Мажор в наследство

Не сразу различаю осторожный стук в дверь. Не хочется открывать и видеть кого бы то ни было. Это точно не полицейские, они наверняка бы так не скреблись. Да и если бы кто-то другой пришел с хорошими новостями, тоже вел бы себя поактивней. И я не отзываюсь, продолжаю лежать, ожидая спасительного забвения. Но и стук не прекращается. Кто-то, хоть и тихо, но настойчиво жаждет пообщаться со мной.

Вскакиваю, стараясь погасить раздражение. Хоть бы сил хватило не наговорить лишнего! Как бы плохо мне ни было, нельзя выплескивать свое состояние на других. Они-то точно ни в чем не виноваты.

Но мой настрой мгновенно меняется, стоит только увидеть пришедшего. За дверью — Пашка Еремин. Наверное, единственный человек, с которым я и в нормальном-то настроении не стала бы общаться. После его идиотской выходки на мальчишнике вообще хотела не приглашать на свадьбу. Даня настоял. Я согласилась только ради него, чтобы не ссориться. Но обида и злость в адрес Еремина никуда не делась.

— Что тебе надо?

— Сонечка… — он мнется на пороге, виновато отводя взгляд. — Я знаю, ты еще с того дня на меня сердишься…

— Паш, просто уйди! — выдыхаю с отчаяньем. Не могу, не хочу его видеть. Не теперь. — Если ты решил извиниться или поговорить про мальчишник, то сейчас неподходящее время.

— Решил, да, — он вздыхает, но тут же вскидывает руку, останавливая поток возмущения, который собираюсь на него выплеснуть.  Понял, видимо, хотя я и не собиралась скрывать, что с трудом его выношу. — Но потом, попозже. Сейчас не за этим пришел.

— Зачем? Говори и убирайся! — выходит резко и грубо, но на другой тон у меня нет сил.

Еремин кивает.

— Я тут подумал… Здесь неподалеку, на заливе, есть старый вагончик. Мы с парнями арендовали его у одного деда. Так сказать, в общее пользование. Чтобы кому надо, тот и мог туда отправиться. Ну, побыть на природе, без шума и суеты. Перекантоваться, когда не хочется никого видеть.

Я замираю.

— Мы с парнями — это ты кого имеешь в виду? Дэн тоже участвовал в вашей складчине?

Паша снова виновато кивает.

— Ключи у него были, да. Я сразу не подумал, что надо там проверить. Мы давно туда не заглядывали, ни я, ни Костя, ни Илюха. Условия там все-таки не для отдыха, сама понимаешь. Но сейчас как-то пришло на ум… Хочешь, я сам схожу, посмотрю…

Он что-то мямлит насчет того, что Дэн это место никогда не любил и скорее всего там его тоже нет, но я цепляюсь за услышанное, как за соломинку. Хватаю парня за руку, будто он может сбежать и оставить меня ни с чем. Украсть последнюю надежду.

— Скорее идем туда! Прямо сейчас!

Глава 42

До залива минут двадцать пешком. Но я не помню, чтобы была там больше, чем пару раз. Довольно дикий, неухоженный берег, огромные валуны, по которым неудобно ходить. Всего в нескольких километрах — благоустроенный пляж, где уютно даже зимой. Там все приспособлено для отдыха, и большинство жителей коттеджного поселка, где находится дом Ярославских, да и другие горожане предпочитают именно его.

Зачем парням понадобилось арендовать старый и не очень чистый рыбацкий вагончик, ума не приложу. И, выбравшись из машины Павла, недоверчиво оглядываюсь. Ну не может быть, чтобы мой муж отправился в это неприглядное место!

Но угасшая надежда оживает с новой силой, когда вижу, что дверца шаткого, с облезлыми стенами строения, приоткрыта.

Ступни утопают в песке, бежать неудобно. Обуться мне пришлось тоже в шлепанцы Дэна, а они настолько велики, что то и дело грозят свалиться с ног.

Но я все равно добираюсь до домика быстрее Пашки. Словно подгоняет какая-то неведомая сила. Дыхание сбивается. Ведь там может быть мой Даня!

— Сонь, да погоди ты, ненормальная! — несется в спину запыхавшийся голос Еремина. Мы же ничего не знаем наверняка!

Как будто это может меня остановить! Как раз наоборот: хочу узнать правду скорее. Ведь любая правда, какой бы она ни оказалась, в любом случае лучше неизвестности.

