Школьный вальс

Бросаю последний мрачный взгляд на Уткину, что пробирается через толпу, и отворачиваюсь.

То, что она надела юбку и накрасилась ещё не означает, что она действительно умеет веселиться. Знаю, я повёл себя как говнюк вчера. В которой раз. Но, видимо, способность сперва делать, а потом думать — досталась мне в наследство от отца. Я бываю резким, и по-другому просто не умею выражать свои мысли. И все же, мое мнение остается неизменным — тусовка Дара не место для заучки. Тут полно богатеньких придурков уверенных в том, что вокруг них вращается земля. Кто знает, что им взбредет в голову?

К счастью, пока прецедентов не случалось. Дар умеет ясно и четко расставлять границы, но я наслышан что происходит в других подобных этому домах. И, по правде говоря, даже для меня это слишком. А я, как вы знаете, далеко не пай-мальчик.

Ну и пусть Утка катится с этим кретином! Уж я-то найду, чем себя развлечь, не сомневайтесь.

Расправив плечи, уверенно пресекаю толпу, которая передо мной расступается, точно Нил перед Моисеем, и поднимаюсь на второй этаж. Должно быть, я выгляжу более сердитым, чем мне кажется, раз от меня люди шарахаются.

Грачева я нахожу на террасе, откуда открывается прекрасный вид на внутренний двор и цыпочек в бикини. Друг лениво покачивает стакан в руке, о чем-то напряженно размышляя.

— Придумываешь план по спасению мира? — язвительно бросаю, падая в кресло.

— Я сегодня видел Алису с парнем, — яростно выплёвывает, после чего залпом осушает весь стакан.

Ах, вот оно что! Дела сердечные…

— И что? — закидываю руки за голову, наблюдая за тем, как Грач мечется из угла в угол. — Помнится, ты утверждал, что вы просто друзья.

— Конечно, мы друзья!

— И… — подталкиваю этого упрямого осла самому себе признаться в очевидном для остальных, но Грачёв поражает своей твердолобостью.

— Меня бесит, что она мне не сказала! — сжимая пальцами перила балкона, цедит сквозь зубы.

— А должна?

— Мы лучшие друзья, Арс! У нас нет секретов!

— Это у неё от тебя нет секретов, — совершенно невозмутимо поправляю. — Ты ей обо всех своих подружках докладываешь? В письменном виде, наверное?

Сёма молчит, точно в рот воды набрал. Задумчиво жует нижнюю губу, а потом заявляет:

— Это другое.

Боже правый, мой друг непроходимый тупица. Господи, подари ему мозги на следующий День Рождения.

— А по-моему, одно и тоже, — хмыкаю, хватаю закрытую бутылку с горючим и, открыв, отпиваю. — Если вы друзья, то пусть себе строит отношения с кем пожелает.

От моих слов Сёма бледнеет на глазах, как будто от подобной мысли ему тошно. Впрочем, так оно и есть. Он определённо точно не готов отпустить Селезневу, так сказать, в свободное плавание.

— Ты думаешь у них отношения?

— Думаю, лучше спросить у Селезневой. Но вообще я не понимаю, что тебя так удивляет. Алиса симпатичная, милая и смешная. Многие были бы рады с ней встречаться.

— У этих многих только одно на уме, — ворчит Сема, садясь в кресло напротив. — Меня это не удивляет. Только то, что она мне не сказала.

— Слушай, ты видел ее один раз с этим парнем, — закатывая глаза, отрезаю. — Они целовались? — Грач качает головой. — Обнимались? — снова ответ отрицательный. — Тогда какого черта ты развёл драму?

— Тебе не понять тонкостей дружбы с девушкой, Арс.

— Да, потому что ее не существует, — настаиваю я, на что Грачёв фыркает, тем самым выражая свое несогласие. — Если бы у вас с Селезневой была, как ты заявляешь, дружба — ты бы не бесился, увидев ее с другим парнем. У меня для тебя новость, Сема, ты ревнуешь. Вот в чем дело.

Грач смеряет меня острым как бритва взглядом, и вдруг расплывается в ехидной улыбке.

— Ты тоже, Арс. Вот моя для тебя новость.

Его слова бьют точно в цель. Зудящему чувству в груди, наконец-то, находится название. И я нехотя признаю: да, я, мать вашу, ревную! Почему? На этот вопрос у меня нет ответа.

К счастью, этот разговор мы не продолжаем. На террасу врывается Долматов и весело кидает:

— Ну и тусовка, скажите?

