Никогда с тобой

Во мне снова поднимается злость. Вторая девчонка за гребанный год, которую мы должны оставить в покое. Какого хера вообще? Мы никогда и никого не жалели. Что вдруг происходит?

— Она твоя сестра, блядь, — напоминает, словно об этом так легко забыть. — Сам потом жалеть будешь, что так с ней поступаешь. Вообще, хватит уже… мы выросли, игры кончились.

— Нет никаких игр, Ким… я просто ее ненавижу.

Друг буравит меня взглядом долгие минуты, после чего все-таки выходит из машины. Я тут же срываюсь с места и, выехав на дорогу, лечу вначале домой, а затем меняю маршрут. Сворачиваю на квартиру, оставленную мамочкой. Сама она свалила куда-то в теплые страны с очередным любовником. Дала мне ключи и сказала пользоваться хатой в ее отсутствие. Насколько мне известно, она еще не вернулась, а значит, я могу там зависнуть.

По пути пишу Дине, с которой мы периодически трахаемся. Спрашиваю, могу ли за ней заехать и снова меняю курс. Останавливаюсь у многоэтажки. Дина уже меня ждет. Она единственная из всех телок, что у меня были, не пытается набивать себе цену. Не нервирует меня своими опозданиями и не заебывает постоянными смсками и звонками. Идеальная. Такую и в жены взять можно. Хорошо, что я в это дерьмо лезть не собираюсь никогда в принципе.

Квартиру открываю своим ключом, но тут же наталкиваюсь и на обувь, стоящую у двери и на отчетливый запах кальяна. Мама дома. Вернулась. Собираюсь свалить по-тихому, но не выходит. Мамаша вываливается в коридор в шелковом халатике. Смотрит на нас, как на пришельцев.

— Стасик?!

Хуясик, блядь.

Я стискиваю челюсти. В такие моменты мать ненавижу больше отца. Впрочем, я их обоих ненавижу в равной степени, просто в определенный период моей жизни кто-то отличается сильнее.

— Привет и пока. Я думал, ты на Бали.

— На Мальдивах, вообще-то…

— Хоть в Антарктиде, — не выдерживаю. — Приятно было увидеться.

Она нас не задерживает. Идет следом, чтобы закрыть дверь, хотя я и сам прекрасно это могу сделать. Оказавшись на лестничной площадке, слышу, как щелкает замок и засов. Ухмыляюсь. Так вот почему пошла за нами. Не чтобы отдать дань уважения и провести сына, а чтобы закрыться наглухо.

— Та-а-ан, — разочарованно тянет Дина. — У меня родители.

— Ко мне поедем.

— Домой?

— Угу.

— А отец?

— Его нет дома.

О том, что там может оказаться новоиспеченная мамаша умалчиваю. И о сестре, конечно, тоже не рассказываю. Мы с Диной вообще редко говорим о жизни. Я предпочитаю ее трахать, а она громко стонать.

Дома нет никого. По крайней мере об этом говорит абсолютнейшая тишина. Мы беспрепятственно поднимаемся ко мне. Динка отпрашивается в душ, а я проверяю наличие презервативов. Сегодня мне нужно отвлечься, расслабиться, хоть на несколько часов забыть о той, кого возненавидел со второй встречи. Не с первой. Тогда я ее…

Я ее…

Ни хера.

Быть этого не может!

— Я все! — радостно сообщает Дина.

Ее высокий голос в это мгновение вызывает лишь хмурое раздражение, но я киваю. Заваливаю ее на кровать под визг. Сука, уши сводит, но терплю. Мне она нужна. Сейчас. Не время разбираться, что она делает не так.

Мне просто. Нужно. Потрахаться.

Проветрить чертовы мозги и выбить ту дурь, которая появилась. Внезапно и неожиданно.

В первую встречу я ее хотел.

Нет! Бред. Полнейший.

У меня просто недотрах. Сколько мы с Диной не виделись? Неделю? Вот отсюда и эти дурацкие мысли. Встает на любую бабу с сиськами. У сталкера они тоже есть. Третьего размера, как минимум.

Снова не о том думаю. Отвлекаюсь на Дину. На ее налившуюся грудь, на узкую талию, на широкие бедра.

— Возьмешь в рот?

