Страница 16 из 18
Предоставим слово очевидцу и участнику событий офицеру миноносца «Жаркий» Н.А. Монастыреву: «Был полдень, и мы мирно сели за стол в кают-компании обедать, когда до нашего слуха донеслась артиллерийская стрельба и звуки тревоги. Мы все бросились наверх по своим местам. Первое, что я увидел был «Евстафий», который шел полным ходом изменив курс на 90 градусов влево, за ним виднелись «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон», остальные корабли еще поворачивали и едва виднелись в тумане, отстав от головного. Наш дивизион миноносцев, дав самый полный ход, шел параллельно «Евстафию». Его башни были повернуты на правый борт и из дул орудий вырывалось пламя с буро-желтым дымом. Он залпами стрелял по неприятелю. По вспышкам в тумане я мог заметить «Гебен», который отвечал ему. Его снаряды ложились совсем близко от нас, перелетая через «Евстафий», и рвались в воде, обдавая нас брызгами. Одна из вспышек на «Гебене», приблизительно посередине его, мне показалась слишком большой, и я подумал, что «Евстафий» попал в него, тем более что через несколько минут стрельба прекратилась и неприятеля не стало видно совсем. К этому времени туман стал совсем расходиться, и вскоре открылся чистый горизонт. На нем никого не было видно, и эскадра, пройдя немного, повернула на Севастополь. Наш дивизион перешел на левую сторону линии, и тут я увидал, что в носовой части «Евстафия», в борту зияли дыры, но он продолжал идти, как ни в чем не бывало».
Первые залпы нашей эскадры прозвучали в 12 часов 24 минуты. Старший артиллерист В.М. Смирнов, направлявший огонь всех кораблей, находился на «Иоанне Златоусте» и из-за сильного тумана и поставленной немцами дымовой завесы неточно определил расстояние до вражеского корабля, поэтому снаряды с наших кораблей дали перелет. Но артиллеристы «Евстафия» с расстояния 34–40 кабельтовых с первого же залпа попали в цель! 12-дюймовый снаряд, пробив броню германского крейсера, вызвал пожар в кормовом каземате левого борта. «Гебен» изменил курс и открыл ответный огонь. За четырнадцать минут боя «Гебен» получил четырнадцать попаданий, в том числе три 305-мм снарядами. Общие потери на германском крейсере, по разным источникам, составили от ста двенадцати до ста семидесяти двух человек.
Как пишется в статье «За шаг до победы», напечатанной в журнале «Военное обозрение»: «Артиллерийская дуэль длилась всего 14 минут. …Первый же залп «Евстафия» накрыл «Гебен», 12 немецких моряков погибли мгновенно. Следующим попаданием накрыли погреба 152-мм снарядов, начался пожар и серьезные разрушения. …Этот краткий бой унес жизни 115 матросов и офицеров кайзера против 33 убитых на «Евстафии».
По воспоминаниям немецкого участника событий, казематы германского крейсера «Гебен» представляли собой ужасную картину: «Смерть собирала свою жатву, храбрецы лежат искромсанные и разорванные на куски, другие сидят, внешне невредимые, облокотившись о переборки. С желтыми лицами —результат воздействия адского пламени».
Наш флагманский корабль «Евстафий» получил четыре попадания 280-мм германскими снарядами, потеряв тридцать три человека погибшими и двадцать пять ранеными. Наши корабли успели выпустить тридцать снарядов главного калибра, после чего «Гебен», воспользовавшись преимуществом в скорости, ушел в туман. Оторвавшись, «Гебен» двинулся зализывать раны в Босфор. Забегая вперед, скажу, что германский крейсер не ушел от возмездия. 13 декабря 1914 года «Гебен» подорвался на двух минах, выставленных нашими кораблями у Босфорского пролива. Площадь пробоины левого борта составила шестьдесят четыре квадратных метра, а правого – пятьдесят квадратных метров. Для ремонта пришлось вызывать специалистов из Германии. В ремонте «Гебен» простоял почти полгода.
