Страница 85 из 97
Понимаете, я вырос возле Мер-Харбор, у моря, и никак не привыкну жить вдали от него. Чувствуешь себя запертым со всех сторон, задыхаешься. Только я никогда не мог найти слова, чтобы выразить это, пока не прочел те стихи. Я отлично понимаю, что чувствовал этот парень. «Сплетничающие птички!»
Презрительная насмешка и раздражение в голосе Роджерса позабавили Гранта, но потом одна мысль позабавила его еще больше, и он расхохотался.
— Что смешного? — спросил Роджерс, как бы становясь в позу обороняющегося.
— Просто я подумал, как потрясены были бы авторы детективных романов при виде двух инспекторов полиции, сидящих на стволе ивы и читающих друг другу стихи.
— А, эти! — произнес Роджерс тоном, за которых в простонародных кругах обычно следует плевок. — А вы читаете когда-нибудь такие вещи?
— Да. Время от времени.
— У моего сержанта это хобби. Коллекционирует завывания. Его рекорд — девяносто два в одной книге. Она называется «Боги приходят на помощь». Написала ее какая-то женщина. — Роджерс замолчал, внимательно уставился вдаль и добавил: — Вон там идет женщина. Ведет велосипед.
Грант поднял глаза и произнес:
— Это не женщина. Это богиня, спешащая на помощь.
То была неукротимая Марта, с термосом кофе и сэндвичами на всех.
— Не могла придумать другого способа отвезти все, только велосипед, — объяснила она, — но это трудно, потому что большинство ворот не открывается.
— И как же вы прошли?
— Я разгружала велосипед, перекидывала его через ограду и на другой стороне снова нагружала.
— Дух, который создал Империю.
— Может, и так, но на обратном пути пусть Томми пойдет со мной и поможет.
— Конечно, пойду, мисс Халлард, — сказал Томми с набитым сэндвичем ртом.
С реки пришли рабочие и были представлены Марте. Гранту забавно было видеть camaraderie[27] со стороны тех, кто никогда не слышал о Марте, и почтительное обращение тех, кто слышал.
— Кажется, новость просочилась, — объявила Марта. — Мне позвонил Тоби и спросил, правда ли, что реку снова тралят.
— Вы не сказали ему — почему?
— Нет, не сказала, — ответила она, и ее лицо слегка побледнело при воспоминании о ботинке.
К двум часам вокруг них собралось уже много зрителей, к трем берег стал похож на ярмарку, а местный констебль делал доблестные попытки сохранять хоть какой-то порядок.
К половине четвертого реку протралили почти до самого Сэлкотта, но так ничего и не нашли. Грант отправился обратно в Милл-Хаус и обнаружил там Уолтера Уитмора.
— Очень любезно с вашей стороны, что вы сообщили нам, инспектор, — сказал Уолтер. — Мне бы следовало пойти на реку, но я никак не мог.
— В этом не было ни малейшей необходимости.
— Марта объяснила, что к вечернему чаю вы придете сюда, вот я и решил подождать. Есть… результаты?
— Пока нет.
— Почему вы спрашивали о ботинках сегодня утром?
— Потому что тот, что найден, застегнут. Мне хотелось знать, снимал ли обычно Сирл ботинки, не расстегивая. Похоже, он всегда расстегивал пряжку.
— Тогда почему… как мог ботинок оказаться застегнутым?
— Либо пряжку присосало течением, либо он сбросил ботинок, чтобы легче было плыть.
— Понимаю, — мрачно протянул Уолтер.
Он отказался от чая и ушел. При этом вид у него был более растерянный, чем когда-либо.
— Мне бы так хотелось посочувствовать ему, но не могу, — проговорила Марта. — Китайский или индийский?
Грант выпил три большие чашки обжигающе горячего чая («страшно вредно для вашего желудка!» — заметила Марта) и начал снова ощущать себя человеком, когда позвонил Вильямс.
