Страница 30 из 36
Впрочем, причудливое «правый на небе (и) на земле», о котором мы только что говорили, тоже выдает свое позднейшее происхождение. На первый взгляд — это вставка как нельзя более солнцепоклонническая. Действительно, к концу царствования Амен-хотпа IV иной местный вельможа, не слишком проникнутый умонастроением двора и потому не в меру осмотрительный, величал почившего родственника не по старинке «правым голосом», а просто «правым». Известно было солнцепоклонникам и словосочетание «на небе (и) земле». Однако единственный пример, тоже не из столицы, а с эфиопского юга, никакого отношения к загробной «правоте» не имеет. Речь идет о том, чтобы здравствующий фараон «[воссиявал на] престоле отца своего солнца, как Рэ на небе (и) земле повседневно». Странное соединение обоих выражений: «правый» и «на небе (и) земле», кроме как на гробе, нигде больше на солнцепоклоннических памятниках не встречается. Если позаботились сочинить его взамен стародавнего «правый голосом», то полагали, очевидно, что уместно так или иначе свидетельствовать «правоту» царя на его гробе. Напротив, в солнцепоклоннической столице ни в самой царской гробнице, ни на предметах погребальной обстановки оттуда никто не потрудился даже намекнуть на «правогласность» покойного.
Теперь сделаем небольшое отступление.
В начале своего царствования Амен-хотп IV именовал своего солнечного бога по-старинному «Ра-Хар-Ахтом». Вскоре за тем фараон составил новому божеству особое пространное имя «Ра-Хар-Ахт, ликующий на небосклоне под именем своим как Шов, который (есть) солнце». О смысле пространного имени ученые много писали и спорили и по сю пору не пришли к единому мнению. Попытаться сейчас уразуметь это имя значило бы далеко уклониться в сторону, так как смысл его для наших текущих изысканий не имеет значения. Немного спустя длинное имя поделили на две равные части и каждую заключили в ободок наподобие царских имен. Но и после сложения пространного имени, даже после заключения его в ободки, никому не возбранялось именовать солнце одним лишь первым его наименованием из состава длинного имени, т. е. по-старинному Ра-Хар-Ахтом. Так длилось довольно долго, пока растущая неприязнь фараона к старому многобожию не побудила его устранить из солнечного имени малейшие намеки на прежних богов. Теперь оттуда исчезли слова «Хор (Хар-)» и «Шов», напоминавшие отвергнутых царем древних богов Хора и Шова. Солнечное имя стало звучать так: «Рэ, властитель небосклонный, ликующий в небосклоне под именем своим как Рэ отец, пришедший солнцем». При письме и новое имя делили пополам, обводя каждую половину особым ободком. По-прежнему разрешалось пользоваться первыми словами имени для обозначения ими одними царского солнца, только вместо прежнего «Ра-Хар-Ахт» теперь употребляли сочетание «Рэ, властитель небосклонный».
Вернемся к предмету наших изысканий. В предыдущих главах уже говорилось о том, как английские ученые путем сопоставления надписей установили, что царская змея на лбу человекообразного гроба — позднейшее добавление. В первоначальных надписях на гробе неоднократно встречается знак, изображающий египетскую богиню правды Мэ, в более поздние годы Амен-хотпа IV вышедший из употребления как многобожеский. На налобной же змее начертано солнечное имя в его последнем виде, принятом в поздние годы Амен-хотпа IV. Следовательно, переделка гроба из женского в фараоновский, предполагавшая, в частности, водружение на его лоб царской змеи, производилась при позднем солнечном имени. Мы знаем также, что первоначальная владелица гроба Кийа была в величайшей чести у своего возлюбленного почти что до самого конца его царствования, в течение еще долгих лет по переделке солнечного имени. Уничтожение ее памяти в усадьбе и на гробе приходится, следовательно, на время безраздельного господства позднего солнечного имени.
