Его Уязвимость

Впервые вижу этого подтянутого мужчину средних лет, что склонил голову и с готовностью наблюдает за процессом изучения бумаг боссом.

А я мнусь у двери. Боевой настрой никуда не ушел, но в мои планы не входят разборки с вовлечением третьих лиц.  

Рассматриваю Димитрия. Ищу изъяны. Хоть что-нибудь, что вправит мне мозг на место.

Сам идеал. С влажными волосами, в толстовке, обтянувшей широченную грудную клетку, явственно демонстрируя, что у этого бизнесмена тело бойца, которое я уже успела прощупать, вися на нем на лестнице.

Рассматриваю босса и больше всего в эту секунду меня поражает его левая рука, где из-под рукава выглядывает отрывок с вязью татуировки, спускающейся до запястья, неожиданно для меня увитого кожаным браслетом.

Это не часы. Не дорогой атрибут делового стиля, а нечто инородное. Словно из другой жизни. Намек на то, что я ничего не знаю об этом хладнокровном и непонятном мужчине.

Сколько же у него ипостасей и почему я так залипаю на его разглядывании, почему сердце то барабанит, то пропускает удары?

– Сдачу объекта в данном виде я не приемлю. Доработать.

Холодный голос, привыкший отдавать команды.

Меня обуревает злость напополам с возбуждением. И чем больше он игнорирует мое появление, тем сильнее желание настучать по его блондинистой голове.

Ведет себя надменно. Не определяет моего положения. Я мешаю сейчас? Мне остаться? Уйти?

Да к черту!

Вообще-то я голодна и у меня от всего уже голова скоро лопнет, ошметки даже не особо будут видны в мрачном интерьере этой гостиной.

Мой босс передает документы мужчине, который молча забирает бумаги и удаляется, так и не проронив ни слова. Когда сотрудник проходит мимо, я вспыхиваю, словив взгляд зеленых прожекторов, обращенный на меня.

Кац окидывает меня взглядом, дает оценку увиденному, но удовлетворен ли, остается загадкой. Пустое лицо.

Секунда и мне адресуется лишь приподнятая бровь и взгляд в сторону пустующего стула, даже этот короткий жест, равнодушный взгляд, заставляют подорваться с места и занять свободный стул за сервированным столом.

– Добрый вечер, – бросаю, не глядя на бизнесмена, утыкаюсь в тарелку, на которой уже красиво лежит салат и кусочек красной рыбы.

Стол вообще сервирован так, как если бы мы сейчас были в ресторане. Не то чтобы я бывала в элитных местах, но в фильмах жизнь богатых и знаменитых показана именно так.

Руки сцепляю в замок на коленках, мне не по себе и чудится, что я чувствую кожей холодный взгляд этого странного мужчины, пока его рука расслабленно лежит на столе.

И меня все тянет рассмотреть ремешок на широком запястье, который так не вяжется с образом бизнесмена. Словно эта вещица из выделанной черной кожи пришла из другого мира, будто весточка. Рассматриваю вязь татуировки на руке Каца. Острые линии похожи на чешую змеи. С моего ракурса виден только краешек, я не решаюсь сильно рассматривать непонятные знаки.

Здесь есть тайный смысл, определенный посыл, который я не понимаю, пока исподтишка разглядываю сильную жилистую руку с длинными крупными пальцами с выпирающими венами и аккуратно отполированными ногтями.

У него кулаки бойца. Но ухоженность этих рук заставляет меня сжать мои собственные пальцы с домашним маникюром.

Неожиданно крепкая хватка на подбородке и мою голову приподнимают, разворачивая в сторону, заставляют встретиться с холодными изумрудами.

Опять этот взгляд, словно на мне фокусируются, и полные губы сжимаются. Мне отчетливо видится, что я просто своим существованием вызываю недовольство этого мужчины, и если я так уж противна, не подхожу, то зачем выбирать меня в помощницы и держать подле себя?

Его взгляд скользит по моему лицу. Словно в эту самую секунду принимает решение: сожрать меня на ужин или сжать пальцы посильнее, оторвать голову.

На секунду в голове простреливает безумная мысль, что мужчина знает, что меня заставляют шпионить. Через мгновение мне будет вынесен приговор.

– Не совсем то, что должно быть, но неплохо.

