Наставник для Веры

Марк позвал меня в кабинет, едва я успела разложить наши с ним покупки. Но сейчас все благостные мысли о шопинге улетучились. Я вообще ничего не понимала.

— Ну да. Решил вот распечатать, так же лучше видно, чем в телефоне.

— Угу, — «на автомате» соглашаюсь. — Погоди, так наша квартира принадлежала Андрею Иванову?! Тому самому?!

— Формально она принадлежала его матери, она здесь тоже указана, как видишь. А затем оформила документы уже на твою маму. Но Андрей был прописан в этой квартире всю его жизнь.

Я не глядя опустилась на диван.

— Так наша квартира... Погоди! Тетя Зина, наверное, знала об этом, да?! — Я поежилась. — Не могла не знать, где он жил и где жила его мать, раз замуж за него собиралась. Теперь понятно…

— Понятно, почему она так рвалась отнять у тебя эту квартиру? — Марк присел на краешек своего стола и задумчиво нахмурил лоб. — Она не производит впечатления доброго человека, с ее уверенностью, что весь мир ей обязан… она могла быть в бешенстве, что им с Агатой не досталась эта квартира.

Я молчала… И находила простые объяснения ненависти тетки ко мне. Вечно обиженная на весь мир, который явно ее в чем-то ущемил, но не торопился отдавать должок. Была я однажды в их с Агатой квартире, в которой они жили, пока ко мне не переехали… По сравнению с ней наша «трешка» почти дворец. Наверняка они считали несправедливым, что в этой квартире живем мы с мамой, а не дочка Иванова. Но…

— Но каким образом его мать оставила эту квартиру нам?! — Я вскочила с дивана и нервно зашагала по кабинету. — И почему я никогда не спрашивала у мамы? Да мне и в голову не приходило…

— Пошли чай пить. — Марк поймал меня в объятия. — С пончиками. Ты с какой начинкой будешь?

— Что? — Ошарашенно смотрю на своего великана, у меня сердце каждый раз сжимается, когда я вижу на его лице эту мягкую простодушную улыбку.

— Я буду с шоколадом и ванилью. Всю дорогу о них мечтал. Давай их уже съедим!

Запах у сдобы и правда умопомрачительный, в другой раз я, может, и забыла бы обо всем, но мои предположения рождали новые вопросы. И я продолжала ими сыпать уже на кухне, где Марк заваривал чай.

— Значит, моя мама тоже знала Андрея? Смотри, нас сюда прописали практически одновременно сразу после моего рождения. Почему так? И почему я никогда не видела и не слышала про Андрея? И его мама… она умерла через полгода после моего рождения…

— Сколько вопросов. — Марк поставил на стол чайник. — И на них никто тебе не ответит, кроме…

— …кроме моей тетки! — подхватила я. — Но она не станет.

— Станет, но так смешает правду с враньем, что лучше бы ничего не говорила. Кушай пончики.

Вот аппетит у человека! И выдержка какая. Меня от одной мысли про тетку трясти начинает.

— Я не хочу с ней судиться и в полицию тоже не хочу обращаться, Марк.

— Твое право. Поступай так, как ты хочешь. Только чай пей, пока не остыл.

— Давай завтра съездим на кладбище! Пожалуйста! — Я протянула к нему руки. — Мы же собирались, но все никак не доехали. Я просто обязана к Андрею приехать и поблагодарить его, ведь он, его мама дали нам крышу над головой. Наверное, моей маме некуда было больше идти…

Марк молчал и внимательно смотрел на меня таким взглядом, что я снова поежилась.

— Что?! Я не права?

— А тебе не приходила в голову мысль, что ты имеешь к семье Ивановых больше отношения, чем думаешь?

Я отвела глаза в сторону. Великан больше ничего не говорил, он терпеливо ждал моего ответа.

— Это будет совсем невероятно, — наконец, выдавила из себя несколько слов. — Я не могу быть его дочерью, если ты об этом.

— Почему?

— Да потому, что мама ненавидела моего отца! Сказала, что он променял нас на бутылку водки. Вряд ли бы она стала такое говорить о человеке, который отдал ей свое жилье.

