Страница 89 из 96
На каждой из наставлений Сабины Полина реагирует кивком головы. Она будет. Она не жалеет. Она научится не винить.
– И ты пообещай мне, что никому и никогда не позволишь вести себя так, как я позволяла. Мы не хуже других. Мы люди, а не вещи…
У Сабины совсем другая семья. Она живет в том же мире, но отец – её защита, а не враг. Но Полине всё равно страшно, что на пути её бесценной душевной девочки вырастет бетонная стена, об которую можно со всей дури разбиться.
– Обещаю. И жду звонка. Ты правильно выбрала, Поль. Ты правильно его выбрала.
– Это он всё сделал…
Чтобы не рвать себе душу бесконечно, они прощаются быстро. Гаврила с Сабой тоже о чем-то тихо переговариваются, но суть беседы Поля не улавливает.
Дальше Гаврила протягивает ей паспорт и посадочный билет.
Сердце бьется с непозволительной скоростью. Полина смотрит вниз и открывает.
«Мишель Ривелье» и её не её фотография.
Зависает. Пытается принять.
Улавливает движение руки Гаврилы. Его пальцы касаются щеки и гладят.
Полина поднимает глаза, он улыбается.
– Прощай, Полюшка… – Она произносит тихо, его улыбка становится только шире.
– Это чтоб никто больше не смел так называть.
Когда улыбка трогает и Полины губы тоже, Гаврила тянет её к себе. Обнимает. Целует. Смотрит уже серьезно:
– На контроле не волнуйся. Всё сделано идеально. Никто и никогда не подкопается. Полину Доронину нашли мертвой. Её больше нет. Мишель Ривелье приезжала по делам. Она ресторатор. Иногда устраивает гастро-туры. Изучает особенности разных кухонь. Девушки не знакомы. Ты теперь француженка, мон аром…
Это всё страшно. Волосы дыбом. Но Полина улыбается в ответ на улыбку. Старается ровно дышать и держать себя в руках.
– А тебя как будут звать потом?
– А как ты хочешь? – Гаврила задает встречный вопрос, склоняя голову к плечу. Ему не легче, но он делает всё, чтобы их расставание сейчас не превратилось в трагедию.
– Чтобы так же… Я не знаю…
– Подумай тогда. Выбери имя для мужа. Пора идти, Поль. Посадка.
Гаврила подгоняет, у Поли срывает крышу. Знает, что пора, а вместо этого делает шаг навстречу, поднимается на носочки и обнимает.
Так сильно, что самой кажется – никогда не отпустит.
– Я тебя люблю, – она признается в бесчисленный раз, сопротивляется, чувствуя, как мужские руки давят на талию.
– И я тебя. Всё хорошо. Не волнуйся. Тебе может быть уже нельзя.
Его намек отрезвляет. Полина согласно кивает, отпускает шею и отступает. Смотрит в высоченный потолок одного из терминалов аэропорта, моргая.
Обычные люди тоже плачут, когда прощаются.
– Дай руку.
Реагируя на просьбу Гаврилы, Полина вытягивает вперед кисть. Следит, как мужчина переворачивает ладонью вверх. На неё ложится ювелирная коробка.
Поля поднимает взгляд к его лицу.
– Откроешь в самолете.
– Хорошо.
Полина прячет чехол в сумочку. Понимает, что пора прощаться, а не может.
Второй раз шаг к ней делает уже Гаврила. Обнимает очень крепко, впечатывает телом в свое тело:
– Я ни о чем не жалею, что с тобой связано, Поль. Ни на какое спокойствие наш шторм не променяют. Поняла?
– И я тебя люблю.
– Тогда иди.
Слезы хотя бы немного высыхают только в воздухе. Душа болит, как открытая рана. Злит своя же глупость.
Потому что никакой трагедии. Всего лишь расставание. Он скоро приедет.
Полина повторяет это для себя бесконечной аффирмацией.
Крутит в руках коробочку, которую пока не рискнула открыть.
Она летит в бизнесе, но рядом всё равно люди, а ей страшно, что снова расплачется.
Делая один за другим глубокие вдохи, жмет на выступающую кнопку замка.
Четко видит пару секунд, а потом помутнение.
Она думала, внутри кольцо. А там крестик.
Такой же. Тот он не нашел бы.
Полина достает его дрожащими пальцами. За подвеской тянется цепочка. Он его наверное снова у отца Павла посвятил.
Он упрямый до ужаса. Готов входить в одну и ту же реку дважды. Трижды. Хоть миллион раз.
Поля гладит камушки. Чувствует легкую шероховатость на обратной стороне. Помнит, что на том ничего такого не было. Поворачивает и снова глаза заполняют слезы.
По металлу тянется надпись:
«Моей жене, Полюшке
Навсегда твой Гаврила»