Жена (не) подарок

Однако сегодня мне деваться точно некуда. Я достала телефон.

Подруга ответила моментально.

— Ну что там, Мил?

— Можно я к тебе приеду? — жалобно спросила я.

— Конечно приезжай! Буду ждать, — уверенно ответила Алька и добавила: — Мил, держись, все будет хорошо, вот увидишь.

Она не стала ничего спрашивать, за что я была ей безмерно благодарна. Да и что тут спрашивать, и так все понятно: стала бы я проситься к ней, если бы все было хорошо?

Хотела, пока буду ехать в такси, обдумать свое положение, но все, что смогла, — бездумно глядеть в окно.

Карусель воспоминаний и мыслей крутилась в голове настолько быстро, что произошел «сбой системы» — выхватить что-то отдельное никак не получалось.

Наверное, оно и к лучшему. Лучше на свежую голову соображать.

Аля открыла дверь и с беспокойством вгляделась в мое лицо.

— Ох ты ж ежики зеленые, — зацокала она, — на тебе же лица нет! Проходи.

И, словно извиняясь, добавила:

— Только тихо, мои спят уже. Я на кухне тебе постелю, на кухонном уголке. Больше негде...

— Кухня — это хорошо. Кухня — это замечательно, даже не переживай. Спасибо тебе, — горячо поблагодарила подругу я.

Через десять минут мы уже сидели рядышком за столом с полными кружками чая.

Аля терпеливо ждала, когда я соберусь и расскажу, что произошло.

Я несколько минут молча грела ладони о чашку, а потом заговорила. К концу рассказа у Альки  задергался уголок губ.

— Офиге-е-еть... — протянула она, а потом с силой хлопнула ладонью по столу: — Ты подумай только, скотина какая!

Тут же прикрыла рот рукой:

— Ой...

В полной тишине ее хлопок и правда прозвучал оглушительно громко, эхом отдаваясь в голове.

Мы замерли, прислушиваясь.

Фух, вроде никого не разбудили.

— Я в шоке вообще, — все бормотала Аля. — Моя бедная, бедная Мила!

Она обняла меня, и в эту секунду грозовую тучу внутри все-таки прорвало, и я расплакалась.

Подруга молча обнимала меня и ждала, пока я успокоюсь, а потом взяла мое лицо в ладони и расцеловала в щеки.

— Все, дорогая. Радоваться надо, что козел спалился и больше не будет отравлять тебе жизнь. Давай спать. Завтра, когда сестра отведет мелких в сад, а предки уйдут на работу, обсудим все и обязательно что-нибудь придумаем. Хорошо?

Я слабо улыбнулась и кивнула.

Как уснула, не помню. По-моему, это произошло, как только моя голова коснулась подушки.

Когда я открыла глаза и зевнула, сбоку раздался голос Альки:

— Ну слава богу, проснулась красотка. Топай умываться.

Я и потопала.

«Ох ты ж ежики зеленые!» — повторила про себя любимую фразу подруги, когда увидела себя в зеркало. Чучело огородное... Глаза опухшие, на голове — воронье гнездо.

Я привела себя в порядок, насколько это было возможно, и вернулась на кухню.

Аля кивнула на кружку с кофе, мол, пей, и тут раздался дверной звонок.

— Странно, я никого не жду.

Подруга хмыкнула и пошла открывать, я — за ней.

За дверью стоял улыбчивый молодой парень в синей униформе с логотипом одной из известных курьерских служб.

— У меня посылка для Милы Ремезовой.

Мы с Алей переглянулись. О том, что я у нее, точно не знал никто.

Зато мог предложить — известно кто. Ремезов, черт его дери.

Я поежилась. Ничего приятного почему-то не ждала. Что он придумал?

Алька тоже настороженно пялилась то на курьера, то на меня.

Наконец парень не выдержал и повторил вопрос:

— Так Мила Ремезова здесь проживает? Могу я ее увидеть?

Ну, проживает — сильно сказано. Впрочем, курьеру такие подробности ни к чему.

Я обреченно кивнула и достала из сумки паспорт.

А через пять минут, закрыв за курьером дверь, мы обе непонимающе таращились на большую коробку.

Я-то думала, он цветы пришлет или пару чемоданов с остальными моими вещами. Письмо на худой конец.

