Страница 47 из 54
— Давай, зайчик, — подталкивает меня Валентина Павловна. — Твоя реплика.
Я выдыхаю, как и всегда перед важной ролью — да, не Джульетта на сцене мариинки, но отыгрывать Симку на детских праздниках тоже нужен талант — и бодро скачу к Теремку.
— Терем-теремок! Кто в тереме живёт? — звонко выдаю я, размахивая кустом моркови.
Меня приглашают внутрь, а я, если честно, пропустила момент с дверью, пока ловила теплую улыбку своего Медведя, так что разбегаюсь и с криком "Посторонись!" прыгаю в окно теремка.
Раздаются оглушающие аплодисменты от единственной зрительницы на диване и тихий хохот обитателей дома.
Спектакль продолжается, как ни в чем не бывало, звери все пребывают, но повторить подвиг с окном не решаются и залезают в терем традиционным путем — сбоку. И тут наступает очередь Медведя.
Его вживание в образ оставляет желать лучшего, но я все равно глаз от него оторвать не могу. Такой он смешной сейчас, молодой, задорный. Никогда бы не подумала, что он будет участвовать в таких глупостях, но ради семьи… Да, он на многое готов!
За своими романтическими думами я не замечаю, как терем наш начинает сдуваться и что звери все, кроме меня, поспешили отсюда ретироваться. Потолок начинает стремительно приближаться, окно искривляется, затрудняя выход. И тут на своей лодыжке я чувствую чью-то обжигающую ладонь. Вскрикиваю и тут же валюсь на спину, сверху меня прижимает Медведь.
— Раздавлю, — гудит он мне в ухо, обжигая горячим дыханием кожу.
— Кажется, теремок развалился? — обнимаю широкую спину.
— Все сбежали, одна зайка осталась, — короткий поцелуй в шею.
— Хочу, чтобы меня медведь спас, — шепчу ему в губы.
— Эй-ей, звери лесные, нам, вообще-то новый терем пора строить, — доносится снаружи полусдутого теремка.
Уверена, было бы куда — постучали.
— Это уже без нас, — отзывается Влад. — Мы решили в город с зайчиком сбежать.
— На ужин хоть останетесь? — обеспокоенно спрашивает его мама.
— Останемся? — заглядывает мне в глаза Влад.
— Я ужасно проголодалась, — киваю я.
— Кто бы сомневался, — усмехается он, скатывается с меня и тянет на выход.
Терем без нашего давления внутри окончательно опадает. Семья Влада в количестве восьми очень творческих человек смотрит на нас с изучающим любопытством. Я переступаю с ноги на ногу, поправляю сбившиеся ушки и отгрызаю огромный кусок моркови у себя в руках.
А что, я, когда нервничаю, всегда ем!
С громким хохотом чета Горьких начинает разбредаться по дому.
— Покажешь свою комнату? — томно спрашиваю Медведя, теребя подол платья.
— Боюсь, из нее уже давно сделали детскую для племянников. Они сейчас на дневном сне как раз, поверь, эти бомбы замедленного действия раньше лучше не будить.
— Что, ещё одно подрастающее поколение артистов?
— Не то слово, Май, не то слово.
Оценить масштаб актерского состава семьи в полной мере мне удается за ужином. Они наперебой рассказывают смешные истории из их театральной жизни, а потом взахлеб делятся фактами из детства Влада. Медведь, уже перевоплотившийся обратно в юриста, только отшучивается и сжимает мое колено под столом.
— Майя, а где ты служишь? — о, а вот и время опроса спутницы сына наступило.
— Я аниматор, — просто и без обиняков. Мне не стыдно, не в этом окружении.
— Майя по образованию постановщик театрализованных представлений, — добавляет Влад. И мне кажется, или в его вариации это звучит даже гордо?
— Круто! — подтверждает мою мысль Соня, как небо и земля, отличающаяся от брата и по характеру и внешне. — Как вы встретились вообще с сухарем?
— С сухарем?
— Очень по-взрослому, Соня, — усмехается Влад. — Для собственных детей ты тоже придумала обидные прозвища?
— Конечно! Траляля и Труляля![1]
— Кроличья нора, говорю же, — закатывает он глаза.
