Страница 114 из 195
Московский градоначальник А.А. Андрианов 2 августа 1911 года направил письмо товарищу министра внутренних дел П.Г. Курлову, в котором просил поощрить младшего цензора В.И. Геркана, которому в значительной мере обязано «возникновением своим и успешным развитием» дело сестер В.А. и О.А. Дилевских. Хотя, по мнению Курлова, «дело оказалось не столь важным», но 18 августа товарищ директора ДП С.Е. Виссарионов сообщил о письме Андрианова А.Д. Фомину и просил принять это во внимание при распределении наградных к Пасхе[1228].
В июле — августе 1911 года в Вологде проживал после отбытия ссылки в Сольвычегодске И.В. Джугашвили (Сталин), за которым было установлено плотное наружное наблюдение[1229]. Под контроль были взяты и адреса, по которым он мог вести переписку. Так, 24 августа 1911 года в ОО ДП был отмечен адрес: «Вологда. Фруктовый магазин Ишиматова, приказчику Петру Алексееву Чижикову [П.А. Чижиков — член РСДРП, доверенное лицо И.В. Сталина]». Пояснялось, что с этим адресом связан «активный деятель социал-демократической партии “Коба” (Иосиф Джугашвили), который намерен стать разъездным агентом ЦК». 6 сентября того же года был зафиксирован адрес «Кобы» для переписки с заграницей (Lilge, Belgigue, Francois Vain Rell Lilleir) и снова отмечался адрес Чижикова для переписки с «Кобой»[1230].
Перлюстрация использовалась чинами политических спецслужб и для контроля своих агентов в революционном движении. Например, бывший директор ДП и товарищ министра ВД С.П. Белецкий признавался на допросе в сентябре 1917 года, что «лично просматривал перлюстрированную переписку [Р.В.] Малиновского [члена ЦК РСДРП(б) с 1912 года, депутата IV Государственной думы и агента ДП с 1910 года] и Ленина в целях надзора за первым»[1231].
Однако было бы неверно утверждать, что розыск по перлюстрированным письмам всегда проводился добросовестно. Иногда те, кому он был поручен, отделывались отписками. В качестве примера можно привести историю, связанную с перлюстрацией переписки неоднократно упоминаемого на страницах этой книги В.И. Кривоша. 23 июля 1913 года, когда шел розыск автора статей о перлюстрации в газете «Утро России» и одним из подозреваемых был Кривош, в Департамент полиции доставили выписку из перлюстрированного письма от 13 июля. Это было письмо от А.А. Ханыковой из Петербурга В.И. Кривошу на станцию Ирпень, хутор Стоянка Киевской губернии. Александра Александровна, служившая переписчицей бумаг в библиотеке Зимнего дворца, делилась последними новостями. Она писала:
Можете себе представить, Щеглов [В.В. Щеглов — директор библиотеки] взял… какого‐то не то немца, не то жида — Гроссмана [так в тексте. Правильно — Э.Ю. Гросман. С 4 июля 1913 года был взят на должность помощника заведующего с испытательным сроком]. Такой он несимпатичный и неприятный человек, подлиза и все время лебезит перед Щегловым. <…> Неужели ваша кандидатура не прошла? Почему вы были расстроены, когда уезжали?[1232]
Между тем чины Санкт-Петербургского охранного отделения проявили поразительный непрофессионализм, даже не установив, о каком Гроссмане идет речь. В ориентировке, направленной Охранным отделением в Особый отдел Департамента полиции, говорилось, что это, возможно, классный (т. е. получивший определенный чин) художник Александр Григорьевич Гроссман, сорока трех лет, служащий в Академии художеств и более десяти лет живущий в Царском Селе. В заключение отмечалось, что «за выездом его в настоящее время на дачу… точно установить, принят ли Гроссман в данное время на службу в собственную Его Императорского Величества библиотеку не представилось возможным»[1233]. Думаю, что этот факт не нуждается в комментариях.
Отмечу также, что при нарастающем оппозиционном, антиправительственном движении начала XX века служба перлюстрации была не в состоянии перехватить значительную часть переписки, которой обменивались участники различных кружков, комитетов и партий. Достаточно сказать, что историк В.Н. Степанов выявил 688 конспиративных адресов, которыми пользовались в 1901–1917 годах В.И. Ленин и руководимые им центральные учреждения РСДРП для связи с Московским комитетом РСДРП, Московским окружным комитетом и областным бюро РСДРП, с отдельными партийцами, работавшими в Москве и Московской губернии[1234]. И это только по Москве и Московской губернии и только большевики. А были еще эсеры, меньшевики, анархисты, кадеты и множество других, в том числе национальных, партий и организаций.