— Формально отдал не он, а его мама, — мягко поправил Марк. — Но ты права, не нужно строить пустых предположений. Костя в последние дни чудеса просто демонстрирует, а два месяца вообще с места не могли сдвинуться, пока ты не появилась. Ты вдохновляешь, Вера.

Марк шутил, я понимала, но все равно краснела под его мягким взглядом. За весь вечер он больше ни разу не вспомнил о моих родственниках и об Иванове. А я сидела на диване, прижавшись к нему и укрывшись пледом, и думала… Думала о маме. О том, что я ее как человека, как женщину совершенно не знала. Просто любила ее, потому что она моя мама. И все. А сейчас столько вопросов… От слов Марка про моего возможного отца мне до сих пор не по себе. Не хватало только, чтобы у нас с Агатой был один и тот же отец. Это же не драма и не индийское кино. В жизни такого не бывает. Или бывает?

Утром просыпаюсь разбитая и плетусь на кухню в надежде, что Марк уже приготовил завтрак и сварил кофе. Иду и сама поражаюсь своим диким мыслям. Да, Дуби, к хорошему привыкла ты очень быстро. А помнишь, как чуть в истерике не билась, если ужин успевал остыть к возвращению Вадима? И как неслась через дорогу, рискуя попасть под машину, но главное ведь было — успеть в магазин до закрытия, иначе муж, которому я всем обязана, останется без любимых чипсов вечером…

— Марк? — Я повела носом: завтрак точно есть, а вот где великан?!

Профессор появился на кухне через пять минут, когда я уже выкладывала на тарелку овсяную кашу.

— Уже проснулась? — Легкий поцелуй в плечо — и мир снова стал добрым. — Как спалось?

— Сны какие-то странные снились… Ты кашу будешь?

— Ага. — Марк подошел ближе и положил свои руки мне на плечи. — Ну что, готова ехать сегодня?

Я кивнула. Я должна все знать!

Подмосковное кладбище, на котором был похоронен Андрей Иванов, оказалось довольно небольшим, но со своей парковкой и вполне приличной дорогой. Я, честно говоря, ожидала худшего, учитывая слова тетки, но здесь место очень тихое и спокойное. Невдалеке видна новая церковь, при входе на кладбище охрана, а пока мы искали могилу Андрея, встретили аж двух уборщиков.

Стеснение в груди сковывало, мне словно не хватало воздуха, а ведь именно здесь так хотелось вдохнуть полной грудью.

Я не знаю, что чувствовала — волнение зашкаливало, но оно же делало меня какой-то безучастной. Покорно шла за Марком, который двигался вперед неторопливо, постоянно сверяясь со схемой, которую прислал Константин.

— Ну вот мы и пришли, — медленно произнес великан. — Вот этого я не ожидал. Хотя пора уже перестать всему удивляться.

— Ну а почему? — Я смотрю на идеально убранную могилу, за которой, похоже, ухаживают постоянно. — Тебя что смущает? Тетка могла бы расщедриться…

— «Другу, брату, сыну и отцу. Прости нас», — читает Марк посвящение. А я смотрю на фото. Андрея узнаю сразу же, тут он чуть постарше, чем на фотографиях из Алехино, и очень уставший.

— Прости нас? Кого это простить? — Я ставлю четыре гвоздики в вазу, которую кто-то сюда давно принес.

— Интересно, кто поставил этот гранитный памятник? — Марк дотронулся до мемориала. — Он явно новый — наверное, всего несколько месяцев. Стоит очень недешево. Уверен, что это не Агата и не Зинаида. Но кто тогда?

Глава 60

Марк сидит в кресле, разложив на столе какие-то бумаги, и внимательно их читает, чуть нахмурив лоб, а мне хочется взмахнуть волшебной палочкой и остановить время. И смотреть на своего великана.

Но у меня нет ни волшебной палочки, ни маховика времени, как у Гермионы, я не могу возвращаться и возвращаться назад, чтобы тайком любоваться Марком.

Да я за эти три недели прожила целую жизнь, насыщенную, яркую и совершенно точно неповторимую. И теперь все мои предыдущие двадцать лет кажутся жалкой пародией на реальность.

Такого, как Марк Фридман, больше нет. Это не только я так считаю. Алка абсолютно согласна со мной. Я думаю, и Агата тоже, ведь она вешалась на него точно не только для того, чтобы мне досадить. Хотя и поэтому тоже.