Жена (не) подарок

— В общем, чудо техники, которое просто так не обнаружить, — мрачно подытожил я.

— Ага, — согласно закивал Егорыч. — Ты же видишь, какой жучок миниатюрный, куда хочешь засобачить можно: и в люстру, и в блок питания, и в удлинитель... Я уж молчу про обычную бытовую технику. В общем, насколько фантазии хватит.

М-да. Ремезов, оказывается, занятный мужик. Со знатным таким прибабахом...

— Вот скажи мне,  — с энтузиазмом воззрился на меня Егорыч, — куда лично ты запихнул бы жучок?

— Ну, — потер я подбородок и задумался, — можно в обшивку чемодана, например. Хотя это слишком очевидно. К тому же ну кто хранит их на самом виду?

— То-то же, — поднял палец собеседник и окинул взглядом устроенный им бедлам с разбросанными вещами Милы. — На самом деле именно их я осмотрел первыми. Пусто. Твой тип пошел намного дальше, — снова восторженно отозвался о способностях Ремезова Алексей.

— В машинку запихнул? — поднял бровь я.

А что, это логично. Мила любит шить, как сама говорила, значит, скорее всего, машинкой пользовалась часто и далеко ее не убирала.

— Типа того, Артур, типа того. Не просто в машинку, а... — Он выдержал мхатовскую паузу.

— Ну же,  — поторопил его я, нахмурившись. Пора уже с этим покончить.

— В ножную педаль машинки!

— Э-э-э... — на несколько секунд подвис я.

— Вот и я о чем! — победоносно заявил Егорыч.

«Да уж, с фантазией у Ремезова точно все в порядке», — вынужденно признал я. Мне бы такой маневр и в голову не пришел.

Еще несколько минут мы обсуждали технические особенности жучка, а потом Алексей вдруг засобирался.

— Меня еще в одном месте ждут. Ты не против, — покрутил он прослушку в руках, — если заберу ее поиграться? Карту памяти я уже чеканул*, она чистая.

— Забирай, — махнул я рукой и поблагодарил Егорыча: — Спасибо за работу. Ты как всегда отлично справился.

— Да не за что, обращайся.

Он собрал свои приборы и вещи в объемную черную сумку и вышел из гаража. Я проводил его до калитки и вернулся обратно.

В очередной раз я мысленно поблагодарил Руслана, который нас и познакомил. Он и сам частенько пользовался помощью Егорыча.

«Зачем же ты следил за женой, Ремезов?» — мучил меня крайне занятный вопрос.

Версия с ревностью, которую я же и предложил, не выдерживала никакой критики. Из-за обычной ревности обычные людитакне заморачиваются.

Тут что-то другое.

Еще и Руслан уехал в командировку как минимум на пару недель. Позвонил, извинился, сказал, продолжит присматриваться к бывшему мужу Милы после того, как вернется.

А я, баран, еще и успокоил его: мол, не к спеху, потерпит.

Только вот по всему выходило, что не потерпит. Лучше сразу понять, что Ремезов за фрукт на самом деле, достать всю подноготную. Желательно начиная с колыбели.

Ждать, пока Руслан вернется? Это долго.

Кое-что я мог сделать уже сейчас. Во-первых, поговорить с Милой.

Во-вторых, по-мужски поговорить с самим Ремезовым.

Ну что ж, Мила ближе, пожалуй, начну с нее.

Надо сказать ей, что можно забрать вещи. А там и поговорим.

Она расскажет все, что я захочу знать. В деталях. Должен же я понимать, с кем имею дело в лице Ремезова. В конце-то концов, кто знает его лучше, чем жена?

Я решил зайти в дом через гараж и, проходя мимо раскрытых чемоданов с ее барахлом, резко замер. Сначала даже не понял, что как магнитом притянуло мое внимание.

Потом наклонился и медленно поднял двумя пальцами ту самую вещь, на которую несколько секунд назад ненароком упал взгляд. Трусы. Обычные такие — белые, из хлопка, максимально закрытые. А сзади... нарисован бочонок меда. Эти труселя смело могли носить название «десять лет в браке», потому что соблазнить ими можно разве что Винни-Пуха.

Под ними обнаружилась стопка ровно таких же, правда, в других оттенках и с другими рисунками.

Мои брови поползли вверх, и я начал пристальнее рассматривать вещи Милы.