3.3. Обнаружение различного рода служебных и экономических злоупотреблений: контрабанда, финансовые нарушения, коррупция, превышение должностных полномочий, нарушение моральных норм; контроль за чиновниками всех уровней
Перлюстрация в эти годы использовалась и в связи с важными уголовными делами, угрожавшими государственным интересам. В частности, это дело братьев Михаила и Сергея Алексеевичей Пушкиных, сыновей А.М. Пушкина, бывшего посланника в Дании и Швеции, архангельского и воронежского губернатора. Михаил был прокурором Коммерц-коллегии, а Сергей — офицером в чине капитана. Сергей уже имел в прошлом неприятности с законом. В 1760 году граф И.И. Шувалов направил его во Францию с поручением доставить Ф. Вольтеру 2 тыс. червонцев и материалы для второго тома «Истории Петра Великого», которую писал великий философ. Но молодой офицер, добравшись до Вены, бесследно исчез. Затем он все же появился в Париже, где в 1762 году попал в долговую тюрьму. Разрешение вернуться в Россию он получил благодаря ходатайству своего брата Михаила, игравшего активную роль в перевороте в июне 1762 года и возведении на трон Екатерины II.
В 1772 году братьев заподозрили в попытке наладить производство поддельных ассигнаций. Незадолго до того, 1 января 1769 года, состоялся первый выпуск государственных ассигнаций (бумажных денег) на 1 млн руб. Обменом денег занимались два банка, в Петербурге и в Москве. С.А. Пушкин 24 июля 1771 года выехал через Ригу за рубеж.
В связи с этим Екатерина II писала рижскому генерал-губернатору Ю.Ю. Броуну 6 февраля 1772 года:
Прикажите неприметно примечать на вашей границе, не проявятся ли где пакеты на имя Михаила Пушкина и если таковые будут, то под видом контрабанды велите тех осматривать и есть ли найдете чего ни на есть, слух подтверждающее, не мешкав отправьте сей ко мне хотя с нарочитым [нарочным], а до тех пор избегайте огласку. Здесь же уже от меня приказано ординарные обоих братьев письма раскрывать и осматривать[1235].
В свою очередь генерал-губернатор Броун рапортовал 10 февраля 1772 года о том, что С. Пушкин возвратился около трех дней назад. Сейчас он находится в Риге и требует себе паспорт для проезда в Москву. Губернатор просил указаний на предмет проведения обыска и пропуска подозреваемого в Москву. Относительно перлюстрации он докладывал:
Рижскому же почт-директору приказано от меня, если от него Пушкина между тем какие будут посланы в Москву к брату его Михаилу или пришлются из Москвы к нему Сергею от брата письма, то бы первые не посылая туда, а последние не отдавая ему, приносить ко мне, которые буду открывать и что в оных найду представлю к вашему императорскому величеству; и как уповаю, что таковые беспутные люди… могут иногда письма свои пересылать под другими конвертами, то не соизволите ли, всемилостивейшая государыня, указать получаемые отсюда в Санкт-Петербургском почтамте для пересылки в Москву письма, кои окажутся несколько сумнительны, на то время, пока реченный Пушкин здесь в Риге пробудет, открывать почт-директору Эку.
По получении донесения Броуна Екатерина II приказала провести обыск С. Пушкина, его вещей, кареты, его людей под видом поиска контрабанды. При обыске у Сергея Пушкина были найдены инструменты для изготовления денег: ассигнационные штемпели и литеры. Таможенный надсмотрщик П. Янсон получил за это в награду 500 руб. Вслед за тем было перехвачено письмо Сергея из‐под ареста брату в Москву. В конечном счете в октябре 1772 года Сергей был осужден на вечное заточение и, по преданию, умер в Соловецком монастыре. Его брата Михаила сослали в Сибирь, в Тобольск, куда к нему приехала жена Наталья Абрамовна, урожденная княжна Волконская. Михаил умер в Тобольске в 1785 году[1236].