Хочу тебя… сжечь!

– Небольшой презент, – говорит Чертовский по окончанию затянувшегося рукопожатия и протягивает коробку дорогого вискаря.

Безошибочный подарок военному на госслужбе.

– Дэ-ве-рон, – читает этикетку отец. – Ничего себе, даже не слышал о таком. Благодарю, благодарю. Проходите к столу, – жестом гостеприимного хозяина приглашает нас в комнату.

Мама расстаралась на славу, стол ломится от ее классических салатов, заливного и пары десятков закусок. Отец гордо восседает во главе, Артур был посажен по правую сторону от него. Я пыталась пристроиться рядом, но меня согнали на противоположный край стола, зажав бедного Дьявола с двух сторон заботливыми родителями. Господи, дай ему сил пройти это испытание!

Мама усиленно заваливает тарелку Артура яствами собственного приготовления, неустанно нашёптывая что-то тому на ухо. По выражению лица Дьявола ничего не понять, то ли она ему свой фирменный рецепт селёдки под шубой выдает, то ли просит с внуками не затягивать.

От меня не ускользает факт того, что высокий подтянутый Артур в своей хорошо отглаженной рубашке смотрится здесь инородно. Как мистер Вселенная на сельской ярмарке. Семья одета в привычные футболки и мягкие свитера, все мужчины за столом уже не могут похвастаться хорошо сложенными фигурами или столь же идеально уложенными волосами, тогда как он – образец мужской красоты. Чертов Брюс Уэйн[1] – миллиардер и тайный супергерой, во всей красе.

– А он тоже симпатичный, – шепчет мне на ухо Дианка, пока я не свожу глаз с мужчины напротив.

– В смысле, тоже? – возмущаюсь я. С кем она сравнивает вообще? В дядей Гошей, единственным не пузатым мужиком за столом?

– Я про его брата.

– Тихо ты, – затыкаю сестрицу. – Про Артема ни слова, это больная тема.

– У вас что, типа, любовный треугольник? – с жаром любопытствует она.

– Я тебе потом расскажу, – отмахиваюсь от нее, не прекращая следить за выражением лица Дьявола.

Мама продолжает что-то вливать ему в уши, папа поддерживает очередной тост в свою сторону. Артур все мужественно сносит и нескончаемый монолог моей охотливой до разговоров матери, и третью рюмку за десять минут, подлитую отцом.

Он справляется. Мы справляемся. Хорошо.

Но все меняется, стоит тете взяться за старое…

[1]Брюс Уэйн – настоящее имя Бэтмена

Глава 42. Я их не полюблю (прости)

Артур

– Время масла! – более взрослая версия Яны вскакивает на ноги и хлопает в ладоши.

После загадочной фразы про масло все сидящие за столом, как по команде, откладывают приборы в сторону и перестают жевать. Взгляды устремляются на виновника торжества, лица расплываются в загадочных улыбках. Все, кроме одного. Яна закрывает лицо ладонями и еле слышно стонет.

И это настораживает.

Все в сегодняшнем вечере настораживает. Соглашаясь на семейное торжество, я все представлял не так. По правде, я вообще слабо себе представлял, как оно будет, согласился только оттого, что чувствовал, что обязан, раз ввел уже Яну в свою жизнь так глубоко: поставил под удар отношения с братом, познакомил с матерью, позволил сблизиться с дочерью. Невольно сделал столько шагов к настоящим отношениям, что отступать назад глупо. Но уж точно не ожидал, что меня будут прессинговать с двух сторон. С одной – на выдержку, подливая все новые порции алкоголя, который я в принципе не употребляю, а с другой – выпытывая всю мою подноготную вплоть до детского сада и хронических заболеваний.

И если осадить явно опытного в делах спаивания мужика мне не составит труда, то быть вежливым, отвечая на очередной бестактный вопрос о сумме дохода или перенесенных болезнях, становится все сложнее. Я не самый сдержанный человек на свете. И это явное давление меня раздражает.

– Готовься к шоу, зятек, – шутливо обращается ко мне отец Яны, и я снова напрягаюсь.

Не понимаю, это тактическая ошибка моей пятидневной девушки, которая возвела воздушные замки без повода, или столь неадекватная реакция ее родителей на мужчину в их доме. И то и другое нервирует. А "зятек" режет слух до скрипа зубов.