Она кивает, призывно опускаясь на колени. Я дергаю пряжку ремня, расстегиваю пуговицу, предвкушая, как ее пухлые губы обхватят мой член, когда в дверь стучат. Едва слышно, но стук почти сразу повторяется уже громче. Дина тут же заматывается в полотенце, а я с шумом втягиваю воздух и иду открывать.

Дверь распахиваю так сильно, что та норовят слететь с петель. Собираюсь послать пришедшего нахер, но застываю от шока в дверном проеме. По ту сторону не прислуга, не отец и даже не его будущая женушка. Там она. Говорю же, сталкер… Идиотка, не понимающая слова “границы”.

— Я тут, — мямлит. — Я хотела.

На ней все еще моя толстовка. Интересно, она только что пришла и поэтому ее не сняла, или…

— Пошла на хер! — заявляю, захлопывая дверь перед ее носом.

Глава 12

Соня

Темное деревянное полотно захлопывается слишком неожиданно. Я надеялась, что после случившегося Тан не будет настроен так категорически, но он, кажется, стал относиться ко мне только хуже. Его посыл предельно ясен. Мне остается развернуться и уйти в свою комнату.

С трудом подавляю необъяснимое желание постучаться еще раз и иду в свою комнату. Уже там сбрасываю с себя его толстовку. Делаю это молниеносно, внезапно осознав, что так и приперлась в ней к нему. Может, именно это ему не понравилось? Это разозлило? Может, я должна была принести его кофту в руках, а не прийти с извинениями прямо в ней?

Столько вопросов рождается в голове и ни единого ответа. Я нервничаю, не зная, как поступить. Складывать кофту и идти к нему снова или…

Прихожу в себя уже у двери. Не дав времени подумать, опускаю ручку вниз и собираюсь выйти, когда слышу звонкий женский голос:

— Когда в следующий раз тебе приспичит потрахаться — не звони мне!

Я застываю у двери. Желание выходить и сообщать о себе резко пропадает. Получается, когда я приходила к Тану у него в комнате была девушка? Мое разыгравшееся не на шутку воображение в красках рисует мне всевозможные сцены, что могли там происходить.

Девушка пулей пролетает мимо моей двери. Я прячусь за стеной, думая, что Тан последует за ней, но после ее стремительного удаления звучит лишь оглушающий хлопок двери в его комнату и звук закрываемой защелки. Видимо, его царскому величеству не подобает бегать за простыми смертными.

Отчего-то злюсь еще больше. Девушка мне незнакомая, я даже не успела ее рассмотреть, так быстро она последовала к выходу, но мне почему-то становится за нее обидно. Получается, он такой не только со мной, по сути навязанной сводной сестрой, но и с другими людьми. А друзья? Те, которые с ним постоянно сидят на обеде в столовой, они тоже подвергаются жгучей ненависти?

Стук в мою дверь едва не заставляет меня закричать. Не знаю, как сдерживаюсь, когда в комнату входит женщина средних лет. Мама познакомила меня с прислугой в доме, но их имена я запомнила плохо.

— Ужин готов. Мой рабочий день подошел к концу, так что я ухожу.

— А… вы говорили Стасу, что уходите?

— Он не интересуется такими вещами, — она пожимает плечами, а затем добавляет, понизив голос почти до шепота: — Мы стараемся лишний раз ему не надоедать.

Ну вот что он за человек, а? Если его даже прислуга боится трогать?

— Стас всегда таким был?

— О, думаю, вам лучше спросить об этом у Богдана Петровича, — отвечает испуганная женщина.

Киваю. Конечно, стоило предположить, что она ничего не скажет, хотя я надеялась выведать хоть крупицу информации. Спросить о Тане у Богдана Петровича кажется выше моих сил. Не представляю даже, как начать такой разговор. С каких слов? Да и стоит ли? Он ведь начнет расспрашивать, а если я признаюсь что просто хочу подружиться с его сыном, начнет давить уже на него, а это… это точно не пойдет на пользу нашему перемирию.

Прочтение написанных в университете конспектов занимает у меня несколько часов после чего я спускаюсь к ужину. Мама написала мне сообщение, чтобы не ждали их, так как они вернуться поздно. Тана, разумеется, не зову. Решаю, что он сам спустится. Должен же он проголодаться с обеда?

Тем не менее, даже после того, как стрелка часов переваливает десять, из его комнаты по-прежнему не доносится ни звука. Ловлю себя на том, что даже дышать перестаю и прислушиваюсь. Тишина.