Дергаю дряхлую дверь и врываюсь внутрь, тут же утопая в запахе пыли и сырости. Но сквозь него отчетливо пробивается другой: запах парфюма любимого парня. Родной. И такой бесконечно важный сейчас, ведь это значит…

Задыхаюсь от облегчения, сумасшедшей радости, всколыхнувшейся в груди и грозящей затопить с головой. Падаю на колени перед узким древним диванчиком у стены, когда вижу вытянувшегося на нем Даниила. Живого. И вроде бы невредимого. Преспокойно спящего в этом совершенно неожиданном месте… будто бы и не случилось ничего. Словно абсолютно нормально встречать первое утро семейной жизни вот так: непонятно где и непонятно почему.

Кипящая внутри радость сменяется другой бурей: меня слепит от смеси обиды и возмущения. Стискиваю дрожащие пальцы на его плече и начинаю трясти, что есть силы.

— Дэн, проснись! Проснись сейчас же!

Мне хочется большего. Ударить в грудь — и побольнее. Заставить его не только проснуться, но и сразу прочувствовать, какой кошмар я пережила. Расцарапать красивое безмятежное лицо. Сделать его хотя бы  чуть менее совершенным. Мое собственное распухло от слез, а он выглядит, как с картинки.

Что делает в этом месте, какая безумная причина побудила оставить меня в такой важный день и отправиться сюда?

Пушистые ресницы дрожат — и Дэн открывает глаза. Щурится, моргает, чуть растерянно оглядываясь по сторонам. А потом его взгляд фокусируется на моем лице — и на губах растекается улыбка.

— Сонечка… — поднимает руку и касается моего виска. Тянет прядь волос, накручивая на палец.  — Тебе идет моя рубашка. А что ты здесь делаешь?

Я даже немею от возмущения. Но лишь на несколько мгновений. А потом вспоминаю даже такие неприличные слова, которые никогда не слышала. С трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить их вслух.

— Что Я здесь делаю? А ты? Ты что здесь делаешь, Дэн?

Замечаю, что впиваюсь ногтями в его руку, лишь когда он морщится, недовольно косясь на мои пальцы.

— Сонь, больно же. Ты чего кипишь? Все же хорошо. Не случилось никакой трагедии. Мне просто надо было побыть одному.

Кажется, это происходит с кем-то другим. Не со мной. Не с нами. Не верю, что он может говорить такое всерьез.

— Просто побыть одному? В день свадьбы? В нашу брачную ночь? Дань, ты серьезно?! А зачем вообще надо было жениться, если тебе так быстро потребовалось одиночество?

— Ну-у-у, началось… — бурчит он, отодвигая мои руки и садясь на диване. — Соня, не заводись, а? Давай не будем ссориться с утра!

— Это я завожусь? Да ты просто скотина, Дэн! — все-таки не выдерживаю. — Как ты мог так со мной поступить? Я же думала, что с тобой какая-то беда! Мы всю ночь не спали, полицию вызвали! А ты просто захотел побыть один?! Предупредить не мог, что решил сбежать, чтобы я с ума не сходила?

— Да не сбегал я! — снова морщится он. — Зачем накручиваешь, что со мной могло случиться? Как маленькая, честное слово!

Это напоминает какой-то нелепый спектакль. Мой любимый мужчина не может быть настолько бесчувственным. Не может нести подобный бред. Не укладывается в голове, что он способен не понимать, что натворил.

Я снова начинаю плакать. Замахиваюсь, чтобы залепить пощечину, но рука лишь слабо мажет по щеке: сил нет. Дэн вздыхает и тянет меня к себе, так резво, что не успеваю воспротивиться. Сгребает в объятья.

— Сонечка, какая же ты дуреха! Нашла из-за чего переживать! Подумаешь, одна ночь — у нас с тобой вся жизнь впереди. Вот зачем ты все портишь?

И быстрее, чем я выплескиваю очередное возмущение, сминает губами мои. Целует жестко, почти яростно, стискивая плечи. Не вырваться. Задирает рубашку, бесцеремонно лапая бедра. Запускает пальцы под трусики, мнет ягодицы.

Сейчас невозможно придумать что-то более неуместное. Я не хочу его здесь, в этом жутком вагончике. Не теперь, когда от рыданий разъело губы и больно от его поцелуев. Он так сильно меня обидел, опозорил перед всеми. О какой близости может идти речь — мы еще никогда не были так далеки?!