потопала вниз. Тело пробила крупная дрожь, и я невольно поежилась.

Все же странно, где Артур? Обычно его и пушкой ночью не разбудишь. Дрыхнет как сурок, собственнически прижимая меня к себе, еще и бурчит, если пытаюсь скинуть с себя его пудовую ручищу.

Шагах в десяти от кухни застыла. Странно, я точно запомнила: закрывала дверь на кухню перед тем, как идти спать. Но она оказалась открыта. Я тихонько подошла к входу и медленно потянулась к выключателю. Щелкнула им и... расхохоталась.

Артур, на котором лишь трусы-боксеры, застыл, застигнутый на месте преступления.

В руках — контейнер с остатками малинового салата и вилка. Во взгляде — ни капли раскаяния, только досада, что застукала.

— Проголодался. Ну вкушно же, — не успев дожевать, объяснил он.

Потом вдруг нахмурился и окинул меня обеспокоенным взглядом.

— Что-то случилось? Ты какая-то бледная.

Миг, и контейнер уже на столе, а он — рядом, обнял меня за плечи и всмотрелся еще пристальнее.

— Плохой сон, — вздохнула я.

— Ремезов? — как-то сразу догадался он.

— Угу.

— Иди ко мне.

Да, объятия Артура — как раз то, что нужно, и уже через минуту я расслабилась, прислонившись ухом к его груди. Мерный стук его сердца и теплые руки подействовали лучше всяких лекарств.

— Ну как, получше? — немного отодвинувшись, поинтересовался он.

Я молча кивнула.

— Пойдем наверх?

И снова кивок.

Через пару минут я улеглась на спину, положив голову на его руку. И тяжело вздохнула.

— Что такое? — Артур собственническим жестом положил свободную руку мне на талию и прижал к себе.

— Да так, — вздохнула я еще тяжелее.

— Мила-а-а, — протянул он.

— Ну... — замялась я, — ты же помнишь, что в пятницу был мой последний рабочий день у Евгении Александровны?

— Помню. — Голос Артура стал строже. — И что?

— Ну как что, — пожала я плечами, — хочу искать другую работу. Пойми, мне нравится то, чем я занимаюсь. Я ведь говорила, что с детства мечтала об этом, и работа — это не только деньги, но и вдохновение, и радость, и удовлетворение.

И замерла в ожидании вердикта. Не то чтобы мне было нужно его разрешение, чтобы работать, но ссориться из-за этого тоже не хотелось. Если вопрос можно решить мирным путем, почему бы не попробовать, так?

Артур хмыкнул и замолчал.

Когда я уже решила, что он заснул, в полной тишине раздался его голос:

— Я понял. Поедешь завтра со мной.

— Куда? — изогнула бровь я.

— Как куда, в «А-групп». Хочешь работу — будет тебе работа.

— Ты серьезно? — взвизгнула я. Господи, Алька с ума сойдет, когда расскажу ей. — Спасибо, спасибо! Ты самый лучший!

Я накинулась на Артура с благодарными поцелуями. В ответ он приподнял меня, освобождая от ночнушки, и быстро превратил их в затяжные и горячие. Возражать я не стала.

— Постой тут, — обратился ко мне Артур. — Через минуту к тебе выйдет Юлия Николаевна и оформит все документы. А мне пора работать.

Он сжал мою ладонь, развернулся и быстрым шагом направился к лифту.

Господи, он так спокойно говорил и выглядел, будто я в ларек с шаурмой устраивалась, а не в «А-групп». Это же мечта!

Я громко сглотнула, прижимая к себе папку с наработками и портфолио. Правда, это все даже не пригодилось.

Как только приехали, Артур завел меня в конструкторский отдел: огромное помещение с кучей столов. Тут царил творческий беспорядок — куча манекенов с какими-то лоскутами и набросками, на досках тоже то образцы тканей, то рисунки будущих шедевров.

— Антон, — Артур обратился к высокому худощавому мужчине с розовыми волосами. Тот обернулся и расплылся в широкой улыбке.

— О, Артуро, здравствуй, здравствуй! — затряс он протянутую ему руку. — Какими судьбами в нашем уголке?

— Мила, знакомься, это Антон Цискарев.

Я потеряла дар речи, кажется, даже рот приоткрыла. Тот самый Цискарев, идейный вдохновитель и гений «А-групп»? Именно ему компания была обязана фурорами, что год за годом производила на показах в столице и даже Италии.