Страница 14 из 55
– Договор испорчен, – поднимаю испачканную бумажку вверх и трясу перед носом начальника. – Ввести в 1С нельзя!
Припечатываю договор к травмоопасной груди со всей силой и испепеляю взглядом мужчину. Не только Дьявол может дышать огнем.
– Здесь пара пятен, в чем сложность?
– Не виден лицевой счёт, а клиента в базе нет.
– В отделе продаж должна быть электронная копия.
– Предлагаете мне их вызванивать, когда я по уши зарыта в бумажках?! – мой голос опасно поднимается и начинает звенеть.
– Предлагаю успокоиться и… Не. Орать! – гремит в ответ.
Жёсткие пальцы хватают меня за локоть и затаскивают в кабинет. Хлопает дверь. Два огнедышащих дракона оказываются в опасной близости, хана деревушке.
Дьявол забирает у меня из рук договор, подходит к столу и набирает чей-то номер. Сухо отдает распоряжение найти нужного клиента и переслать информацию ему на почту. Нажимает "отбой" на селекторе и поднимает на меня гневный взгляд.
– Что-то ещё? – обманчиво-вкрадчиво спрашивает он.
– Да. Обезболивающее!
И ледяной душ.
Глава 13. А вот и инквизиция
Яна
– Ульяна, у нас есть в аптечке обезболивающее? – длинный палец удерживает кнопку на селекторе, а глаза не сводят взгляда с меня.
– Нет, Артур Дмитриевич, только жаропонижающие, от давления, антигистаминные, обеззараживающие, – нудно перечисляет сухарь.
– Сходи, пожалуйста, до аптеки.
– Хорошо, Артур Дмитриевич, а что взять?
Чертовский вопросительно выгибает бровь, безмолвно переадресовывая это послание мне.
– МИГ! – говорю громко, чтоб Ульяна слышала.
– Понятно, – сквозь зубы цедит она и кладет трубку.
– Что-то ещё? – сверлит черными иллюминаторами, упираясь руками в стол. – Массажиста? Личного бариста? Кабинет? Что мне сделать, чтобы Вы закончили свою гребанную работу вовремя?
Между нами так и повисает непроизнесенное "И свалили в закат". Вы посмотрите, кто тут на грани! А ведь детям спички не игрушка, полыхнет!
– Негров с опахалом! – не удерживаюсь от колкости. – У вас тут чертовски… жарко! Как в аду!
Дьявол буквально сереет от сдерживаемого гнева. Вижу, как на шее вздымаются вены, а глаза практически наливаются кровью. Придушит. Точно. И никакая булавочка не спасет. Ее, кстати, на вчерашней рубашке дома оставила, ой, тетя, почему я тебя не послушала?
Он выпрямляется над столом, складывает руки на груди и стреляет в меня огненными стрелами под названием "взгляд". Уфф, белочка снова раскручивает колесо. Плохой зверь, сидеть, лежать, смирно, фу!
– Можете снова освежиться, – это ирония, да?
Чертовский машет головой на дверь справа, туда, где ещё недавно я светила своими ромашками.
– А вы только этого и ждёте, небось. Это у вас такое крещение огнем? Заманили, раздели… – куда меня несёт, божечки.
– Что?! – от вкрадчивости не осталось и следа.
А меня ором не взять, я закалённая, и нечего тут челюстью играть, не впечатляет!
– Неудивительно, что от вас предыдущий специалист сбежал! Тоже погладить ваши рубашечки просили? Ау, рабовладельческий строй канул в лету! Крепостное право отменили!
Ярость огромной волной поднимается изнутри, словно на затухающие угли подул ветерок. Чего, спрашивается, так разошлась? Подумаешь тиран и деспот, мне-то что, с ним детей не крестить, работку не работать! Все внутри клокочет, поднимается, кипит, требует выхода. А как мы знаем, спроси любого психолога, сдерживать эмоции – себе вредить! Вот и…
– Правильно говорят, не делай добра, не получишь зла, – цедит злющий начальник. – Напомнить у кого здесь кривые руки?
– Вот только оскорблять меня не надо! – выхожу на фальцет. – Прямее и не встретишь! Это вы… вечно… А я жертва обстоятельств!
– Жертва здесь я!
– Вы – рабовладелец!
– А-а-а-а, – вцепляется в волосы Дьявол, рычит. – И как мой брат тебя терпит, исчадие ада! – зло бросает и принимается расхаживать по кабинету, дыша, как паровоз. – Задушил бы во сне!
