Страница 36 из 93
Поражение войска Токузак-мурзы вынудило Мухаммед-Гирея временно отказаться от планов подготовки большого похода на Русь. Хан объявил, что мурзы ходили в набег без его ведома, хотя сам недавно грозил Москве. Начать большую войну с Русским государством Мухаммед-Гирею мешали начавшиеся в ханстве усобицы. Против крымского «царя» выступил младший брат – калга (наследник престола) Ахмед-Гирей Кривой, владевший Очаковым. Помимо прочего, он попытался заключить союз с Василием III, обещая ударить по Литве и взять Киев. Ведя с ним переговоры, московский государь в 1516 году предложил передать Ахмед-Гирею Касимов, если тот выедет на Русь. Положение в Крыму стабилизировалось лишь в марте 1519 года, когда мятежный калга погиб, о чем Мухаммед-Гирей не замедлил известить Василия III[263].
Ослабление крымской угрозы позволило Москве провести серию удачных операций в Литве, однако в 1521 году на Русь обрушилось одно из самых страшных татарских нашествий XVI века. Причиной очередного осложнения отношений с Крымом вновь стала ситуация в Казанском ханстве.
После смерти Мухаммед-Эмина русскому правительству удалось посадить на казанский престол касимовского «царевича» Шах-Али. 6 января 1519 года в Казани побывали дворецкий Михаил Юрьевич Захарьин и дьяк Иван Телешов, добившиеся согласия мурз принять из рук Москвы нового хана. Обратно посольство вернулось в сопровождении мурзы Абибазея, князя Булата из рода Ширин, «князя земского» Шайсупа и бакшея Базюки. 1 марта 1519 года Шах-Али и послы дали Василию III клятву верности «за всех людей Казанские земли», а 8 марта отправились в Казань в сопровождении князя Д. Ф. Бельского, М. Ю. Захарьина и И. Телешова. В апреле этого же года тринадцатилетний Шах-Али взошел на престол. Город и все ханство согласились принять избранника Москвы без войны. Следует отметить, что новый хан стал править Казанской землей, во всем слушаясь находившегося при нем русского посла, сына боярского Василия Юрьевича Бушму Поджогина.
Восстановление русского протектората вызвало резкое неприятие у огланов и мурз, стремившихся к союзу с Крымом, власти которого законным наследником Казанского юрта считали Сагиб-Гирея (Сахиб-Герая), сводного брата умерших к тому времени Мухаммед-Эмина и Абдул-Латифа. На руку им сыграла явная непопулярность Шах-Али среди простого народа, отмеченная еще Сигизмундом Герберштейном. Имперский дипломат отметил, что на престоле Шах-Али пробыл лишь 4 года (в действительности – 3 года), «встречая в своих подданных сильную ненависть и отвращение к себе. Это усиливалось еще от безобразного и слабого телосложения, ибо он был человек с выдающимся брюхом, с редкой бородою и почти женским лицом; все это показывало, что он отнюдь не пригоден к войне. Вдобавок к тому же, он презрел и пренебрег расположением своих подданных, был более надлежащего предан государю Московскому и полагался на иноземцев более чем на своих». Таким образом, в Казани возник заговор, во главе которого встал оглан Сиди, отправивший царевичу Сагиб-Гирею в Бахчисарай приглашение занять казанский трон, выступив против Шах-Али и русских. В апреле 1521 года Сагиб-Гирей подошел к Казани с небольшим отрядом Мертек-мурзы, насчитывавшим всего 300 воинов. Но при его приближении в городе вспыхнуло подготовленное «князями коромольниками» восстание. Находившийся в Казани русский отряд (ок. 1000 чел.) и касимовская гвардия хана (5000 чел) были перебиты, великокняжеский посол В. И. Бушма Поджогин и русские купцы задержаны, Шах-Али с гаремом и немногими слугами изгнан. В мае 1521 года Шах-Али оказался в Москве, где ему устроили торжественную встречу. В кормление хан-изгнанник получил Каширу и Серпухов Сагиб-Гирей являлся полной противоположностью Шах-Али, воплощая идеал казанцев о мужественном и воинственном правителе, непоколебимом враге «гяуров». Оказавшись на престоле, он объявил войну Московскому государству. Новый хан договорился о совместных действиях со старшим братом, крымским «царем» Мухаммед-Гиреем, поднявшим свои войска в поход на Русь. К участию в военных действиях Гиреи попытались привлечь и Хаджи-Тархан (Астраханское ханство), однако правивший там хан Джанибек отверг это предложение.
