Страница 90 из 97
— Вы полагаете, он подстроил уход Уитмора в тот вечер? Зачем?
— Быть может, он надеялся встретиться где-нибудь с Лиз Гарроуби. В тот день, когда парни звонили, девицы не было дома, и миссис Гарроуби говорила с ними вместо нее. Предполагаю, она могла заменить падчерицу и в другом, более важном случае.
— Лиз говорит: «Ждите меня у третьего дуба за старой мельницей».
— Что-то вроде этого.
— А потом разъяренная мать ждет его с тупым орудием в руке и спихивает тело в воду. Господи, как бы мне хотелось, чтобы вы отыскали тело.
— Не больше, чем мне, сэр. Пока нет трупа — где мы находимся?
— Даже при наличии трупа вы не сможете возбудить дело.
— Не смогу. Но — не говоря о том, что все прояснилось бы — было бы интересно знать, в каком состоянии кости черепа.
— Есть доказательства, что Сирл испытывал интерес к этой девице?
— Он хранил ее перчатку в ящике с воротничками.
Брюс хмыкнул.
— Я думал, такие штучки вышли из моды вместе с «валентинками», — проговорил он, перефразируя, сам того не зная, сержанта Вильямса.
— Я показал ей перчатку, и она отнеслась к этому спокойно. Сказала, что Сирл, вероятно, подобрал ее где-то и собирался вернуть.
— Быстро сообразила, — прокомментировал начальник отдела.
— Она славная девушка, — возразил Грант кротко.
— Мадлен Смит тоже была славной девушкой. А кто второй фаворит в скачке подозреваемых?
— Никого. Все одинаковы. Люди, у которых не было причин любить Сирла, была возможность и нет алиби.
— Много их? — спросил Брюс, удивленный множественным числом слова «люди».
— Тоби Таллис, который до сих пор не забыл проявленного Сирлом к нему пренебрежения. Таллис живет на берегу реки, и у него есть лодка. Его алиби основывается на слове страстно влюбленного поклонника. Серж Ратов, танцовщик, который ненавидел Сирла за внимание, которым Тоби того удостаивал. Серж, как он сам говорит, танцевал на лужайке у самого берега поздно вечером в среду. Сайлас Уикли, известный английский романист. Он живет в проулке, по которому в среду вечером прошел Сирл, прежде чем исчезнуть с глаз людских. Уикли работал в хижине в конце сада в тот вечер — так он говорит.
— И поставить не на кого?
— Думаю, нет. Может быть, самую малость — на Уикли. Он — того типа, что способен в любой день преступить предел, а потом провести остаток жизни спокойно печатая на машинке в Бродмуре. А Таллис не станет рисковать всем, чего он добился, ради глупого убийства — вроде этого. Он слишком хитер. Что же касается Ратова, я могу представить, что он задумает убийство, но задолго до того, как он пройдет полпути в этом направлении, его осенит другая идея, и он забудет, куда собирался.
— Что, в этой деревне живут одни слабоумные?
— К несчастью, эту деревню «открыли». Аборигены вполне здоровы.
— Ладно. Мы ведь ничего не можем предпринять, пока не обнаружится труп.
— Если он обнаружится.
— Обычно со временем они всплывают.
— По словам местных полицейских, за последние сорок лет в Рашмер утонули пять человек. Это если не принимать в расчет Мер-Харбор — судоходную часть реки. Двое утонули выше Сэлкотта, трое — ниже. Троих, которых утонули ниже, нашли через день или два. Тех двоих, что утонули выше деревни, вообще никогда не нашли.
— Хорошенькая перспектива для Уолтера Уитмора, — заметил Брюс.
— Да, — согласился Грант и призадумался. — Они не были слишком добры к нему сегодня утром.
— Газеты? Да уж. Очень благовоспитанны и объективны, но это не было приятным чтением для Братца Кролика. Дурацкое положение. Никаких обвинений, значит, и защищаться невозможно. Впрочем, ему и нечем защищаться, — добавил Брюс.
Он помолчал немного, постукивая трубкой о зубы, как делал всегда, когда что-нибудь обдумывал.
— Ладно, полагаю, в данный момент мы ничего предпринять не можем. Напишите аккуратненький отчет, и посмотрим, что скажет комиссар. Я не вижу, что еще мы могли бы сделать. Умер, утонув, и никаких доказательств, несчастный ли это случай или что-нибудь другое. Таков ваш вывод, не правда ли?
