Возвращение

Он помолчал немного и добавил:

— А то, что за тринадцать лет нас не проткнул ни один метеорит, следует, пожалуй, отнести за счет твоей или моей счастливой судьбы.

Он разволновался и про себя отметил, что становится излишне словоохотливым. Но, не удержавшись, добавил:

— Будем считать, твоей.

И тут же пожалел о сказанном.

— А что такое «судьба»?..

Человек не ответил. Он включил передатчик. «ЗЕМЛЯ, ЗЕМЛЯ!» — понесся из контрольного динамика знакомый до боли голос. И сразу вспомнилось, как готовилась эта запись…

Они праздновали Новый год. Первый год, проведенный на борту «Кассиопеи». Ровно в двенадцать Марта неожиданно включила магнитофон. Она приготовила эту передачу сюрпризом. И с тех пор на каждой встрече Нового года после музыки государственных гимнов стран, представители которых были на борту космического корабля, голос Марты повторял:

«ЗЕМЛЯ, ЗЕМЛЯ! ГОВОРИТ «КАССИОПЕЯ», ПЕРВАЯ МЕЖЗВЁЗДНАЯ, СТАРТА ОДНА ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ВТОРОГО ГОДА. МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ. ПРОСИМ УКАЗАТЬ КАРАНТИННУЮ ОРБИТУ. ЭКИПАЖ КОРАБЛЯ…»

Дальше шло перечисление всех, стартовавших восемнадцатого августа. Это перечисление должно было явиться символом того, что они все вернутся обратно. Но прошел год, и им пришлось стереть с ленты имя Алексея. На его место добавилось, правда, имя Вольта, но ушли Пакстон, Летруа. А сутки назад, когда ему стало совершенно ясно, что они возвращаются на Землю, человек стер имя Марты. Остался только ее голос.

Ему предстояло еще подготовить Вольта к приземлению, к встрече с людьми. И это была задача не из легких.

— Отец, долго мы будем в карантине?

— Думаю, что нет. Без скафандров мы ведь не выходили. А помещение, где мы их надеваем, слишком тщательно облучается, чтобы там осталось хоть что-нибудь живое. И все-таки меры предосторожности принять, конечно, нужно.

Вольт задумчиво перелистывал энциклопедию.

— Нас встретят люди?

— Надеюсь.

— Такие же, как мы? И много?..

Что он мог ответить сыну? За атомные тысячелетия могло произойти все, что угодно.

Может быть, гибель товарищей, а может быть, и посещение мертвых планет заставили его смотреть на будущее совсем не так оптимистично.

Но, заметив пытливый взгляд мальчика, человек заставил себя встряхнуться Земля не должна была повторить ошибок других миров. Их встретят люди лучше, счастливее тех, кто снаряжал в экспедицию этот -корабль, лучше него, лучше Марты, лучше всех погибших… У них может быть другой язык, другие взгляды и понятия…

— Нам придется снова, с самого начала изучить язык людей, перенять их обычаи.

— Зачем, отец? Разве мы не уйдем больше в пространство?

И на этот вопрос не мог он ответить. Как расскажешь тому, кто родился в тесном помещении космического корабля, о бесконечной усталости от полета?

— Не знаю, если нас отпустят.

— Кто может нас не отпустить?

— Люди!

Вольт снова пожал плечами. Этого он не понимал.

Внезапно гулкий рев наполнил помещений корабля. Корабль нырнул в плотные слои атмосферы на участке последнего торможения. Снова возросла перегрузка. Воздух планеты надежно гасил лишнюю скорость. Но это продолжалось недолго. «Кассиопея» вынырнула из воздушного океана и понеслась дальше, огибая Землю по орбите искусственного спутника.

Вторые сутки кружилась «Кассиопея» вокруг планеты. Вторые сутки в эфир непрерывно поступал запрос: «Земля, Земля! Говорит «Кассиопея»…

Планета не отвечала.

Между тем она была обитаема. На разной высоте экран показывал множество искусственных сооружений, выведенных за пределы атмосферы. Несколько раз локатор защиты включал двигатели, чтобы избежать столкновения. Немало хлопот доставило им и странное пылевое кольцо, перпендикулярное плоскости эклиптики. Отраженные им солнечные лучи так нагревали обшивку, что холодильные установки не справлялись со своими обязанностями.

