Страница 26 из 42
Немного подумав о личных потребностях при проживании, с учетом того, что Людмиле надо проводить онлайн занятия со студентами в отдельном и приличном помещении, а мне, как большому мерзляку, возможно, будет теплее в комнате без окон, так и размещаемся. Вернее, пока просто ставим вещи, и выпадаем обратно в холл, чтобы сначала с толком попить чайку, перевести дух и поболтать с Саней, а то ему скоро надо бежать на работу. Он по каналам в каком-то Сочимилько туристов на гондолах возит, с помощью шеста.
Джеффуля хвастается системой управления ультрасовременной многоточечной подсветкой громадной залы и тут же демонстрирует, как она от пульта с его телефона включается в различных комбинациях и оттенках, и вечером, наверно, томный интим, здорово маскируя подранность холла, создает. Шеф гордится своими электронными примочками, и мы с Людой брильянтово улыбаясь, сдержанно демонстрируем безмерное восхищение.
Затем Джефф представляет нас своей белокафельной кухне с двумя холодильниками, над входом в которую весело прописано на плакате это странное название его жилья «PSICOSIS 109», которое он в объявлении наименовал «Арт-студия».
– Веселое название, – говорю я, но мое мимолетное определение оказывается незамеченным.
Кухне мы с Людой нравимся, и она сразу начинает щедро делиться с помощью хозяина своими сокровищами.
А тот, улыбаясь, ставит чайник, попутно показывая, как зажигается плита, работающая от сжиженного американского газа в желтом баллоне, и чем еще можно пользоваться.
Пользоваться можно всем. Даже питьевой водой из двадцати литровой бутылки, специями и оливковым маслом, выставленными на столешнице низенького буфета.
Пока чайник закипает, нам, наконец, показывают террасу, куда я всей душой стремлюсь быстрее попасть, потому что от любопытства кошка сдохла.
–Никогда еще такого архитектурного решения квартир не видела, —экстатически впиваюсь глазами и телом в пространство, – Я ж по интересным планировкам просто сохну с детства. О…!
Терраса, а это именно царская она, не просто балкон какой-нибудь, открывает грандиозный панорамный вид на восточный Мехико, со всякими домами и далями, Она вымощена мраморной плиткой и обнесена не очень высокой бетонной оградой с элементами декора в виде узких сквозных прямоугольников.
Когда-то ограждение было покрашено белой водоэмульсионкой, но сейчас все изрядно оббито ветрами и смыто дождями. Дворец прекрасен, но в упадке.
Сюда, как положено на всех континентах, складируют всю ненужную, но еще «а вдруг пригодится» рухлядь, во всяком случае дивное пространство терпит на себе подзасохшие и уже сдохшие от недогляда фикусы и пальмы в кадках, пару диванов, которые, может еще и послужили бы, но так, в отличии как раз от иссохших фикусов, так пропитаны осадками, что, скорее всего, здесь и сгниют, автомобильные покрышки, ящики, чайные кафешные столики и десятка два составленных друг в друга белых пластиковых стула. Похоже, здесь иногда проводят вечеринки. Так, куда дальше?
Возвращаясь, сбоку от вечно открытой половинки стеклянных кухонных дверей на белой стене я замечаю выключатель, намазанный красной краской, будто облитый кровью, которая стекает каплями вниз. Твою мать. Не скажу, что мне это заходит. Но … почему нет. Сама молодая была, страстей хотелось. А тут еще Мексика буйная.
«Хотя, кто знает, что у нашего Джеффа внутри, – все-таки осторожно материализуются в области головы смутные подозрения, – Психозисом свое жилье назвать, это ж надо додуматься».
«Да нет, все в порядке, нормальный, – убеждаю я себя, перехватывая его внимательную улыбку, и быстренько смутные подозрения нейтрализую здравой мыслью, – Ерунда, у них наверно так принято, для остроты ощущений. Может, просто перед девками выделывается».
И забиваю.
–А где у вас туалет и ванная?
Тут самое прикольное. Теперь мы понимаем, что значит «полтора» удобства, указанных в описании жилья на сайте айрнби. То есть когда пишут, что одна ванная комната с хозяевами, то значит туда все ходим по очереди. Если две, то одна чисто наша, и никто тебя с горшка не сдернет. А вот полторы, о-хо-хо-хо, это оказывается одна ванная комната с двумя входами друг напротив друга. Один из нашей комнаты, а другой из комнаты Джефа.