О приближении большой войны в Москве знали и срочно выдвинули к южным границам войска[264]. Во главе полков, вставших в Серпухове, находились князья Дмитрий Федорович Бельский и Василий Васильевич Шуйский, Иван Григорьевич Морозов-Поплевин. Каширской ратью командовали князья Иван Данилович Хомяк Пенков и Федор Васильевич Лопата Оболенский. Тарусу прикрывало войско князей Михаила Даниловича Щенятева и Ивана Михайловича Воротынского. В Коломне стояли отряды князя Юрия Андреевича Хохолкова и Никиты Михайловича Кутузова-Клеопина. На Угре должны были обороняться полки кн. Василия Семеновича Одоевского, князя Семена Дмитриевича Щепина Оболенского и Андрея Никитича Бутурлина. На восточном рубеже войска под командованием князя Петра Дмитриевича Ростовского и Михаила Семеновича Воронцова встали в Мещере. Неподалеку от них, на реке Мокше, находились с полками князья Иван Михайлович Троекуров и Василий Александрович Ковер Кривоборский, в Муроме – князья Юрий Дмитриевич Пронский, Иван Иванович Щетина Оболенский, окольничий Андрей Васильевич Сабуров, в Нижнем Новгороде – князь Андрей Дмитриевич Курбский и Федор Юрьевич Щука Кутузов. Войска, сосредоточенные в Рязани, подчинялись рязанскому наместнику Ивану Васильевичу Хабару Симскому. Отряд князя Ивана Шамина был выдвинут к Стародубу[265].
Однако выбранная русскими воеводами тактика пассивной обороны на рубежах не помогла – слишком значительными были силы врагов. Наиболее уязвимым стало Московское направление, где наступал крымский хан Мухаммед-Гирей, к которому присоединились многие ногайские мурзы и литовский воевода Евстафий Дашкевич, староста Черкасский и Каневский со своими казаками[266]. Пройдя Муравским шляхом между верховьями Ворсклы и Северского Донца, 100-тысячное крымско-литовско-казацкое войско достигло Быстрой Сосны. Затем, обходя Тулу, где уже был поставлен каменный кремль, оно повернуло к границам Рязанской земли. Именно здесь неприятельская армия вторглась в русские пределы и, не останавливаясь, двинулась дальше. 28 июля 1521 года главные силы врага подошли к реке Оке в окрестностях Коломны, где никто не ожидал их появления. Татары «перелезли» Оку, вынудив находившийся в Коломне небольшой русский гарнизон под командованием князя Ю. А. Хохолкова укрыться в крепости. Подоспевшие с большим опозданием к месту переправы от Серпухова и Каширы великокняжеские полки были – по-видимому, поодиночке – разбиты находившейся уже на московской стороне Оки огромной татарской армией. О тяжелых потерях, понесенных русскими войсками в этих боях, свидетельствует гибель воевод Ивана Андреевича Шереметева, кн. Владимира Михайловича Карамышева Курбского, Якова Михайловича и Юрия Михайловича Замятниных и пленение князя Федора Лопаты Оболенского[267]. Командующим выдвинутой в южные города армией был молодой князь Дмитрий Бельский, который не прислушивался к советам находившихся у него в подчинении старых опытных воевод и бросал полки в бой на переправах без всякой надежды на успех.
После поражения русские войска отошли и укрепились в ближайших городах, а победители принялись разорять коломенские места, не торопясь двигаться дальше. Мухаммед-Гирей дожидался подхода казанского войска Сагиб-Гирея, также сумевшего прорваться через границу, разорившего Нижний Новгород и окрестности Владимира и шедшего к назначенному месту встречи – Коломне.
Соединившись, татарские войска стали выдвигаться в направлении Москвы. В этот грозный час Василий III поспешил покинуть столицу и ушел в Волоколамск (возможно, через село Микулино), оставив вместо себя зятя, Петра Ибрагимовича, крещенного татарского царевича Худай-Кула, получившего полномочия начать переговоры с крымским ханом[268].
Войска противника появились в окрестностях Москвы 1 августа. Они не спешили начинать осаду хорошо укрепленного города. Ставка Мухаммед-Гирея находилась на реке Северке, в 60 верстах от русской столицы. Сам хан не приближался к ней, однако вражеские отряды широко разошлись по окрестным местам. Военными действиями в непосредственной близости от Москвы командовал «царевич» Бахадыр-Гирей (Богатырь-Салтан), ставший лагерем в княжеском селе Острове. Татарские отряды захватили Николо-Угрешский монастырь «и много сел и деревнь пожгли, и коширский посад пожгли. И людей много и скоту в полон поведошя безчисленно»[269]. Просьба московских бояр начать мирные переговоры была воспринята ханом как капитуляция. Поэтому и главное требование, предъявленное русской стороне, заключалось в даче Василием III грамоты с обязательством быть вечным данником крымского «царя». По сути, речь шла о возрождении системы внешнеполитической зависимости по «уставу древних времен», то есть по золотоордынскому образцу. Тем не менее, московские власти вынуждены были удовлетворить требования крымского хана и отослать к нему заверенный Василием III документ.