– Нам просто не до сна! – пропускаю мимо ушей это его "тыканье" и неучтивое "задушил". Почему-то дергать Дьявола за ро́жки кажется сейчас очень привлекательным, жизненно необходимым, как воздух! А то, что для красного словца вру, так, а кто поступил бы иначе?
– Свалилась на мою голову! С блинами своими, дубами, трусами! – нервно рявкает начальник, словно сам себе под нос.
Впечатлился всё-таки ромашками на заднице…
– Жил, работал спокойно. Что за испытание на мою нервную систему? – Артур Дмитриевич останавливается и поднимает на меня два тлеющих уголька в черной бездне. – Если бы не брат…
– Да-да, придушили, я поняла.
– Уволил прямо сегодня! Сейчас же!
– Ага, а кто вам разгребать вашу свалку из документов будет? – впиваю руки в бока и делаю шаг к темному рыцарю. – Я, может, и сама не хочу у вас работать! Просто не привыкла бросать дела на полпути. Одолжение вам делаю!
– Я освобождаю Вас от обязанностей, – плюется ядом Вельзевул. – Скатертью дорога! – шаг навстречу, размахивание рукой.
– Какой же Вы невыносимый… несносный… невозможный… – на языке вертится одно словечко, но произнести его не решаюсь, слишком мало свидетелей, слишком мало путей к отступлению. Просто делаю шаг вперёд и тычу пальцем в стальную грудь человека-летучая-мышь. Дышу в такт расшалившемуся сердечку, поджимаю пальцы на ногах от напряжения.
Руку простреливает электричеством, змейка разряда пробивает от кончиков пальцев до самых лопаток. Я ошарашено моргаю и прижимаю покалывающую ладонь к груди.
– Вам нужен антистатик, – испуганно шепчу я, разом теряя весь запал.
Творится какая-то чертовщина. Мракобесие!
– Мне нужна инквизиция, – темная глыба нервов делает шаг ко мне, мысы нашей обуви сталкиваются, пространство сжимается, воздух искрит. – Ведьма! – выдыхает Дьявол мне в лицо.
Горячо и гневно. Его крупная ладонь с растопыренными пальцами поднимается вверх и приближается.
Все, мне каюк. Вот сейчас он сомкнет ее на моей шее, перекроет кислород и аля-улю, асталависта, бэби. Надо бежать, пнуть его, оттолкнуть, спасаться, ещё не поздно. Но сигналы мозга почему-то до тела не доходят. Руки трясутся, ноги слабеют, пульс выжимает угол в триста шестьдесят на спидометре аритмии, а потом замирает.
Потому что рука скользит мне на затылок.
Потому что губы приклеиваются к губам.
Какой-то булыжник ухает вниз, давит неугомонную белку, разбивает в щепки ее колесо, закручивает каждый нерв, тянется расплавленной лавой вниз живота. Это длится секунду: бесконечную, болезненно-мучительную, сжигающую дотла. Эта секунда кружит комнату, взрывает фейерверки перед глазами, вырывает сердце и вставляет его обратно задом наперед, чтоб стучало мне в спину.
Я теряюсь в пространстве, лишаюсь любой мысли, каждая клетка тела вопит на древнем, как мир, языке. Четко знаю только одно – губы шевелятся. Его, мои. Я приоткрываю рот, чтобы пустить больше огня в свое тлеющее тело, поднимаю руки, чтобы захватить себе больше проснувшегося вулкана, но громкий стук в дверь заставляет очнуться.
Вмиг становится холодно, пусто, непонятно. Я открываю глаза, а Дьявол, способный испепелить одним лишь касанием, уже на другом конце кабинета. Запускает пальцы в черные волосы, суетливо оглядывается. Дверь позади меня открывается, доносится чей-то голос, перед лицом появляется красно-белая коробочка. По инерции беру ее в руки, совершенно не сознавая, что это, для чего, от кого.
Кровь ещё шумит в ушах плотной завесой, руки дрожат, губы онемели. Нужен воздух. Холодный душ. Бригада реанимации. Разворачиваюсь и на непослушных ногах выхожу из кабинета. Набираю воды в кулере, осушаю половину пластикового стаканчика и прижимаюсь лбом к стене.
Было или…
Сейчас кажется, что просто бредила. Никто не сминал мои губы, не сжимал требовательными ладонями затылок, не опалял дыханием щеку.
Быстро моргаю, словно так можно перезагрузить мозги, очистить разум, отчленить хорошее от плохого. Но нечего отчленять. Все было плохо. Нет, хорошо. Все было слишком хорошо, так, что аж плохо.