Но вот в надписи F на подошвах гроба, переделанной в молитву фараона своему «отцу» солнцу, это последнее на поставленной при переделке заплатке названо «Ра-Хар-Ахтом». Если гроб переделали немедленно после смерти Амен-хотпа IV, то как могли на другой день после нее вложить ему самому в уста в надписи на его собственном гробе давно оставленное обращение к солнцу как «Ра-Хар-Ахту»? И это тогда, когда на лбу гроба вздымалась царская змея с поздним именем солнца на груди!
Есть еще одна особенность у вставок в гробовые надписи, не менее знаменательная, чем наименование солнца «Ра-Хар-Ахтом». На золотых заплатках многократно употреблен знак, изображающий сидящего на земле и закутанного в плащ мужчину с волосами, зачесанными за спину, и длинной загнутой на конце бородой. Это — знак человекоподобного египетского бога, который египтяне ставили после обозначений своих мужских божеств и которым передавали место-имение первого лица единственного числа, когда считалось, что говорит какое-нибудь из них. В данном случае знак употреблен применительно к покойному фараону как лицу божественному. Чтобы оценить все значение появления знака на гробе, нам придется опять сделать отступление, на этот раз очень длинное.
Хорошо известно, что после переезда двора в новую столицу множественное число от слова «бог»— «боги» не только перестало появляться на солнцепоклоннических памятниках, но подчас даже истреблялось в прежних надписях.
Однако еще в 1905 и 1906 годах Дж. X. Брэстед в своей истории Египта и в примечаниях к своду переводов египетских источников обратил внимание на то, что в отдельных случаях избегали самое единственное число от слова «бог» (по-египетски нуте), заменяя его словом «солнце» (по-египетский йот). Американский ученый имел в виду выражения вроде странного словосочетания «жертва солнцева солнца», которое, действительно, похоже на переделку старого обозначения «жертва божья» такого-то египетского божества. Как писал Дж. X. Брэстед в 1912 году в своей книге о развитии религии и мысли в древнем Египте, была попытка сделать имя «Йот» («Солнце») эквивалентным в некоторых старых формах слову «бог». Конечно, исследователь солнечных славословий времени Амен-хотпа IV прекрасно знал, что единственное число «бог» множество раз встречается в надписях солнцепоклоннической столицы. Да и сами усмотренные ученым явления наблюдались иногда в одно и то же время и на одном и том же памятнике, что и беспрепятственное употребление слова «бог». Так именно обстоит дело с сочетанием «раб (бок) солнцев всякий солнца», сильно напоминающим старое, тоже жреческое звание «слуга божий (хонт)» такого-то египетского божества.
Сорок лет спустя, в 1944 году французский ученый Э. Дриотон в одной из своих статей в «Анналах» Службы древностей Египта вновь коснулся отношения Амен-хотпа IV к слову «бог». По Э. Дриотону, с притяжательным местоимением («мой бог», «бог твой») оно было вполне свойственно «благочестивой речи» солнцепоклоннической столицы, но Амен-хотп IV, веря в бога единственного и сокровенного, чьим проявлением был солнечный диск, «по богословской щепетильности не захотел дать собственного имени этому божеству, даже в конечном итоге имени бога, которое ему представлялось запятнанным многобожием». Э. Дриотон находил, что слово «бог» в единственном числе «имело превратные судьбы, которые выдают, что были дискуссии доктринального порядка по его поводу». Есть гробницы вельмож, где оно отсутствует, если не считать царского обозначения «бог добрый», которое могло сойти за чисто титловое. Есть также такие гробницы, где даже это выражение тщательно избегается и заменяется выражением «властитель добрый». Так представлялось дело ученому исследователю.
Однако то, что в действительности произошло при Амен-хотпе IV с единственным числом от слова «бог», было отнюдь не колебанием между пользованием им и воздержанием от него, когда одни его употребляли, а другие не употребляли, одни величали царя по-старинному «богом добрым», другие, более щепетильные, обходились сходным обозначением «властитель добрый». Произошло нечто необыкновенное. Мы это поймем, если внимательно присмотримся к употреблению слова «бог» в солнцепоклоннической столице.