Страница 10 из 42
Понятно, если самолет не битком. Тут уж ничего не поделаешь, только просить Господа дать терпение, смирение и не потерять здоровье, в том числе и психическое. Или свободу за убийство болтливых соседей.
Вообще, я такой дальновидной стала после двенадцатичасового, опупительного по степени «набитости» перелета на чартерном рейсе из Вьетнама домой. С дочкой летали году в тринадцатом, что ли. Тогда за свободное место рядом, дающее возможность просто пошевелиться в кресле миниатюрного азиатского размера, можно было маму родную продать. Как вспомнишь, так и … засмеешься, от радости, что прилетели уже.
Тем не менее на регулярном рейсе Москва-Гавана, достаточно набитом желающими попасть на остров Свободы, наша манипуляция сработала! Чему мы были несказанно рады, чувствуя себя прям коронованными персонами по комфорту.
Тем более с учетом того, что в самолет мы садились почти последними, и места под ручную кладь внутри закрывающихся багажных полок уже просто отсутствовали как категория, соответственно, свежий опыт полусуточного трансатлантического перелета с поклажей, размещенной на тебе и под тобой, без возможности вытянуть ноги, уже недвусмысленно грозил пополнить копилку незабываемых впечатлений в моей жизни.
На наш недоуменный вид: «Как так! Что за хрень! Куда ручную кладь совать, мы такие же пассажиры! Почему, собственно…», – старший бортпроводник закатил глаза к небу, попилил себя ребром ладони по горлу, сделал бровки домиком, показывая, что он бессилен против этой кубинской стихии, обожающей брать в салон все, что можно, по максимуму, и быстро свалил по еще более важным делам, предоставив нам решить эту проблему самостоятельно. Опытный, гад.
Вот тут незанятое место рядом оказалось просто волшебным спасением, принявшим под себя и на себя наш нехитрый, но требующий места под солнцем, то есть в пузике самолета, ручной скарб.
Девяносто процентов пассажиров нашего черезокеанского лайнера составляли кубинцы. Эти девяносто процентов местных, в связи с тем, что разница во времени с нами у них составляет минус семь часов, задернули шторки и «сделали ночь» на нашем дневном рейсе.
Соответственно, мы тоже благополучно дрыхнем вместе со всеми в темном, в меру храпящем самолете. Потому что ночь в трансфере, а это шестьсот километров из родного Череповца до такой же родной Москвы в семиместном минивэне Хюндай с редкими по неудобству сиденьями, тоже дает себя знать. И надо было привыкать к новому часовому времени. Усилием воли. С побудками на перманентный прием пищи.
Какой же это кайф – лопать на борту. Да еще борту неплохой авиакомпании.
– Обожаю, – полусонно мурчу я Людмиле, – Не лишка, конечно, ровненько так, но вкусненько с салатиком и десертиком».
Пятачок сладко кивает, уже готовясь залечь дальше. И я в дреме додумываю: «Как это они так грамотно рассчитывают питание пассажиров на одну голодную душу? И сыт, и не пережрал… Надо по прилету обязательно разведать в интернете».
Я это делаю, правда значительно позже, по причинам, о которых радостно поведаю дальше. Но для справки, чтоб опять же не забыть, привожу кладезь забавных сведений сразу.
Кормить на самолетах стали только в середине тридцатых годов прошлого века. Сначала до осуществления идеи кормежки не доходили, потому что в полете сильно трясло, и полеты были короткими. И туалетов в них не было. А потом и самолеты уравновесили, и звукоизолировали, и уборные догадались оборудовать.
И само собой, такая отличная мысль, как кормление в путешествии, не заставила долго ждать внедрения. Причем кормили, в условиях капиталистической конкуренции, на убой по началу, целые окорока куриные, по сведениям интернета, выдавали. Пивом, вином заливали, десертами закармливали.
А потом призадумались и порции уменьшили. Причина: больше ешь- больше гадишь. И так многие блюют из-за пониженного давления.