–Вот тебе и архитектурное решение, —хихикаю я, оглядываясь на пунцового Пятачка, – Еще и с окном.
По сути, получается, что наши с хозяином комнаты разделены шахтой подъезда, а соединяются сзади через туалет. То есть вся квартира расположенна вокруг лестничного марша. Прикольно. Поэтому ванная комната с окошком. Ох, чуть голову не сломала, пока сообразила, что к чему наконец.
Джеффик деловито показывает, какую кнопочку изнутри туалета надо утопить на защелке его двери, чтобы заблокировать замок, ну чтобы он случайно не зашел, когда нельзя. Сам он тоже, говорит, утапливает защелку на нашей. Главное, не забыть открыть потом.
Впрочем, владелец апартаментов обнадеживает нас, что уходит на работу днем, поэтому неудобства в принципе минимальны будут.
Так и выходит, писающего мальчика застаем только один раз. А он нас ни разу. А вообще стали просто стучаться, или прислушиваться, или спрашивать на всякий случай.
Еще у Джеффа в наличии большая ванная за занавеской! Саня, который, стараясь не мешать, тоже ходит с нами на экскурсии по дому, восхищенно цокает языком, говорит, что удобства с настоящей ванной явление редкое для Мексики. Обычно душ и все. Говорит, просто повезло. Тоже, похоже, как и я, по ванне сохнет. Я так большой ее любитель.
– Электронагреватель для горячей воды, включается автоматически, – поясняет хозяин, – Вот тут регулируется. Но если включить воду сильно, то особо горячей она не бывает.
– Понятно. Не успевает нагреться, расход большой – запоминаем мы, и наивно думаем, что маленькую струю он точно нагреет.
На голову, если стоять посреди ванной комнаты, с мохнатого пятна на потолке уже распустившегося, как жухлая хризантема, иногда капает вода от соседей сверху.
– Понимаете, я уже не первый месяц веду с ними переговоры, чтоб меняли трубы, но пока безуспешно. Они не хотят признавать, что это зона их ответственности, – сдерживая недовольство нехорошими соседями, достойно поясняет молодой человек. Вот такие несознательные люди попались. Поэтому под хризантемой лежит на полу тряпка, ее не надо сбивать и убирать, только выжимать иногда. Капает не всегда, кстати, а по неподдающемуся логике графику.
В углу под раковиной с зеркалом, украшенным опять же красноватыми кровавыми подсветками, стоит щупленький электронагреватель. Ого-го! Это и есть обещанное отопление. Можно пользоваться.
В общем ванна в нашем распоряжении, но здесь реально холодно, еще и форточка открыта. Лично мне, когда холодно, то в ванну, где вода не особо горячая, вообще не хочется идти. Ладно, потом опробуем.
Посетив по очереди удобства, возвращаемся в столовую, как мы уже окрестили холл. Джефф должен убегать на работу, он и так задержался с нами, поэтому чай пить не будет, выдает ключи и говорит, чтоб звонили или писали, если что. Он на связи, со всеми непонятками поможет. И убегает. Увидимся вечером. Си ю, си ююю. Бай, бай!
А мы втроем садимся, наконец, испить чайку. Это святое.
Эх, как сядешь за стол напротив окна, как глянешь в бескрайний простор над крышами Мехико, так оказывается и шевелиться неохота, и взгляд не оторвать, и умиротворение внутри, как ни банально звучит, а разливается.
Я уже понимаю, что это будет отдельный вид деятельности, пардон, бездеятельности, пока мы будем находиться в этом доме. Называется «смотреть вдаль».
Поскольку энергия от съеденных во время заброски нас в «Психозис» такосов уже была на исходе, вспоминаем, что в чемодане есть быстрорастворимая вермишелька со вкусом чего-то мясного, которой мы, как «большие», затарились в Канкуне и, тут же вытащив на свет божий, завариваем по порции в обнаруженных на кухне тарелках.
О, тарелки в этом доме — это отдельная песня! Они разнокалиберные, от ультрасовременных наклонных на ножках до старинных фарфоровых. Я выбираю древнюю тонкого фарфора, с волнистым ободочком и подстертым рисунком на дне из гобеленовой жизни пастушков. Такая милота исходит от нее. Охота забрать себе.