Поскольку Грант не отвечал, Брюс посмотрел на него и резко повторил:
— Не правда ли?
То ты видишь это, то нет.
Что-то не укладывающееся в общую картину.
Не позволяйте вашему чутью управлять вами, Грант.
Что-то фальшивое.
То ты видишь это, то нет.
Присказка фокусника.
Трюк с отвлечением внимания.
Можно выполнить что угодно, если отвлечь внимание.
Где-то что-то фальшивое.
— Грант!
Вопрос, прозвучавший в тоне начальника отдела, заставил Гранта очнуться. Что он должен ответить? Молча согласиться и пусть все идет как идет? Цепляться за факты, доказательства и оставаться на безопасной позиции?
С удивлением, словно это был кто-то другой, Грант услышал собственный голос:
— Вы когда-нибудь видели, сэр, как женщину распиливают пополам?
— Видел, — ответил Брюс и неодобрительно-осторожно посмотрел на Гранта.
— Мне чудится в этом деле сильный привкус фокуса распиливания женщины, — произнес Грант и вспомнил, что ту же метафору он употребил в разговоре с сержантом Вильямсом.
Однако Брюс реагировал не так, как Вильямс.
— О Господи! — проскрипел он. — Надеюсь, вы не собираетесь разыгрывать перед нами Ламонта, а, Грант?
Несколько лет назад Гранта послали в самую глубь Горной Шотландии ловить одного парня, и он привез его. Привез человека, которому «шили» не вызывавшее никаких сомнений участие в преступлении. Оставалось только вынести приговор. Передавая парня в руки работников Ярда, Грант сказал, что, вообще-то, сам он считает — они ошиблись и схватили не того, кого надо бы. Так оно и оказалось. В Ярде никогда не забывали этого случая и всякое высказанное наугад мнение, противоречащее фактам, стали называть «разыгрывать Ламонта».
Неожиданное упоминание Джерри Ламонта подбодрило Гранта. Почувствовать, что Джерри Ламонт невиновен, имея перед собой неопровержимые улики, представлялось даже большим абсурдом, чем учуять «распиливаемую женщину» в том, что человек утонул.
— Грант!
— Во всем деле есть что-то очень странное, — проговорил Грант упрямо.
— Что странное?
— Если бы знал, я бы написал об этом в отчете. Это не какой-то один факт. Это вся картина. Атмосфера. Привкус. Привкус какой-то лжи.
— Вы не могли бы объяснить обыкновенному полицейскому-трудяге, что там отдает ложью?
Не обращая внимания на ядовитый тон начальника, Грант произнес:
— Все ложно с самого начала. Разве вы не видите? То, что Сирл пришел на вечеринку — пришел ниоткуда. Да, я знаю, что он тот, за кого себя выдает, и все прочее. Мы даже знаем, что он попал в Англию именно так, как говорит. Через Париж. Ему был забронирован билет конторой «Америкэн Экспресс» на площади Мадлен. Но это ничего не меняет. Весь эпизод выглядит как-то подозрительно. Неужели он предпринял столько усилий, чтобы познакомиться с Уолтером Уитмором, только потому, что оба они были дружны с Куни Уиггином?
— Не спрашивайте меня! Ну и что?
— Откуда такая потребность познакомиться с Уолтером?
— Быть может, он слышал его радиопередачи и не мог дождаться встречи.
— И ему никто не писал.
— Кому?
— Сирлу. За все время, что он жил в Сэлкотте, он не получил ни одного письма.
— Может, у него аллергия на клей на конвертах. А еще я слышал, что люди оставляют свои письма лежать в банке, а потом забирают все вместе.
— Это совсем другое. Ни один из американских банков или агентств никогда не слышал о Сирле. И еще одна мелочь кажется мне странной, хоть ее истинное значение ничтожно. У Сирла был жестяной ящик, очень похожий на коробку для красок. Он держал в нем свои фотопринадлежности. Что-то вынуто из ящика. Предмет размером десять на три с половиной на четыре дюйма, уложенный в нижнее отделение, — в ящике есть вынимающийся лоток, как в коробке с красками, и под ним еще одно отделение. Ни одна из вещей Сирла, которые сейчас находятся в его комнате, не подходит, и никто не может догадаться, что за предмет там лежал.