Страница 23 из 56
– Ты надела мой свитер? – сквозь разбитые кости выходит почти свистяще.
Потому что надела и танцует. Кто вообще танцует дома? А носит чужие свитера с улыбкой на лице? Чудная.
Лиза резко тормозит свое кружение по комнате, откидывает с лица налипшие пряди и смотрит на меня удивленным взглядом. Словно не ждала. А потом расплывается в еще более широкой улыбке. Красивой. Да чтоб тебя.
– Грела для тебя, – смеется, делая шаг на встречу.
Я бы отступил, но некуда, позади закрытая дверь. А ноги вросли в пол. И в глубине сознания проплывает одна едва уловимая мысль: не хочу. Хочу стоять и ждать, когда подойдет, смотреть, как снимает с себя мой свитер, наверняка насквозь пропитавшийся ее запахом горьковатой вишни. Хочу, чтобы снова застала меня врасплох своими проворными пальцами, а потом найти повод устроить еще один показательный поцелуй. Я бы уступил.
Иррационально и глупо.
Голова туманится от этого ее коварного прищуренного взгляда и задорной улыбки. И оттого, как легко она порхает по небольшой комнате, в долю секунды оказавшись передо мной. И как выскальзывает из моего свитера – точь-в-точь, как я представил всего мгновение назад. Легкая ткань платья немного задирается, обнажая спортивные бедра, и я с трудом втягиваю воздух через рот.
Это чувство сложно спутать с другим. Острое, ничем не оправданное влечение.
Взгляд скользит выше и меня, наконец, кидает в реальность. С размаху и без удовольствия. Потому что деталь, которую напрочь выветрило из моей головы, слишком существенная. Это, мать твою, важнее всего на свете.
И я не могу так обойтись с беременной девушкой.
Если бы мы оба были свободны…
– Спасибо, – перехватываю из ее рук джемпер и быстро его надеваю. Будоражащий запах ожидаемо бьет по рецепторам, но я заставляю тело заткнуться. Самое неподходящее время, самая неподходящая кандидатура.
Становится не по себе от того, что творилось в моей голове несколько мгновений назад, и я пытаюсь сгладить углы.
– Прости, что напал. Больше этого не повторится, – поправляю ворот свитера, отводя взгляд. – Поддался на провокацию сестры.
Тишина в ответ слегка напрягает и приходится взглянуть Лизе в лицо. Не заметить, как гаснет ее улыбка невозможно. Чувствую себя последним ублюдком. Но у нас же простой договор.
– Соглашение в силе? – спрашиваю аккуратно.
– Конечно, – преувеличенно бодро говорит она. – Меня же еще не прокатили на пони!
– Ты уверена, что тебе можно? – снова опускаю взгляд на ее живот. Это не кажется такой уж безопасной идеей.
– Ты намекаешь, что я слишком большая для бедной лошадки? – досадливо морщит нос, вызывая желание улыбнуться. Забавная. – Я же не полезу всерьез на пони! – восклицает, размахивая руками. – Выберу коня покрупнее и поспокойнее.
– Я скорее имел в виду…
– Бонапарт выглядел весьма приличным конем! И Рина его посоветовала. Кстати, о твоей бывшей подружке… – она отступает на шаг и поворачивается ко мне спиной. – Ничего рассказать мне не хочешь?
Рина.
– Зачем? Видимо вы уже достаточно сдружились, чтобы обсудить все женские секреты, – раздраженно говорю я. Не ожидал такой откровенности от бывшей.
– Мог бы и посвятить в семейную драму. Чувствовала себя полной идиоткой.
Она подходит к кровати и берет с нее свой телефон. Экран в ее руке загорается, но не увидев на нем ничего интересного, она его выключает.
– Есть еще что-то, что я должна знать? – оборачивается на меня.
«Меня к тебе влечет»
– Нет.
– Отлично. Так что, меня кто-нибудь прокатит на лошадке?
Глава 20. Лошадиные бега
Лиза
Вот… дурень.
Ладно, полудурень.
Совершенно непробиваемый человек. Я ему тут себя на блюдечке с голубой каемочкой, а он с каменным лицом мне «фи». Ладно. Еще посмотрим, чья возьмет. Его железная выдержка против моего броненапора. Раунд начался!
