Пульсация

Так как Манул не вчера родился, он знал, что честных способов по-быстрому заработать большие деньги не существует. А ему нужно было очень быстро, он и так большую часть своей жизни потратил на то, чтобы быть Манулом. Существует только два варианта – либо стать суперзвездой, как Чакки, либо просто отнимать деньги у тех, у кого их больше. Вокальными данными Манул не обладал, он кое-как научился говорить на гепардий манер, этими визгливо-мурчащими интонациями – это получалось, если говорить медленно и с усилием, как будто сидишь на горшке. С пением же все обстояло гораздо хуже. В актёры он тоже не годился, вряд ли ему будут доставаться роли, в которых можно не расставаться с головными уборами, а продемонстрировать миру свою покатую башку с неправильными ушами будет означать полный провал.

Одним словом, выбора не было. Прямо из салона красоты, по своей воображаемой красной ковровой дорожке успеха Манул отправился ко Льву, главе местной мафии. Он знал, что днём Лев всегда тусуется в кабаке у Буйвола вместе со своими дружками Койотом и Гризли. Терять Манулу было нечего. Прямо со входа он двинулся к столику Льва, в одной руке тот держал сигару, в другой – задницу Газели, что делало его вид вполне добродушным. Манул осмелел.

– Я хочу работать на вас.

Лев выпустил изо рта колечко дыма в форме вопросительного знака. Койот заржал.

– Парень, ты не ошибся вселенной?

– Я хочу работать на вас, – повторил Манул. Месяцы работы над голосом позволили ему погасить дребезжащие нотки в голосе, он звучал так спокойно и уверенно, что сам начал себя немного уважать.

Койот завыл, но Лев осёк его взмахом руки, в которой была сигара:

– Подожди, – он повернулся к Манулу. – Ты кто такой? Я тебя раньше не видел в городе.

– Я не местный. Дальний родственник Гепарда. Возьмите меня к себе.

Льву понравился неказистый дальний родственник Гепарда, он вообще любил мелких и некрасивых животных, они всегда были самые отчаянные. Хоть Койот с Гризли были против, Лев решил взять Генри на дело.

(Да-да, Манул только потом понял, что киски дают «Генри» чуть ли не реже, чем манулам, но на тот момент ему показалось, что Генри очень идёт элегантному мафиози в шляпе с сигарой, каким он рассчитывал стать, эволюционировав из своей подростковой бейсболки.)

Первое дело было плёвое – сходить в гости к Дельфину и напомнить, кто тут главный. Дельфин задолжал Льву кучу денег, и Койот предлагал его замочить, но Лев только рассмеялся. Манул «Генри» посмеялся тоже, но скорее нервно, он боялся, что его свеженький окрас гепарда не выдержит контакта с солёной водой. Он предложил сделать все всухую, и Льву это понравилось – только тупой Койот мог не догадаться, что кошки избегают воды.

Генри позвонил Дельфину и назначил встречу на нейтральной территории. Дельфин, ошарашенный такой дерзостью, приехал. Гризли с Койотом тут же связали его, Генри расцарапал Дельфину брюхо, и тот моментально расплатился по всем счетам.

– И чтобы больше мне на глаза не попадался, слышь? – бросил напоследок Генри и помочился Дельфину на хвост.

Койот с восхищением переводил взгляд с плачущего Дельфина на Генри и обратно, пока Гризли не подогнал тачку.

– Уматываем, – прорычал он.

Лев был в восторге, когда Койот в красках рассказал ему, как было дело. Он тут же отсыпал Манулу щедрый гонорар и потрепал его по бейсболке.

– Ты принят, малыш.

Если и можно описать счастье одной картинкой, то для Манула оно выглядело именно так. Из кабака Буйвола, где происходила встреча, Манул буквально выплыл, окрылённый похвалой и тем, как легко и приятно он только что срубил бабла. Вот теперь-то всё будет как надо.

Идти ему было некуда, в свою старую студию Манул, понятное дело, больше ни ногой. Он проходил мимо высоток в центре, они призывно переливались в ночи инертными газами разных цветов, и Манула осенило – он же теперь богат. Он не считал точно, сколько было в той пачке, которую дал ему Лев, но пачка была очень толстая. И не какой-то мелочью толстая, а крупняком.

Манул остановился напротив одной высотки и с улыбкой прочитал вывеску «Супер Лухари Плаза Реганси Хотель», и в глазах его отразились пять звёздочек, подсвеченных розовым гелием. В таких отелях останавливался Чакки, если в той стране не оказывалось его собственной недвижимости.