Нехорошо, конечно, копаться в чужих вещах. Другим. Мне можно — я же должен узнать больше о матери моего ребенка, так?

Странно. Никаких тебе шелковых пеньюаров и кружевного белья, больше открывающего, чем скрывающего. Нет, ночнушки имелись: несколько обычных шортов и маек с разными принтами. Ключевое слово — обычных. В них удобно спать, но не соблазнять.

А также никаких облегающих стан платьев и бюстов под такие платья. Не было и стопок чулок с подвязками.

Зато футболок, джинсов, кофт и юбок — в избытке. И все это — гардероб среднестатистической девушки, коих по городу ходят тысячи и тысячи, а никак не роковой соблазнительницы.

Я заприметил красную ткань и достал то самое платье, которое было на Миле в нашу первую встречу. Пожалуй, это был единственный развратно-сексуальный наряд во всем гардеробе.

«Дом моды „Пушкoff“», — всплыли в голове ее слова.

Пушкова.

Теперь-то я понял, что за модельер создал этот наряд. Совсем недурный, к слову. Творческая жилка и неординарное мышление явно не обошли Милу стороной. Уже неплохо.

В общем, в дом я входил в весьма смешанных чувствах.

Навстречу мне из кабинета вышла Анна Валерьевна.

— Где Мила? — поинтересовался я.

— В гостиной, Артур, — бодро ответила она, а потом зашептала: — Такая девушка хорошая, солнечная, искренняя, ты береги ее!

Я мысленно цокнул. Что-то не заметил в ней искренности.

Когда зашел в гостиную, Милу там не увидел. Может, уже ушла?

Тут со стороны дивана, который стоял спинкой ко мне, раздался какой-то шум.

Я тихо пошел на звук, зашел слева и вскоре уже лицезрел свою невесту во всей ее сонной красе: она легонько улыбалась во сне, лежа на боку. Одна из рук под щекой, вторая  — на животе. Платье задралось и оголило  кусочек ее пятой точки. Вполне себе упругой, насколько мне помнилось.

Мила зашевелилась и повернулась на живот. Платье задралось еще выше, и теперь ничто не мешало видеть ее стройные ноги и... те самые трусы с медом. Странно, но они почему-то ничуть не сдерживали мою тут же разыгравшуюся фантазию.

В штанах тут же стало тесно.

Захотелось подойти и потрогать ее кожу на ощупь, легонько провести ладонью по ноге снизу вверх, а потом подцепить ткань трусов и...

Я сделал шаг вперед, чтобы обзор был лучше, но нечаянно задел стоявший рядом столик. Тот проехал по паркету с оглушительным грохотом.

Мила резко подскочила на диване и испуганно заморгала.

Почти сразу заметила меня.

— А? Что? Ты что-то говорил?

Она потерла глаза, стряхивая с себя остатки сна, и зевнула.

— Извини, кажется, я уснула.

Черт! Кажется, ее взгляд упал как раз на ширинку моих штанов, вон как недвусмысленно поднялись ее брови...

Я быстро прошел вперед, к витражному окну, чтобы встать к ней спиной, и гораздо резче, чем хотел, спросил:

— Жучок был. Расскажи, зачем твоему бывшему мужу так тщательно за тобой следить?

За спиной — молчание. Прошло секунд тридцать, прежде чем она ответила:

— Я не знаю, Артур.

— Это не ответ, Мила.

— Но я правда не знаю! — с пылом воскликнула она. — Олег просто хочет меня вернуть во что бы то ни стало. Во всяком случае, так мне сказал.

Просто хочет? Ну-ну. Так я и поверил. Бред же.

Что может быть такого ценного в женщине, чтобы возвращать ее во что бы то ни стало?

М-да, чувствую, в этом плане от нее помощи не добиться.

Если она и о самом Ремезове знает столько же, сколько о его мотивах, то дело швах.

И тут меня озарило: вдруг он попросту не знает, что ребенок не его?

— Он знает, что это не его ребенок? — повернулся я к Миле, озвучив мысли.

— Знает...

Что-о?

Логика вышла из чата. Мой рациональный мозг отказывался это понимать.

— То есть, — скептически поднял я бровь, — ты хочешь сказать, он знает, что ты наставила ему рога, но все равно хочет вернуть? Даже с нагулянным ребенком?

И снова длинная пауза.

— Скорее без.