Докладывать, несмотря на приложенные Вильямсом старания, было почти не о чем. Мисс Сирл не любила своего кузена и не стеснялась в этом признаться. Она тоже была американкой, но они родились в разных концах Соединенных Штатов и познакомились только взрослыми. Похоже, они тут же поссорились. Когда Сирл приезжал в Англию, он иногда звонил ей, но в этот раз не звонил. Она и не знала, что он в Англии.
Вильямс спросил, не уезжала ли она из дома и не думает ли она, что Сирл, может быть, приходил или звонил, но не заставал ее. Она сказала, что ездила в горы, в Шотландию, рисовать и что Сирл, возможно, приходил несколько раз, а она об этом не знала. Когда ее нет, студия пуста, и никто не подходит к телефону.
— А картины вы видели? — спросил Грант.
— О да. Там все увешано ими.
— Какие они?
— Очень похоже на Шотландию.
— Традиционные?
— Не знаю. Главным образом западный Сатерленд и Скай.
— А что о его друзьях в Англии?
— Она удивилась, услышав, что у него вообще где-то есть друзья.
— Она не высказала предположения, что он «темная личность»?
— Нет, сэр. Ничего похожего.
— И она не может придумать причину, почему бы он мог неожиданно исчезнуть и куда?
— Нет, не может. Родных у него нет, это она мне сказала. Родители, очевидно, умерли, а он был единственным ребенком. О его друзьях она, похоже, ничего не знает. Во всяком случае, то, что он говорил, будто у него в Англии есть только кузина, — правда.
— Ладно, большое спасибо, Вильямс. Я совсем забыл спросить вас сегодня утром — вы нашли Бенни?
— Бенни? О да. С легкостью.
— И он орал?
Грант услышал, как Вильямс рассмеялся.
— Нет. На этот раз он придумал кое-что другое. Он притворился, будто упал в обморок.
— А что это ему дало?
— Это дало ему три бренди и завоевало симпатии большинства присутствующих. Наверное, не нужно говорить, что мы были в пабе. После второго бренди он начал приходить в себя и так стонать, что его преследуют, — что ему дали третью рюмку. Я был очень непопулярен.
Грант счел последнюю фразу прекрасным примером преуменьшения.
— К счастью, это был вест-эндский паб, — сказал Вильямс. В переводе это должно было означать, что не было серьезных попыток помешать ему выполнить свои обязанности.
— Он согласился поехать с вами на допрос?
— Он заявил, что поедет, если я сначала разрешу ему позвонить по телефону. Я сказал, он знает, что свободен звонить кому угодно в любое время дня и ночи — это обеспечивает почтовое министерство, — но раз это невинный звонок, то надеюсь, он не станет возражать, если я буду изображать муху на стенке телефонной будки.
— И он согласился?
Он практически затащил меня в будку. И кому, вы думаете, звонил этот маленький ублюдок?
— Своему члену парламента?
— Нет. Наверное, теперь ни один член парламента не захочет иметь с ним дело. Нет, он звонил какому-то типу, своему знакомому, который пишет для «Уотчмена», и рассказал ему сказку: не успел он, Бенни, «завязать», как то один, то другой полисмен оказываются у него на хвосте и требуют, чтобы он ехал в Скотланд-Ярд на допрос. И как же человеку исправиться, если когда он невинно выпивает с друзьями, которым о нем ничего не известно, является переодетый в штатское шпик и желает говорить с ним и так далее, и так далее.
— Была от него какая-нибудь польза Ярду?
— Нет, а от его девушки была. Она проболталась?
— Нет, на ней были сережки Поппи. Поппи Пламтр.
— Не может быть!
— Если бы не мы изъяли на время Бенни из обращения, думаю, это сделала бы его девица так или иначе. Она просто обалдела. Он у нее очень давно не появлялся, и, похоже, она подумывала бросить его, — так вот, Бенни «купил» ей пару бриллиантовых сережек. Не станет Бенни тратить свой ум на всяких птичек.
27
Camaraderie — товарищеское отношение (франц.).