Но нет. Там явно лежало что-то другое. Да еще и тяжелое! Коробка весила килограммов десять, не меньше.

Алька притащила ножницы, и мы там же, в коридоре, принялись распаковывать «подарок».

Глаза полезли на лоб, и я удивленно ахнула. В коробке находилась «Джуки». Моя «Джуки»! Швейная машинка, которую муж подарил мне в честь окончания первого года обучения. Отдал за нее баснословные деньги. О, как я прыгала от восторга! Это же мечта, а не машинка.

— Милка, так это же подарок небес, — воскликнула подруга. — Ты же теперь сможешь шить и деньги зарабатывать. И уж точно обойдешься без Ремезова.

Вдруг она в недоумении что-то пробормотала себе под нос, подалась вперед, а в следующее мгновение жестом фокусника вытянула из коробки белоснежный конверт. Протянула его мне, поджав губы.

Надпись на запечатанном прямоугольнике гласила: «Моей любимой Пушинке».

И если раньше я мурлыкала от удовольствия, когда Олег меня так называл, то теперь почувствовала лишь отвращение.

Вообще, гордое прозвище Пушок и Пушинка я, Мила Пушкова, носила с детства. И полностью его оправдывала. Как мне рассказывали, эту фамилию я, ребенок-отказник, получила благодаря медсестре, которая ухаживала за мной в роддоме.

У меня с рождения на голове красовались светлые волосики, которые пушились не хуже одуванчика.

Прошло двадцать три года, а ничего не изменилось, и я порой жутко завидовала девушками с длинными гладкими волосами. Чтобы получить такие, мне приходилось тратить много времени.

Я видела, что Аля сгорала от нетерпения. Взглядом показывала: открывай уже.

Только вот мне не хотелось.

Почему-то никак не покидало ощущение, что ничего хорошего от щедрого жеста Олега и его письма ждать не стоит. Что-то тут точно было нечисто. И даже моя любимая машинка казалась мне не подарком небес, а Троянским конем.

Мы вернулись на кухню и сели за стол. Еще несколько минут я завороженно гипнотизировала письмо взглядом. Потом все же опасливо протянула руку за ножом и вскрыла конверт.

«Моя любимая Пушинка!

Начну с самого главного: что бы ты ни думала, я безумно тебя люблю.

Хотел положить в конверт ключи, чтобы ты вернулась домой, но ты ведь их не приняла бы, верно?»

Я закатила глаза, представив едкую ухмылочку Ремезова, когда он это писал. Не, ну так-то он угадал — не приняла бы. Продолжила читать вслух:

«Милая, мне жаль, что ты узнала. Поверь, больше такого не произойдет.

С Кристиной я порвал той же ночью.

К сожалению, не смог отменить командировку и вынужден уехать. Надеюсь, к тому времени, как вернусь, ты хорошенечко подумаешь, остынешь, прекратишь обижаться, и вернешься в наш дом. В конце концов, ничего страшного не произошло, и мои чувства к тебе не изменились.

Ты мне нужна. Уверен, я тебе тоже.

Скоро вернусь, и мы снова будем вместе.

А пока пусть твое томительное ожидание скрасит „Джуки“. Знаю, как ты ее любишь.

Твой Олег».

Я отложила письмо в сторону и помрачнела, обменявшись взглядом с Алей.

— М-да... — скривилась она. — Как тебе формулировочка-то? Извини, что узнала, но больше такого не произойдет. Или только мне показалось, что «не произойдет» относилось не к факту измены?

— Не только тебе, — нахмурилась я. — Аль, меня не это беспокоит.

— А что? — многозначительно подняла брови подруга.

— Зачем бы ему давать мне инструмент, который позволит заработать, то есть перестать зависеть от него? К тому же он уехал всего на неделю и искренне верит, что вернусь к нему, как только он приедет. Зуб даю, он точно что-то задумал. Вопрос только, что именно.

— Слу-у-ушай! — вдруг подняла указательный палец Аля. — Я тут подумала... Ремезов ведь в курсе, что ты почти все свободное время сидишь за шитьем. Может, решил, если даст машинку, то ты неделю за ней и проторчишь. Соответственно, ничего не натворишь?

— Аль, — со смешком отозвалась я. — Ты сама-то в это веришь? Олег, может, и мегакозловат, но не глуп и не наивен. Интуиция вопит: тут точно что-то другое.