И все-таки Земля не отвечала.

А что если на Земле не осталось людей? Одни машины… Что если Земля повторила судьбу тех мертвых планет? По раз заведенному порядку добывают машины сырье, строят новые автоматы, бессмысленно проделывают тысячи никому не нужных теперь действий.

Может быть, именно поэтому и не отвечает Земля?..

— Ступай готовить планер.

Голос его был сух й отрывист. Вольт вышел. Человек подождал, пока шаги сына стихнут, подошел к стене и открыл тяжелый люк грузового отсека.

В помещении вспыхнул свет. Спустившись по металлическим ступеням, он подошел к длинному, герметически закрытому контейнеру, покрытому изморозью. От металла тянуло холодом. Несколько минут человек стоял молча. Потом поднял голову.

— Мы почти дома, Марта. Вольт, я и ты…

Над дверью зажглась зеленая сигнальная лампа. Сын ждал его в кабине планера.

В носовой части корабля в специальных гнездах плотно сидел «планер приземления» — маленький реактивный самолет, приспособленный к полетам в условиях атмосферы. Оборудованный автономным управлением, планер не раз служил экипажу «Кассиопеи» для вылазок.

Последним на нем вылетал Летруа… Это было на четырнадцатой планете в странной системе двух зеленых солнц. Через два часа после его вылета у них оборвалась связь. А еще восемь часов спустя, переключенный на автоматический привод, планер вернулся…

В нем были пробы воздуха из атмосферы планеты, образцы почв и… записка от Летруа. Он просил не искать его, писал об усталости, о том, что больше он не может…

Марта спрятала записку в своих вещах. И лишь совсем недавно он нашел ее там. Нашел и приложил к бортовому журналу. Хотя и не был уверен в необходимости этого шага.

— Мы возьмем большой контейнер с собой, слышишь?

— Слышу, только зачем?

— Так надо!

— Хорошо.

Двадцать минут спустя «планер приземления» покинул борт «Кассиопеи», впервые унося на себе весь ее экипаж.

Нет, он не хотел верить тому, что на Земле не осталось людей. Пока планер пробивал облачность, человек сидел в кресле, откинувшись, почти отвернувшись от иллюминаторов.

Но вот до поверхности осталось десять тысяч метров. Теперь он весь превратился во внимание.

Нет, люди не смогли изменить лицо планеты до неузнаваемости. Пусть они окружили ее сверкающей короной. Пусть в океанах поднялись новые континенты, а старые раздробились созданными морями и реками. Но это была его планета, его Земля — колыбель человечества.

Люди могли вырасти из нее, освоить новые миры, но не покинуть ее навсегда.

— Ты выбрал площадку?

Человек вздрогнул. Надо садиться. Но куда? Неожиданно он рассердился:

— Мы сядем на место нашего старта. Сядем, если даже придется проломить при этом крышу какого-нибудь завода.

Резкий свист заглушил его слова. Это свистел за бортом плотный, рассекаемый планером воздух. Первый звук, которым встретила планета возвращающихся.

— Приготовься!

Сжав зубы, человек с усилием отжал ручку от себя. Клюнув носом, планер круто пошел на посадку.

Земля!

Ему не пришлось ломать крыши. Повсюду, куда хватал глаз, простиралось ровное зеленое поле.

Они сидели в кабине, ожидая, когда автомат уравняет давление внутри планера с атмосферным. Человек оглянулся на сына. Широко раскрытые глаза мальчика были устремлены вдаль. В них отражалось небо с редкими звездами и край большого сверкающего кольца. Свет от него был настолько ярок, что хотя часы показывали час ночи — самое темное время суток, небо было синим и возле иллюминатора можно было читать, не напрягая зрение. И вдруг человек вспомнил: именно тогда, незадолго перед их стартом, в печати обсуждался чей-то фантастический . проект создания вокруг Земли пылевого кольца — ловушки для солнечных лучей. Свет, а следовательно и тепло за счет отражения от кольца, по расчетам автора, должен был коренным образом изменить климат планеты, растопить арктические льды…