И снова слово мичману Монастыреву: «По возвращении мы все узнали в подробностях. После того как «Алмаз» дал знать, адмирал сразу повернул на параллельный курс с неприятелем, и хотя старший артиллерист медлил с открытием огня, ожидая его, как полагалось по правилам со «Златоуста», хотя тот находился на расстоянии около 40 кабельтовых при плохой видимости и своем дыме из труб, который застилал цель. Первый залп пушек «Евстафия» сразу же попал в «Гебен» и угодил ему в самую середину. Он ответил, но его первый залп лег на недолет, второй перелетел, и это был тот, который лег около нас. И лишь третьим он попал в «Евстафий». Его снаряд разорвался в шестидюймовых казематах и лазарете, убив 4 офицеров, 39 матросов и ранив тяжело 1 офицера и 24 матроса. Раненый был мой хороший товарищ мичман Гнилосыров, с которым я плавал на том же корабле. Осколок попал ему в живот, и он, промучившись недолго, умер в госпитале.
Через день эскадра и город хоронили убитых. Под сводами Николаевского Морского собора, стены которого усеяны черными, траурными досками с именами убитых во время осады Севастополя в Крымскую войну, стояли гробы, покрытые Андреевскими флагами. Торжественно и тихо шла заупокойная литургия в храме, нарушаемая изредка заглушенными рыданиями матерей. Служба кончена…
Один за другим, длинной вереницей, на плечах боевых товарищей выносят гробы. Оркестр играет «Коль славен», проникновенные и торжественные звуки которого провожают ушедших в лучший мир… Севастополь замер, как когда-то, скрывая в недрах своих окровавленных холмов первые жертвы войны на Черном море».
И далее: «Севастополь… его памятники, форты и бастионы являют собой законсервированное прошлое русской доблести. Под сводами собора Св. Владимира, под массивными мраморными плитами покоятся останки великих адмиралов. Бронзовая скульптура адмирала Нахимова с подзорной трубой в правой руке смотрит с пьедестала на Северную бухту. Туда же смотрит и адмирал Корнилов со своего памятника. Но что они могут увидеть?»
В самом конце 1914 года в Черное море из Средиземного перешли пять германских подводных лодок «UB-7», «UB-8», «UB-13», «UB-14», «UB-15», что сразу осложнило для наших кораблей и судов ситуацию на Черноморском театре, особенно с поставками морем оружия и подкрепления для войск Кавказской армии.
В декабре 1914 – январе 1915 года русские войска на Кавказском фронте, преодолевая глубокие снега и жестокие морозы, уничтожили 3-ю турецкую армию под Сарыкамышем. Наша армия нанесла такой сокрушительный удар туркам, что они, разбитые наголову, бросая оружие, артиллерию и обозы, бежали. Путь на Анатолию был открыт. С этого момента Кавказская армия неуклонно и почти безостановочно двигалась вперед, совершая чудеса героизма в диких, покрытых снегами горах, в жестокие морозы и метели, без дорог, продвигаясь широким фронтом от Черного моря до берегов Ефрата. Османская империя была зажата с трех сторон: 18 февраля 1915 года началась Дарданелльская десантная операция англо-французского флота; русский флот обстреливал Босфор, готовя десантную операцию. Захват русским войсками Константинополя из кошмарного сна турок становился реальностью.
В начале января 1915 года в Ставке была подписана директива, в которой Черноморскому флоту, до вступления в строй новых линейных кораблей, ставились задачи:
– не допускать высадки крупных сухопутных сил противника на нашей территории и в районе юго-восточной Анатолии;
– препятствовать снабжению Анатолийской турецкой армии;
– избегать боя в неравных условиях, то есть в непосредственной близости к Босфору.
Черное море штормило… 11 января 1915 года эскадра Черноморского флота в составе пяти линейных кораблей, трех крейсеров и десяти эсминцев вышла в море с целью блокады восточной части Анатолии, но из-за разыгравшегося шторма миноносцы были отосланы в Севастополь.
В ходе блокады Черноморским флотом в составе линейных кораблей «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Три Святителя», «Пантелеймон» и «Ростислав» восточной части Анатолии был потоплен турецкий пароход с военным грузом и пятьдесят парусных судов.
В последних числах января 1915 года в Севастополь на поезде прибыл Николай II. Император посетил флагманский линейный корабль «Евстафий» и крейсер «Кагул» и, проходя на катере мимо остальных кораблей, поблагодарил команды за боевую службу. Царь посетил морской госпиталь, где пожелал выздоровления раненым. После чего император переехал через бухту и поднялся к морским Лазаревским казармам, сделав смотр молодым матросам.