Мы спускаемся в гостиную, где нас уже поджидает шушукающееся семейство. Алена, правда, в приглушенном разговоре не участвует, а мирно попивает очередную порцию коктейля, развалившись на сером диванчике посреди комнаты. Когда мы появляемся, разговор стихает и три пары глаз обращаются к нашим весьма заметным персонам. Окей…
Данил находит мою руку и сжимает ее. Кажется, даже не осознанно. Я, конечно, пользуюсь ситуацией и льну к нему чуть ли не всем телом, прилипая банным листом – не отдерешь. Шагаем к дивану, на котором расположилась сестра Дани и останавливаемся позади него. Я кладу телефон на подлокотник и опираюсь о диван бедром. Алена отрывается от коктейльной трубочки и задирает голову повыше, чтобы заглянуть брату в глаза.
– Беру свои слова обратно, братик, – с усмешкой говорит она, многозначительно кривя уголки губ.
Даня не удостаивает ее ответом, обращается то ли к отцу, то ли к его пассии.
– Можем устроить конную прогулку? Лиза хочет покататься.
– Да, я… я организую, – чуть ли не вскакивая с места, отвечает Рина.
От меня не укрывается, как закатывает глаза сестра Дани, снова шумно присосавшись к бокалу. И как улыбается его отец, сжимая в руках ладонь суетливой девушки.
Мы стройной процессией из трех человек снова выходим из дома и идем в сторону загона. Лошадок на поле не видно, и я удивленно кручу головой, выискивая их взглядом. Они же не ускакали, да? Они же не дикие в лес срываться?
Даня аккуратно направляет меня рукой, когда я туплю на горизонт, обеспокоенно ища коричневые пятна, и разворачивает в сторону невысокой постройки. Я сразу понимаю, то это конюшня. Не только по характерному запаху, но и виду. Именно такие показывают в американских фильмах. Мы заходим в полутемное помещение с прорезиненным полом, вызывающим неподдельное изумление. Ноги слегка пружинят при ходьбе, и это интересное ощущение. Вдоль стен расположены загоны, огороженные деревянными перегородками, на каждой из дверок, над которой торчит породистая голова, прикреплена табличка с именем. Я сразу узнаю Бонапарта, которого мне рекомендовала Рина и, не глядя на остальных, несусь к нему.
– Погладь его по шее, – рядом тут же оказывается главный знаток поняшек, как я поняла. – Вот так, – показывает Рина. – И поговори с ним, только приветливо и спокойно. Так вы знакомитесь.
Я повторяю показанные движения и как дурочка произношу единственное, что приходит в голову: хороший, хороший конь.
– Доверие лошади очень важно, иначе он может не дать себя оседлать, – с горящими глазами рассказывает Рина.
– Откуда ты столько о них знаешь?
– Я с детства занималась верховой ездой. Рядом с нашим домом был ипподром и всех девчонок отдавали заниматься туда, пока мальчишек тренировали в футбол. Это любовь на всю жизнь, – любовно поглаживая подставленную морду Бонапарта, делится она. – Сергей купил мне их. Теперь я учу верховой езде.
– Серьезно?
Вот уж щедрый папик.
– Да, вожу детишек и парочки на фотосессиях. Наш Бони звезда. Да, красавчик? – трепет разомлевшего коня за гриву. – Пошли, покатаем Лизу.
– Я возьму Тэтчер, – сзади Даня, о котором я успела позабыть, переключившись на другого красивого жеребца, уже тащит за поводья лошадь на улицу.
Чуть более светлая коричневая лошадка бодро гарцует за мужчиной, уже оседланная. И когда успел?
– Ты тоже поедешь? – удивленно интересуется Рина. – Ты не катался с…
– Не пущу же я ее одну, – не поднимая на нас взгляда, поправляет уздечку и проверяет крепления.
«Её» — это видимо меня.
Класс. Что может быть круче романтической прогулки на лошадках?
Рина готовит мне Бонапарта, параллельно рассказывая с какой стороны правильно подходить, куда вставлять ногу и где браться за холку, чтобы конь не почувствовал. Я внимательно слушаю, нетерпеливо притаптываясь рядом. Щекочущее ощущение предвкушения разворачивает целую кампанию в животе. Быстрей бы уже!
Когда Рина дает отмашку я вставляю левую ногу в стремя, отталкиваюсь от земли и довольно ловко перебрасываю правую ногу через сидение. Да я рождена для верховой езды!