— Не уходи от темы, — тычет она в него вилкой. — Я поставила на то, что ты сбил ее на машине, а потом сам же спас и — БАМ! Синдром спасителя и жертвы. Иначе, как объяснить этот феномен? — обводит нас воздушным сердечком.
— Вы что ставки делаете?
— Ой, братец, радовался бы. В кои-то веки всю семью на уши поставил.
Я смущённо обвожу взглядом присутствующих и понимаю, что каждый член семьи — даже подслеповатая бабушка — за нами наблюдает. И от них не укрылись и наши полуулыбки, и рука Влада на моем колене под столом, и то, как мы смотрим друг на друга. И каждый, каждый здесь жаждет узнать, как же это произошло.
Ну да, помним про жену и развод в процессе. Наверное, все выглядит не очень красиво.
— Ну же, не томи! — расходится сестра.
— Я влезла к нему на балкон, а он вышвырнул меня полуголой за дверь. Это была любовь с первого взгляда, — влезаю я.
Над столом снова грохочет смех.
— О, настоящая пчёлка! — смеётся мама Влада. — Влетела и ужалила!
— А если серьезно? — не унимается Соня.
— Все так и было, — пожимает плечами Медведь. — Любовь с первого взгляда.
Он говорит это так просто и так легко, что до меня не сразу доходит смысл сказанных слов. Я ещё пару секунд жую салат, анализируя его фразу, пока меня не бросает в пот. Он же не… не признался мне в чувствах при всей своей семье? Черт, кажется у меня шок. Сердцебиение зашкаливает, по спине холодные потоки, в глаза словно песка насыпали.
Надо освежиться, срочно!
Я резко вскакиваю с места, отталкивая стул от стола. Платье цепляется за металлическую спинку, слышится тихий треск, и все взгляды обращаются ко мне.
Ещё бы, вряд ли бывшая жена Влада светила перед ними своей грудью!
А я — да.
[1] Траляля и Труляля — персонажи книги «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла
* * *
Глава 45. Брат и сестра — одна сатана
Майя.
— Перфоманс удался! — громко выдаю я, театрально кланяюсь, подтягивая в это время ускользнувшую ткань обратно на грудь.
Уверена, сейчас мое лицо напоминает свежесваренную свеклу, но главное же держать мину!
За столом слышатся неуверенные хлопки, сначала со стороны бабушки Влада, — спасибо, прекрасная женщина, — затем от его сестры, явно легкой на подъем, а затем и остальных участников моего незапланированного шоу. Серьезно? Никаких косых взглядов, поджатых губ и презрительных реплик? Вот что значит творческая среда!
— И приз за лучшее первое впечатление получае-ет, — затяжно начинает Соня. — Майя! Блистательная и раскованная!
— Благодарю, благодарю, — поклон, ещё поклон. — А теперь блистательной и бестолковой, — делаю я акцент на последнем слове и получаю пару смешков в ответ. — Нужен антракт.
Я гордо выхожу из-за стола, придерживая неугомонное платье, и неспешно удаляюсь вдоль коридора к уборной. За спиной слышен гомон оживленных голосов и звонкий смех.
Позор успешно пережит. Можно расходиться.
Смотрю на себя в зеркало и громко вздыхаю. И на что надеялась? Обойтись без приключений — все равно, что верить в Деда Мороза — разочарование болезненно и неизбежно.
Нда, Май, ничего не меняется: бьешь рекорды, берешь новые высоты. Жаль, что вовсе не карьерные. И когда я перестану разочаровывать хотя бы саму себя?
Очередной жалостливый стон заглушает поток холодной воды из-под крана. Брызгаю себе в лицо ледяными каплями, пытаясь охладить пылающие щеки, провожу влажной ладонью по шее и груди. Чертова лямка теперь держится не на булавке, а на соплях. Гуся меня прибьет. Ее единственное платье! Любимое!
И что теперь делать? Дурацкое декольте, болтающееся чуть не до пупка, никак не подтянуть. Тут либо искать нитку с иголкой и снова позориться, либо сидеть весь вечер, обхватив себя руками — и тоже позориться, ага.
Мои самоуничижающие мысли прерывает стук в дверь. Черт, это наверняка Влад, а его ироничный взгляд я сейчас точно не выдержу!