Страница 75 из 81
Никакого торжества делать не позволил. Рассказал, что вспомнил легенду про полоцкого царя Веспасия, жившего примерно на рубеже V и VI веков нашей эры, лет на триста раньше основания Киева. Как сказал Георгий, Веспасий радостно надрался на пиру по поводу победы над европейскими варварами, пытавшимися взять Полоцк штурмом. Те воспользовались беспечностью и ворвались в город, зарезав пьяного царя. Наверняка тот город был не больше Коруна, «замка» в брентстве Клая, несколько изб, огороженных частоколом из брёвен, мораль ясна. Как приговаривал персонаж в фильме «С лёгким паром», притопывая на морозе: «надо меньше пить». Странно такое слышать от самогонщика? Но сын — вообще очень необычный человек.
Когда прошло целых четыре дня без единого купеческого каравана струммов, он улучил момент и вытащил меня из мастерской.
— Папа, не хочешь ещё разок прогуляться в Мармеррих?
Я вытер руки от сажи и признался: ни малейшего желания. Паровая машина, не опытная, как разбитая вандалами, а вполне уже взрослая, корабельная — на выходе. Осталось наладить мелкие детали. Но если надо…
Он обнял меня за плечи. И поручил вместе с Логром, ушлым пронырой, которому доверял, готовить отряд. Для этого изъять три струмма последнего купца, застрявшего в Номинорре и боящегося плыть вниз по Тарре. Выбросить товары и всё лишнее на берег. Оставить только по два-три опытных речника на борту каждого кораблика, кто знает реку, умеет держать руль и ставить парус.
— Как ты думаешь, сын, что там?
— Что угодно, — махнул он рукой. Беспечно так — что бы ни было, одолеем. — Супостата, коль пришёл, выгоним. Только бы не эпидемия. Но зимой они обычно не случаются. Разберёмся на месте.
Раз перепоручил мне — скрывает от Мюи отъезд до последнего.
Значит, и я ничего пока не скажу Оксане Ивановне. Иначе сразу побежит к невестке. Хранить секреты моя половинка не умеет органически.
Торжественное отплытие в неизвестность сорвал Клай, навестив Номинорр с женой и двумя десятками охраны — как полагается глею, а не так, как мы с сыном прошлый раз поехали в порт. Все местные традиции имеют под собой практическую основу.
Прибыл он к полудню. Георгий тут же отсрочил отплытие, хоть дружина наша уже толпилась на пристани, а речники с видом знатоков объясняли сухопутным — как вести себя на воде и с какой стороны браться за весло.
Глей выглядел неважно, и это не усталость с дороги. Не признаки старости, он моложе меня на несколько лет. Его что-то угнетало.
Клай сразу, не отдыхая, предложил собраться вместе. Узким кругом, то есть без Сорбонны и наших военных. Фактически — семейно.
Настя, моя несостоявшаяся невестка, смотрелась теперь совершенно по-здешнему. Жене глея полагается иметь клыки и рыжие кудри, но не обязательно. Те, кто не в курсе, решил бы, что вдовый ант вступил в брак с молодой и красивой хрымкой из горожан. Насте под тридцать, но она выглядит не старше местных двадцатилетних, пользуясь косметикой, что Георгий натаскал от пуза, когда мог беспрепятственно ходить в Россию. Ярко не мазалась, не выделялась. Как на мой вкус — красивее нашей Мюи, та всё же диковата. Правда, именно за это сын её и любит.
Пригубив вишнёвого нира, буквально — глоток, Клай спросил:
— Получил ли Гош письмо короля?
Мы расселись вокруг длинного стола в главном зале, заняв только один конец громадного мебельного сооружения.
— В последние месяцы — нет, — осторожно ответил сын.
— Значит или не дошло, или вам умышленно отправлено с запозданием, — глей достал из кожаного футляра свой экземпляр. — Почитаете целиком. Позже. Суть такова. Маерр уверяет подданных, что архиглей Гош нарушил клятву королю, данную при вступлении во владения в Номинорре, содействовал убийству его сына и фактическому расколу королевства, созвав некий сейм, не подчиняющийся законному властителю.
— И что же он намерен предпринять против клятвопреступника? — ровным голосом спросил сын.
— Для начала объявил твоё архиглейство… — он вчитался в непривычное слово. — Объявил упразднённым. Все земли Гоша отходят короне. Сам Гош подлежит аресту и принудительному доставлению в Дорторрн. Если Гош приедет добровольно, ему гарантирован честный суд с допросом на Камне Правды.
— А мне повестку не прислал! — парня охватило злое веселье. — Обрати внимание, Клай. И все остальные — вдумайтесь. Если добровольно не сдамся, честного правосудия, выходит, можно не ждать? Просто пришлют в Номинорр мою голову отдельно от тела.
Глей только вздохнул. Несмотря на непростые отношения в прошлом, тесть зятя уважал.
— Сдаваться нельзя, — сказала как отрезала Мюи.
Никто ей не возразил.
— Так… Делаем ответный ход! — Георгий встряхнул бронзовым колокольчиком, вызывая лакея. — Полный учёный совет Сорбонны — сюда через час. Без опозданий, всех до единого. Занятия отменяются, — он обернулся к нам. — Тем самым король нарушил договор со своей стороны. А ещё — клятву, данную именем Моуи и призывая пресвятого в свидетели, когда заступил на престол. Подвожу итог: упразднил себя как короля. Мои высоколобики сейчас всё обоснуют, распишут, размножат. Я подпишу. И надо, чтобы каждый брент и глей страны непременно получил экземпляр.
— То есть в столицу ты не едешь? — облегчённо улыбнулась Оксана Ивановна.
— На его условиях — нет. Конечно, суд с Камнем Правды я выиграл бы. Если бы он был честный. Но отдавать себя во власть подлеца не намерен. Найдутся дела важнее. Клай! Что-то стряслось в Мармеррихе. Перестали суда оттуда ходить. Уже пятые сутки.
— По реке Воле по-прежнему, — не поверил тот.
— На момент твоего отъезда — возможно, — парировал сын. — Хочешь — составь компанию. Ты же мне не только тесть, но и военный союзник. Настя, отпустишь благоверного?
Пуля угодила в яблочко. Клай сделался бордовым.
— Я сам решаю. Жена не указ.
Мы сдержались. Не заржали. Даже его супруга.
— Так что ты решил — сам? — елейным тоном спросил Георгий.
— Собираемся.
— Ты же устал…
— В дороге и отдохну от дороги, — витиевато отмахнулся глей.
Он допил нир и поднялся, демонстрируя решимость. Хоть прямо сейчас никто отплывать не собирался. Надо же написать письмо «турецкому султану» и размножить, сменить часть наших воинов в ладьях на воинов Клая, и пятое, и десятое.
А Мюи увлекла Настю, ошарашенную новостью о новой военной кампании с участием мужа, куда-то к себе. Как только перестала ревновать её к Георгию да ещё вместе побывали в кровавой переделке в Кирахе, дамы стали приятельницами. По крайней мере — внешне.