— Ага, та еще, — кисло киваю я.

— Что-то вы какие-то тухлые, — усмехается Дар, — вечеринка в самом разгаре, а вы тут сидите как затворники. Кстати, Арс, твоя заучка в игровой такую суету навела!

— Она не моя, — огрызаюсь.

Долматова мой тон нисколько не задевает. Кажется, даже раззадоривает.

— Да, Батонов думает точно также.

Мерзавец знает, как меня достать. Точнее, оба этих мерзавца. В противном случае, мы бы не были друзьями.

Вздохнув, тру переносицу и спрашиваю:

— Что Уткина там устроила?

— Она пол моей тусовки обчистила. Всех сделала в бильярде.

Мои брови взлетают вверх в изумлении.

Да он шутит!

— Ага, я сам в шоке, поэтому подумал… — глаза Дара отдают хитрым блеском: — может, ты преподашь ей урок?

Может, и преподам.

И прежде чем я успеваю обдумать эту идею, ноги уже сами несут меня на первый этаж в игровую комнату. Зайдя, прислоняюсь к дверному проему и складываю руки на груди, с любопытством наблюдая за тем, как самая главная ботанша в школе оставляет с носом местных пижонов.

Им ни капли не жаль тех грошей, что они проигрывают. Одни — смотрят на Нину со злобой, не в силах простить собственную неудачу, другие — с восхищением, пристально разглядывая длинные ноги. Уткина, само собой, не замечает этих взглядов. Она, как ни странно, веселится. Беспечная и настоящая в этой комнате полной негодяев — она настоящий бриллиант.

Проклятье, я рассуждаю как сопливая девчонка!

Забив последний шар, девушка радостно хлопает в ладоши.

— Черт, малыш, поверить не могу, что ты меня сделала! — восклицает недоумок, который ей продул. — Ты просто обязана возместить мне этот ущерб.

Сейчас я ему как возмещу промеж зубов этот ущерб…

— Умей проигрывать достойно, малыш, — издевательски ухмыляется Нина, забирая деньги со стола и складывая их в сумочку.

— Браво, Утка, — громко произношу, заявляя о своем присутствии. — А меня тоже сможешь обыграть? — вызывающе ей кидаю. И, признаться, затаиваю дыхание в ожидании ответа.

Нина оборачивается на мой голос, и улыбка сползает с ее лица. Хмурится. Впрочем, как и всегда при виде меня.

— На сегодня мне достаточно.

— Значит, струсила?

Давай же, заучка, прими вызов!

Глаза Нины сверкают, точно молния. Мы пристально смотрим друг на друга в течении долгих секунд, после чего она дерзко заявляет:

— Давай сыграем, Герасимов, только потом не плачь!

Хочет уже открыть сумочку, чтобы достать купюру, но я не сказал ей главного…

Оперативно хватаю кий, вручаю ей и беспрекословно отрезаю, чтобы она не успела соскочить:

— Проигравший должен желание.

Уткина возмущенно надувает щеки, но я на это посылаю сладкую улыбочку, собирая и складывая шары в пирамиду.

Когда мы готовы к игре, Нина спрашивает:

— Кто начинает?

— Дамы вперёд, — любезно уступаю, за что получаю недоверчивый взгляд.

Раздраженно закатив глаза, Нина выбирает место, после чего встаёт в стойку и наклоняется…

Дерьмо собачье! Она тут все время так играла?

Неудивительно, что собралось столько зевак.

Она разбивает шары, после чего делает удар и, разумеется, забивает. Следующие два шара тоже летят в лузу, но потом Утка сбивается и промазывает.

Что ж, должен признать, она хороша.

— Твоя очередь! — хмуро говорит Уткина.

Я ухмыляюсь, а затем нарочно встаю неправильно, примеряюсь и меняю позу. Бросаю взгляд на Нину, и вижу ее снисходительное выражение лица.

Что ж, поиграем, утёнок!

Резко выпрямившись, обхожу стол и встаю с другой стороны, на этот раз я не позёрничаю, а забиваю пять шаров один за одним. На шестой, увы, рука дергается.

Борьба становится напряженнее с каждым забитым шаром. Я забил на два шара меньше, но по очкам лидирую, отчего Уткина бесится.

— Последний удар, утёнок. Все или ничего… — наклонившись, шепчу ей на ухо, и внезапно оказываюсь сбитым с ног ее ароматом.