Манул с улыбкой ухватился за массивную ручку стеклянной двери и оказался внутри. От такой роскоши у него перехватило дыхание – журчание фонтанов и пение птиц, сверкание золота и запах денег с примесью красного дерева, табака и дорогих кисок. Портье Фламинго скептически изогнул клюв:

– Чем могу быть полезен, молодой человек?

– Мне нужен пентхаус с видом на город. На неделю. Плачу наличными.

Фламинго ещё больше скривился:

– Пентхаус занят. Там сейчас остановился гепард Чакки. Есть номер на девятнадцатом, тоже с хорошим видом.

Манул только и смог кивнуть в знак согласия. Пока Фламинго выдавал ему ключи и заполнял какие-то бумажки, у Манула внутри словно начался пожар. Хоть он и пытался выглядеть хладнокровным крутым парнем, сложно было удержаться и не завизжать, как девчонка – он будет жить в одном отеле с кумиром! Гепард Чакки в городе! А он со своей новой работой всё пропустил, хотя, если бы не новая работа, его бы на пушечный выстрел к нему не подпустили.

Когда Фламинго закончил с бумажками, Манул отправился в свой номер. Напоследок он немного справился с собой и бросил небрежно:

– Кстати, раз Чакки здесь, пошлите ему бутылку самого дорогого шампанского за мой счёт. И передайте, что это от его старого приятеля Генри. Пусть заглядывает, как будет время.

Фламинго крякнул то ли удивлённо, то ли насмешливо, но блестящий лифт с лёгкой классической музыкой уже уносил Манула на девятнадцатый этаж.

Номер был шикарен, хоть и не пентхаус. Тот же дорогой запах, роскошная мебель, места – хоть утреннюю пробежку устраивай. Вид из окна – закачаешься, город как на ладони, переливается огоньками и дарит обещание счастья, но не всем, а только тем, кто способен за это счастье хорошенько заплатить. На столике свежие фрукты и бутылка шампанского, которую Манул тут же открыл и вышел в лоджию с бокалом. У шампанского был вкус роскоши, ветер пах доносимым с моря восторгом. Манул почувствовал себя счастливее некуда, захотелось с кем-то разделить свой восторг. Он набрал номер портье.

– Нет ли у вас на примете хорошенькой мулатки? Какой-нибудь пантеры с помесью ламы? Или просто хорошей девушки?

Фламинго в трубке снова неопределённо крякнул и велел подождать минут десять. Через восемь минут в дверь постучали. На пороге стояла молоденькая Панда. Манул снова позвонил портье.

– Это что такое? Я же просил хорошенькую девушку!

Он покосился на Панду, которая взяла из вазы банан и меланхолично жевала его, прикрыв густо подведённые чёрным глаза.

– Извините, остались только такие. Всех остальных забрал Чакки, у него сегодня много гостей.

– Не гостиница, а какая-то забегаловка! – рявкнул Манул и бросил трубку.

Настроение испортилось. Он смотрел на жующую Панду, и никакого желания в нём не просыпалось. Чёрт знает, что такое! Трудишься в поте лица, зарабатываешь бабки тяжким трудом, чтобы что? Чтобы какой-то хрен единолично захапал себе всё самое лучшее?!

Манул велел Панде выметаться. Когда она, не меняя выражение лица, закрыла за собой дверь, Манул выпил ещё шампанского и отправился к лифту. Он нажал кнопку пентхауса, преисполненный праведного гнева. Двери лифта распахнулись, и на Манула набросилась волна оглушительной музыки, запах потных тел и мерцание огней. Гепард Чакки славился своими тусовками. Тут были все сливки города, все самые дорогие девки и самые толстосумые папики.

И тут Манул увидел его, своего кумира. Чакки сидел на огромном кожаном диване в окружении девиц, на коленях у него устроилась совершенно голая Пума, да и на самом Чакки были только наушники. Он курил косяк с прикрытыми глазами, а Пума елозила по Чакки вверх-вниз, вперёд-назад. В дальнем углу Манул увидел Льва и Гризли, их тоже окружали голые газели и пантеры. Одним словом, концентрация дорогих женщин, готовых на всё, превышала все допустимые нормы. Неудивительно, что ему досталась какая-то несчастная Панда, даже не женщина, а огрызок женщины. С этим он не собирался мириться.