Тетя Кристина, та самая, что не раз всплывала в наших разговорах, с торжественным лицом ставит перед главой семейства тарелку с куском подтопленного сливочного масла.

Ко мне склоняется мать Яны и с явным воодушевлением объясняет:

– Эту традицию Кристина привезла из своего путешествия по местам силы. Кажется, из Непала, – шепотом объясняет она. – Чтобы год у именинника был удачным и прошел "как по маслу", каждый присутствующий на праздновании должен измазать ему нос маслом. Там, правда, используют масло из каких-то семян, но где его здесь достанешь.

Я оборачиваюсь на "тещу" в желании увидеть насмешку в ее глазах. Но нет, она серьезно. Оглядываю стол, присутствующие с задором встают с мест. Даже гребанный чувак, чуть не сломавший мне руку при рукопожатии, грозный майор, отец семейства, коим меня пугали – смиренно откидывается на стуле в ожидании.

То есть это не шутка. Целая толпа серьезных людей, в возрасте, в чинах, практически трезвые, пляшут под безумную дудку возомнившей себя "просветленной" женщины? Посреди всего этого карнавала безумия сушёный дуб кажется детской шалостью.

Я смотрю на Яну, она неловко улыбается мне и пожимает плечами. Словно извиняется за этот каламбур. Тем временем гости по очереди макают палец в масло и мажут им нос юбиляра. Я бы посмеялся над комичностью ситуации, но серьезно обеспокоен психическим здоровьем каждого из присутствующих.

– Извините, мне нужно позвонить, – бесшумно выдвигаю стул и, не глядя на присутствующих, выхожу из комнаты.

Участвовать в этом масляном шоу мне не хочется.

Прохожу по темному коридору до конца, останавливаюсь у закрытых дверей в соседнюю комнату. Достаю телефон, верчу его в руках несколько минут, пытаясь выиграть время и не возвращаться за стол. Придумываю парочку поводов для красивого ухода.

Из большой комнаты выходит знакомая фигура и направляется ко мне, по пути вытирая руку салфеткой.

– Не могу винить тебя за уход, – насмешливо говорит Яна. – Тетя, как всегда… чудит.

– И никого это не удивляет…

– О, да некоторые только ради этого шоу приглашение и принимают! Мы как диковинка в глуши, все собираются посмотреть, что новенького нынче у сумасшедшей семейки. Сейчас она ещё всем желающим расклады начнет делать. Кристина вместо тамады у нас на всех праздниках, – очередной смешок. – Ты привыкнешь.

Да уж. Проблема лишь в том, что привыкать к этому у меня желания нет. Все еще верчу телефон в руках, неуверенный в том, что готов вернуться. Яна внимательно вглядывается в мое лицо. Боже, за одни ее глаза я готов терпеть немыслимое.

– Можем уже уйти, я думаю, – произносит она. Я благодарно улыбаюсь.

Протягиваю руку и оглаживаю пальцами контур ее лица. Она прижимается щекой к моей ладони. В сердце теплеет, все заполняется предвкушением сегодняшней ночи. Темный коридор срабатывает как мощный допинг в оживших перед глазами картинках. Полина у мамы, вся квартира в нашем распоряжении, на работе вполне можно взять себе выходной на завтра и тогда у нас будут почти сутки. Только для двоих.

– Дочь, – раздается звонкое сзади. – Пойдем, поможешь мне.

– О-о-о, – протяжно стонет Яна. – Я быстро. Пара минут и будем прощаться.

Она привстает на мысочках и касается моих губ в быстром поцелуе, а затем уходит за матерью на кухню. Я отрываюсь от стены и возвращаюсь к шумным гостям. Пара минут. Вполне приемлемо.

– О, зятек! – шумно приветствует меня глава семьи, вызывая очередной скрежет внутри. – А мы как раз приступили к твоему презенту. Должен тебе сказать – вещь! – выставляет он большой палец.

– Рад, что нравится, – как можно более нейтрально отвечаю я. Захмелевшие люди раздражают, когда ты сам почти трезв.

– Артур, по праву новоприбывшего, Вы первый в очереди, – звонко обращается ко мне безумная тетушка, перетасовывая огромную колоду карт в руках.