Страница 40 из 87
– Прекрати. Хватит его уткой обзывать!
Рявкаю зло, и наглющая морда проплывает мимо, насвистывая под нос какую-то непонятную мелодию.
Покидаю гостевой дом и иду в сторону особняка.
Седрик информирует, что у господина Каца важные переговоры.
Ужинаю в одиночестве.
Почему-то аппетита совсем нет. Поковырявшись немного в тарелке, отправляюсь в свою комнату.
Надеваю домашние клетчатые треники и мягкую кофту. Щелкаю пультом, пытаясь смотреть очередной глупый сериал. Не могу.
Решаю наведаться на кухню за молоком. Попью и завалюсь спать. Я выжата, как лимон.
Спускаюсь по лестницам, а когда прохожу мимо гостиной, на миг спотыкаюсь, заметив, как босс с Седриком разыгрывают партию в шахматы.
Не могу удержаться и приближаюсь, просто замираю рядом, наблюдаю за игрой.
– Я вам не помешаю? – спрашиваю тихо, почему-то не хочется тревожить благоговейную тишину, нарушаемую лишь звуком фигур, передвигаемых по резному шахматному столу.
Димитрий сидит расслабленно в кресле, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, рукава закатаны.
Даже после такого насыщенного рабочего дня никакой усталости на красивом лице, собранном из резких и острых линий.
Чуть поднимает взгляд и кивает мне, указывая на кресло неподалеку от себя.
– Присаживайся, Катрин, если интересно.
Опять передо мной совсем иной человек. Выдержанный, крайне спокойный, с отчужденным лицом.
Я сажусь в мягкое кресло и облокачиваюсь о его ручку, подставляю ладошку к щеке и наблюдаю, как Димитрий делает шаг конем.
Приятый мрачноватый свет приглушенных светильников придает игре на шахматной доске какой-то сакральный смысл.
Лица мужчин серьезны. Я не очень хорошо разбираюсь в схемах игры, но передо мной явно два знатока, получающих удовольствие от полёта собственной мысли, от комбинаций, которые проворачивает мозг.
Шахматы – это стратегия, а Димитрий Кац, как показывает мое короткое знакомство, редкостный стратег.
Я рассматриваю доску с комбинацией, где у Димитрия явное превосходство в фигурах, магнат методично загоняет противника в угол.
Видимо, я застала конец игры. Несколько ходов и тишину в гостиной нарушает холодный голос Димитрия:
– Шах и мат.
– Ну что же, господин, на этот раз я продержался дольше, чем в прошлый, – расплывается в улыбке мажордом, и я ловлю какую-то умиротворенность между этими двумя.
Здесь не столько общение начальника и подчиненного происходит, сколько общение между друзьями. Хотя я не уверена, могут ли быть друзья у такого человека, как Кац.
Большой босс одним слитным движением поднимается из огромного кресла в английском стиле с изысканной вышивкой и останавливает взгляд на мне.
Понимаю, что выгляжу по-домашнему, но я не могу все время ходить по струнке.
Жду очередную нотацию, думаю, может, опять припомнит дресс-код, но босс неожиданно проводит пальцами по моему лицу, словно лаская, убирая длинную прядь, упавшую на глаза.
Ловит мой ошарашенный взгляд.
Что-то в эту секунду происходит. Меня к нему тянет, как магнитом, но…
Телефонная трель кажется слишком громкой. Кац отвечает на звонок, явно ведет переговоры со своими западными партнерами, у которых только наступило утро.
Проходит мимо, обдавая ароматом дорогого парфюма и собственными мужскими флюидами.
Когда Димитрий уходит, я остаюсь с Седриком.
Мажордом принимается расставлять фигуры на шахматном столе. Здесь именно стоит шахматный стол с отполированной прорисованной шахматной поверхностью.
Этот седовласый мужчина, несмотря на всю свою строгость, вызывает во мне какие-то теплые чувства.
Не знаю, как объяснить. Я не жду от него подлянки, и он не смотрит на меня, как на постельную игрушку магната, ведь слуга явно в курсе правил босса относительно помощницы…
Не спешу уходить. Спать не хочу и одной оставаться тоже.