Математически и статистически учеными был найден консенсус между количеством поглощаемой пищи, частотой блевания в полете и количеством посещений туалета. И то ведь не шутка: если превышается параметр К – количество посещений уборной на одного пассажира, то и У – утилизация повышается. А если и Б – еще учащается, то совсем не годится – тут ведь и дополнительный туалет обяжут по нормам допроектировать, а это, сами понимаете, бешеные расходы. Вот и вывели медики и экономисты среднюю калорийность для сидячего образа жизни в самолете, и минимальный объем, чтоб это скомпенсировать. И, в общем, получилось.
Ну, вот теперь понятно! Кстати, добавку, если не наелся, почти всегда дадут. А пилотов кормят разными обедами, чтобы не траванулись оба сразу, в случае чего. Здравая мысль.
Поели, можно и поспать. Поспали, можно и…киношку посмотреть. И мы с нескрываемым удовольствием пялимся в спинку предыдущего сиденья, потому что в нее вмонтирован монитор телевизора. Набор любимых и беспрокольных «Здравствуйте, я Ваша тетя», «Назад в будущее» и «Приключения принца Флоризеля», поскольку самолет Аэрофлотовский, транслируются на русском. Ешь, смотри и наслаждайся. Карашо.
Прилетаем в двенадцать двадцать, точно по расписанию.
–А по-нашему, российскому, уже семь двадцать вечера, – недоверчиво прикидываем мы.
Гавана приветствует безветренным зноем и полуденым ослепительным солнцем, воцаряющемся на бездонном голубом фоне.
— Лето…!!! – взломав броню над сердцем растекается моя пьянеющая душа.
–Итак, здравствуй Куба!
Алехандро встречает в аэропорту. С табличкой «Людмила» на русском. Симпатичный, веселый, находчивый. Приветствует, представляется, обнимает. В такси запихивает, водителю сообщает куда ехать, где высадить, чтоб мы его там дожидались, так как он сейчас занят, но приедет минут через пятнадцать, сразу следом. И мы вместе пойдем на квартиру, которую он нам забронировал.
Ладно, подождать так подождать, осмотримся хоть немного. А пока едем в таксо, и все кругом жутко интересно! Зелень, небо. Водитель сильно смуглый, немолодой, серьезный такой. Сосредоточенно рулит. Диковинный старинный город за окном проплывает.
О, это надо видеть, Люда пытается разговаривать с водителем! На испанском. И получается. С трудом, понятно, но… есть контакт! Какая она молодец, быка за рога! С ума сойти! А я не понимаю ничего. Впрочем, мне это не мешает представлять, что понимаю и, зацепляясь за отдельные слова, отдаленно что-то напоминающие, сочинять, что пытается донести до нас утомленный водитель.
Высаживают нас в условленном месте, о географических координатах которого лично мы представления не имеем, то есть, если оглядеться, то Алехандро мы ожидаем на какой-то древней площади, обрамленной серыми колониальными зданиями, у дороги, и на теневой стороне. Озвученные пятнадцать минут истекают, гид не наблюдается. Окрестности обсмотрены. Сесть негде, стоять лениво. Жара и в тени под тридцать. От каменного тротуара пышет преисподней.
Заметив невдалеке распахнутый старинный портал в какое-то учреждение вроде почты, через который видно большой холл, людей и окна с подоконниками, просачиваемся туда. На нас смотрят, но не выгоняют. Чемоданы оставляем на виду у входа, сами примощаемся пока на деревянном подоконнике. Улыбаемся, что реально находимся под крышей и справились с первой задачей. Не зажариться на улице.
Ждем, в окно смотрим.
– Вау… Мы в Гаване! – все еще не совсем верим мы, – Круто!..
Но где же наш сопроводитель, владеющий русским языком и знанием кубинского быта?
–Чего-то застрял, —не особо волнуемся мы, хотя ни интернета, ни мобильной связи здесь толком нет. То есть это будет та еще задница, если непредвиденное что-то произойдет.
Мы просто периодически выглядываем на улицу через ворота, чтобы его не пропустить, и попутно рассматриваем архитектуру и кубинцев.
Алехандро, которого мы уже прозвали за время сверхнормативного ожидания Шуриком, появляется лишь через полчаса.