Страница 87 из 96
Только у них же не соревнование на выносливость. Гаврила чувствует её сокращения, немножечко умирая от ощущений. Секс с любимой – неповторим. Причем каждый.
Торопить Полину Гавриле не хочется. Он любуется. Но она возобновляет движения раньше, чем саму отпустило.
Сжимает плечи, смотрит в глаза. Сильнее трезвеет от секунды к секунде.
Тянется к губам, ускоряясь и чуть меняя амплитуду. Это действует не только на неё – на Гаврилу тоже. Его оргазм на шаг ближе. Главное, блять, успеть…
Он думает, что всё контролирует. Держит Полю за талию. Не сжимает и не давит. Но когда почувствует – снимет. Только дает себе ещё один раз её почувствовать…
И ещё один…
И ещё, блять, один…
На очередном «ещё одном» сжимает зубы, откидывается и цедит грязный мат. Сука, как хорошо.
Поля же вжимается губами в шею и больно тянет кожу. А внизу… Она раньше так не делала. Гаврила даже не знал, что умеет. Но сжимает туже. Как во время оргазма, но потому что сама так хочет. Контролировано.
Это новые ощущения. Неожиданные и пиздец какие острые.
Из-за них взрывает быстрее.
Гаврила давит Полю вверх, чтобы успеть. Но она не дает.
Ошарашивает. Они так не договаривались.
Гаврила замирает, возвращается взглядом к ней и смотрит.
Поля, сильно сжимая его плечи, в ответ.
Слишком серьезно, как для только что кончившего человека.
И с Гаврилы тоже всё слетает. Они оба чувствуют выплески спермы.
Он кончает в неё. Смотрит в глаза. Знает, что сам удивлен, а у Поли внезапно слезы…
Сложно собраться и что-то сказать. Гаврила не торопится. Он всё еще в Полине. Она – у него на руках. Обняла крепко. Вжалась лицом в шею. Тихо дышит. Вроде бы не плачет. А он гладит по голой спине, подбирая слова.
Страшно промазать. Не так понять.
Страшно вообще говорить.
Она очень ранимая сейчас. А Гавриле ранить совсем не хочется.
Она ему душу нараспах, блины с малиновым вареньем, в любви признается, отдается так, как никто и никогда, а он ей: «ты что нахуй делаешь?».
Нельзя так. Нужно аккуратно.
– Ты таблетки принимаешь, Поль? – Гаврила спрашивает осторожно, продолжая гладить. Чувствует, как мягкое тело напрягается. Поля молчит, а у него кровь в висках бьет, как дурная.
– Нет, – и сердце обрывается… А потом взводится быстрее. Аж больно.
– Нам бы жениться, Поль… Чуть позже… Там уже…
– Мы венчаны.
Её ответ звучит чуть сдавлено. Она сильнее обнимает. Гаврила чувствует на шее влагу. Не хочет он обидеть. Помнит отлично. Просто единственное, чего он правда боится, это снова заставлять её переживать то, что она уже однажды пережила. Он не знает, как Бог его накажет за взятый на душу грех. Страшно, что через детей.
– Ты не хочешь? – Гаврила видит, как у Поли кожа становится гусиной из-за своего же вопроса. Ей страшно услышать «нет». И похуй, по какой причине можно не хотеть.
Но он её так не отвергнет никогда в жизни.
– Хочу, Поль. Очень хочу.
Гаврила говорит честно. Чувствует, как напряжения в полном доверия прижавшемся к нему человечке становится меньше.
Сам отмирает, и очень хочет, чтобы она отмерла.
Целует в висок, скулу, щеку. Бодает, прося дать доступ к лицу.
Она дает, хоть и с опаской. Подставляет уголок губ. Сами губы. Нос.
Гаврила не сразу, но ловит взгляд. Глаза влажные и чуть красные. Правда очень ранимая сейчас.
Думает, наверное, что по справедливости он её отчитать должен, а потом надеяться, что пронесет.
Но он уже надеется, что нет.
– Я не против, Поль. Просто не хочу, чтобы ты плакала опять…
Полина кривится, наверняка вспоминая то же самое, что досконально помнит он, – её реакцию на первую беременность. Он её не осуждал – ни тогда, ни сейчас. Она была испугана. Жизнь показала – не зря совсем. Но повторения не хочется.
Хочется, чтобы Поля рожала ему детей в счастье и с чувством безопасности. А пока… Это ещё не совсем так.
– Если получится – я буду плакать разве что от счастья. Поверь, пожалуйста…
Она снова готова расплакаться, Гавриле это совсем не нужно.
Он улыбается и прижимает обратно к себе. Еще, блин, рано, а уже представляет… И улыбается сильнее…
– Ты только мне сразу скажи, если да. Без сюрпризов и секретов. Мне важно сразу знать.
А просит то единственное, что имеет настоящее значение. Всё остальное – тлен. Распетляются.