Седрик, легонько улыбнувшись, бросает на меня внимательный взгляд и оглушает вопросом:
– Мисс Елецкая, не желаете ли сыграть? Говорят, хорошая партия в шахматы может подсказать ответы на многие вопросы…
Легкая полуулыбка освещает морщинистое лицо. И глаза у мажордома внимательные. Он их останавливает на мне.
Почему-то в этом строгом англичанине я вижу деда, которого у меня никогда не было.
У мамы родители рано скончались. Она совсем юной была, когда одна осталась.
И вот…
История повторяется. Мы с братом тоже рано осиротели.
Улыбаюсь в ответ этому сдержанному мужчине, одетому с иголочки в элегантный костюм-тройку, который дополняет шелковый платок, повязанный прямо под горлом.
Седрик словно пришел из позапрошлого столетия. Именно такими я и рисовала в воображении английских аристократов, которые оживали на страницах романа Остин. Именно таким, наверное, был мистер Дарси.
– Ну же, мисс Елецкая, решайтесь…
Легкий прищур и проницательный взгляд из-под опущенных ресниц.
В целом, чувствую, что мужчина в хорошем расположении духа, а также понимаю, что их с Димитрием связывает что-то особенное.
Любопытство порок, но именно оно сейчас поднимает во мне свою голову, и я очень хочу приблизиться к миру магната.
Поэтому принимаю предложение, занимаю место Димитрия и словно впитываю его энергетику, которая сохранилась подобно отпечатку на этом кресле.
– Умеете играть?
Вдруг спохватывается Седрик.
– Немного. Знаю, какая фигура как ходит…
Ловлю ухмылку и поддеваю старика:
– Не ваш уровень? Решили передумать и не принимать меня в игру?
– Ну что вы, мисс, сыграем. Опыт приходит со временем. В первый раз все всегда сложно. Необходимо держать себя в узде, или, наоборот, отпустить ограничители…
У меня внезапно дыхание останавливается.
Он ведь сейчас про шахматы?!
Вглядываюсь в непроницаемое лицо, но Седрик как ни в чем не бывало продолжает:
– Кроме знания теоретической части, нужна практика, немного терпения, и вы сможете раскрыть свой потенциал.
– Серьезный у вас подход к этой игре, однако, – отвечаю чуть запоздало, мысли стремятся к тому странному предложению, но я все же отмахиваюсь от двойного смысла, который мерещится в каждом слове дворецкого.
– Ну, я не открою ничего нового, если скажу, что шахматы – это искусство ведения войны. Да, да, мисс Елецкая, не смотрите столь шокировано. Здесь на шахматной доске идет борьба за власть, просто в миниатюре. А в любом столкновении первостепенна стратегия.
Серьезно. Как же все здесь серьезно.
– Ваш ход, белые начинают.
Вывожу вперед пешку и смотрю в строгое лицо вышколенного мужчины.
Задумываюсь и выдаю первое, что приходит в мысли:
– Вас послушать, здесь битва добра со злом разворачивается. И символика такая же: белое и черное. Добро и зло…
Выводит вперед коня и улыбается:
– Добро и зло неразлучны. Это как лучик света и тень. И, конечно же, одно не существует без другого, – говорит как-то многозначительно и останавливает на мне свои внимательные глаза.
Почему-то в этом слышится какой-то смысл. Аллегория, которую можно применить и ко мне с моим работодателем.
– В этой игре нет равных мистеру Кацу. Он сильный стратег. Я еще не встречал человека, кто смог бы обыграть Димитрия, объявив ему шах и мат…
На секунду пальцы замирают, так и не коснувшись фигуры, которую хочу вывести.
– Звучит так, словно он гроссмейстер…
Хлопаю глазами в недоумении. Ну, понятно, что мой босс умен, но…
– Нет, мисс, официального титула у мистера Каца нет. Но я вам скажу, что шахматы были его страстью всегда, с самого детства. Он засел за фигуры с четырех лет.
– Вы его ребенком знали?
Совсем теряюсь, на что мужчина лишь скупо кивает.
– Я был приставлен к мистеру Кацу с ранних лет и могу сказать, что серьезно он пригласил меня сыграть с ним в партию в возрасте семи лет. Я ему тогда проиграл. И это не была уступка. Мистер Кац никогда не проигрывает. Стратегия – его конек, а война…