Замираю с широко раскрытыми глазами и понимаю, что меня начинает бить крупная дрожь. Хочется ему лицо расцарапать за такое пренебрежение. Чувствую себя лотом, который должен подходить статусу владельца, а не человеком.

Сейчас Димитрий сочетает в себе слишком правильные черты лица и змеиный цепкий взгляд.

Странный коктейль. Пульс у меня сходит с ума, а его равнодушный голос действует на манер хлыста.

– Ты излишне напряжена, Катрин.

Интонации… они вызывают спазм у меня в животе, я рядом с ним и кусочка проглотить не смогу, и я действительно сейчас чересчур взвинчена.

Короткое движение большого пальца по щеке.

– Расслабься.

 И... меня рвет на части от негодования.

Мужчина, думая, что я послушалась, берет со стола приборы и приступает к еде.

Делает надрез, из стейка вытекает кровь на белоснежную тарелку, а меня мутит от этого зрелища.

Я никак не могу справиться с чувствами в присутствии Димитрия.

Мне кажется, не я одна грешу этим. Рядом с Кацем воздуха не хватает. Может, находись я в его окружении чуть подольше, как Седрик, например, я бы привыкла, а сейчас… все тело пульсирует неудовлетворенностью и напряжением, а я смотрю на его крепкие грубые пальцы и представляю, как они могут смотреться на моей бледной коже, которая горит от его прикосновения.

А затем вижу ту же руку, наносящую удар.

– Вы избили моего брата, мистер Кац. Я не буду ужинать с вами. Так и тянет схватить нож и расцарапать ваше лицо в кровь. Вы избили подростка! Он всего лишь ребенок!

Вскакиваю с места, опрокинув стул.

– Вы мне противны и работать на вас я не буду!

Почти удивляюсь, что сумела связать слова в предложение, но стоит встретиться взглядом с полыхнувшими изумрудами, как я начинаю жалеть, что вообще отважилась открыть рот.

Впервые на лице магната эмоции.

Мамочка…

Что сейчас будет?

Глава 26

Протягивает руку, поправляет стул.

–  Сядь.

Одно слово. Лишь слово. Но. Ноги слабеют, и я физически ощущаю, как меня приложило его давлением.

Смотрю, как кровавый кусок, нанизанный на вилку, исчезает в пасти хищника, чьи приказы не могут быть нарушены.

– Ты будешь делать то, что я тебе прикажу, Катрин. У тебя нет выбора. Не играй с огнем. Не искушай.

Бросает взгляд на мою тарелку и все тем же подчиняющим голосом чеканит:

–  Ешь.

Поднимаю руку и дрожащей вилкой цепляю листик салата, жую, уткнувшись в еду взглядом, не чувствуя вкуса.

Внутри все трепещет то ли от страха, то ли от предвкушения. Я буквально каждым сантиметром кожи ощущаю, что прямо сейчас меня исследуют, оценивают и, честно говоря, хочется завалить этот тест. Чтобы Кац отправил меня обратно в бухгалтерию, а на мое место взял подготовленную для всех целей сотрудницу.

Петрович готовил секретаря специально под запросы Димитрия Ивановича, но упертый босс всегда делает выбор сам.

Ловлю эту мысль за хвост и вдруг в голове рождается ошалелая мысль вывести этого мужчину из себя, чтобы он сам отказался от моих услуг.

Вот оно – мое спасение!

Под тихий звон приборов я обдумываю свою мысль.

– Даже не думай. Не получится.

Холодной голос Димитрия вызывает озноб, вскидываю на него взгляд.

Иногда кажется, что Кац со сверхспособностями.

– Беспрекословное подчинение, Катрин.

Вместе с его тяжелой энергетикой на меня буквально опускается бетонная плита, придавливая и плюща.

Но я бунтую, не собираюсь идти на поводу.

– Хватит командовать! Я не собачка, которой можно отдать приказ “к ноге”, и она, виляя хвостом, ринется исполнять!

Повышаю голос и провоцирую, обидно становится, что я ничего не значу для этого мужчины и ничего не могу ему сделать. Хочется быть чем-то большим, а не куклой, которой отдают приказы.

Кац поднимается, вытирает уголки губ белоснежной салфеткой, а я остаюсь на месте.